"Все они одинаковые!" – эта затасканная сентенция всплывает всякий раз, когда в Украине стартуют выборы. Но популярный упрек следовало бы адресовать не политикам, а избирателям.
У жителей Донецка и Львова, поклонников Партии регионов и "Батькивщины", КПУ и "Свободы" гораздо больше общего, чем кажется. Вне зависимости от политических симпатий их интересует только лицо власти, а не ее полномочия.
За два года с половиной года фанатов Януковича и ПР заметно поубавилось: одних оттолкнула коррупция, других – урезанные льготы, третьих – конфликты с Россией. Но ни один сторонник не отвернулся от ВФЯ из-за того, что президент, избранный с определенным объемом полномочий, самовольно и нагло их расширил. А победи на выборах Тимошенко, ее электорат столь же благосклонно отнесся бы к сосредоточению всех рычагов в Юлиных руках.
Избиратель убежден, что власти много не бывает, и горячо одобряет призывы "навести порядок, углубить и расширить". Патернализм и протекционизм – это наше все. Что ж, украинцев легко понять.
Человек слаб и несовершенен, ему свойственно ошибаться и поступать опрометчиво. Он жаждет спрятаться от собственных недостатков за красивыми словами – "государство", "держава", "регулирование", "правительственный контроль" и т. п.
Многие верят, что таким образом можно покончить с естественными человеческими пороками. Эта вера принимает различные формы – от простонародного упования на царя-батюшку до солидных академических текстов. В качестве примера приведем вдумчивые рассуждения одного из украинских авторов:
"Для полноты картины нам осталось ответить еще на два вопроса. Первый – почему финансовые рынки несовершенны? Второй – что делать регуляторам финансовых рынков в этой ситуации, как эти рынки регулировать? Четкого ответа на первый вопрос экономическая наука еще не дала, но, цитируя выдающихся экономистов Кейнса и Мински, все дело в психологии человека. Более того, такие экономисты, как Акерлоф и Шиллер, выводят несовершенство финансовых рынков из животных или иррациональных источников человеческого поведения.
Относительно второго вопроса можно дать два глобальных совета. Во-первых, периодически зачищать финансовые рынки от непрофессиональных или жуликоватых финансовых организаций. Во-вторых, финансовые власти должны экономическими методами регулировать не только уровень цен на товары, но и уровень цен на активы".
Казалось бы, все разумно и логично. Но эта стройная логика разбивается одним простым вопросом – а что такое "финансовые власти", призванные "регулировать" и "зачищать"? Высший разум? Инопланетная форма жизни? Божественное провидение?
Увы, нет. "Финансовые власти" – это живые люди с человеческой психологией. Те самые люди, коих Кейнс, Мински, Акерлоф и Шиллер упрекают в иррациональном поведении. От того, что группу хомо сапиенсов нарекли "государством", "правительством" или "властями", они не перестанут ошибаться. Но поскольку этим людям предоставлены чрезвычайно мощные рычаги влияния, цена их ошибок неимоверно возрастает.
Как бы иррационально и легкомысленно ни поступали участники рынка, они не в состоянии наломать столько дров, сколько могущественные регуляторы. Крупнейшие социально-экономические катаклизмы XX века – от Голодомора и Большого скачка до Великой депрессии – были вызваны отнюдь не стихийными факторами, а целенаправленными действиями властей.
Разумеется, верхи хотели как лучше. Федеральная резервная система, созданная в 1913-м, была призвана обеспечить устойчивое экономическое развитие, но спровоцировала финансовый крах 1929-го. Протекционистский тариф Смута-Хоули, вступивший в силу в 1930 году, казался эффективной антикризисной мерой, но разрушил мировую торговлю и катастрофически усугубил ситуацию. Администрации Гувера и Рузвельта усердно боролись с кризисом, но лишь затормозили естественное оздоровление экономики и затянули депрессию на десять лет…
Пора смириться с тем, что за священным ореолом власти всегда скрывается несовершенная людская натура. Даже прославленные лидеры часто ошибались, действовали наобум и руководствовались иррациональными мотивами.
Затеяв девальвацию американской валюты, тот же Рузвельт решил повысить цену унции золота на двадцать один цент, потому что 21 – "счастливое число". Министр финансов Моргентау напишет об этом случае: "Если бы какой-нибудь человек узнал, как мы установили золотое содержание доллара путем сочетания счастливых чисел, то, думаю, он был бы в шоке".
В чем заключается принципиальная разница между Рузвельтом и Януковичем? В том, что Франклин Делано учился в Гарварде, а Виктор Федорович – в исправительной колонии?
Нет, как ни странно, не это главное. Если самоуверенный Рузвельт был скован нормативными ограничениями, сдержками и противовесами, то президент Янукович не скован ничем. Самые опасные инициативы Рузвельта признал антиконституционными Верховный суд США, а рискованные выходки Януковича нейтрализовать невозможно. Это и есть отечественная проблема №1.
Украинская общественность уверена, что страной должны руководить необычайно умные, честные, патриотичные, никогда не ошибающиеся всезнайки. Дискуссия сводится к тому, где взять этих полубогов и как привести их во власть. Но система, заточенная под идеальных руководителей, никуда не годится! С таким же успехом можно выпускать компьютеры, которыми в состоянии пользоваться только Билл Гейтс, и которые выходят из строя в руках простого смертного.
По-настоящему эффективная система учитывает возможные ошибки и злоупотребления пользователя. Нельзя уничтожить человеческую глупость, самоуверенность и недальновидность, но можно минимизировать их негативные последствия.
Именно эту цель преследует защита от дурака, она же mistake-proofing – конструирование техники и разработка программного обеспечения с учетом неверных действий человека. Например, при всем желании вы не сможете неправильно вставить сим-карту в слот из-за срезанного уголка.
То же самое касается и государственного управления. В успешных странах роль"срезанных уголков" играют ограниченные функции госаппарата, право частной собственности, традиции самоуправления etc. Государству не дозволено лезть во все дыры, власть не может делать все, что ей заблагорассудится, и тем самым снижается риск непоправимого ущерба.
Успешные реформаторы – от Людвига Эрхарда до Ли Куан Ю – не ужесточали контроль над экономикой, полагаясь на собственную мудрость. Они занимались "срезанием уголков": сужали возможности некомпетентного административного вмешательства.
Наша страна движется в противоположном направлении. Украинским правителям не нужна защита от дурака, поскольку они считают себя мудрыми и непогрешимыми. Но защищаться от дурака не желает и население, мечтающее о мудрых и непогрешимых правителях.
Самый первый, простейший уровень защиты – принцип разделения властей на исполнительную, законодательную и судебную. В Украине он не только не работает, но и не востребован обществом.
Если сегодня многих раздражает ручной парламент и ручной суд, то лишь потому, что все это оказалось в цепких донецких руках. А если завтра на Банковую придет симпатичный украинский лидер, зачем нужно какое-то разделение властей? Для чего вставлять палки в колеса хорошему парню, к чему сковывать его излишними ограничениями? Пускай рулит экономикой, жонглирует законами и сажает бандитов в тюрьмы! Надо же поднимать страну, разваленную негодными предшественниками!
Заветная украинская мечта проста, как амеба: назначить группу людей "профессионалами", "патриотами" или "народной властью", предоставить им все мыслимые и немыслимые полномочия, а затем дожидаться благоденствия. Но вместо золотого дождя на украинцев сыпется град губительных ошибок и злоупотреблений.
Чем больше полномочий получают власть имущие, тем хуже обстоят дела. А чем хуже обстоят дела, тем больше полномочий жаждет вручить государству наш избиратель.
Классический порочный круг, из которого пока не видно выхода.
