Китайская альтернатива может углубить конфликты Киева с Москвой и отдалить Украину от ЕС. Да и сама по себе дружба с КНР может оказаться слишком дорогой. Повышение уровня сотрудничества Украины с Китаем, получение от него гарантий безопасности и обещание миллиардных инвестиций — очевидный успех Киева. Но как показали месяцы после сентябрьского визита Виктора Януковича в Поднебесную, ее руководители отнюдь не спешат выполнять подписанные договоренности, ставя не самые удобные условия получателям своей помощи. Поэтому перспективы украинского процветания, обусловленного китайской помощью, могут оказаться не столь близкими. Да и не столь радужными.
Надежды многих украинских политиков и экспертов на Поднебесную базируются на наблюдениях за ее активностью на пространстве СНГ. Но китайская «отдушина» сейчас выглядит не столь спасительной, как еще несколько лет назад, когда Пекин выдавал кредиты на куда более мягких условиях. Перераспределение средств КНР с внешнеэкономических проектов на внутреннее развитие привело к сокращению внешних инвестиций на 45%. И, как следствие, к их подорожанию. Сейчас поддержка и заверения в вечной дружбе — слишком малая плата за китайскую щедрость.
Действительно, инвестируя в постсоветские государства, КНР в отличие от стран Запада не интересуется уровнем демократичности политических институтов. И в отличие от России — о состоянии своей диаспоры или о готовности участвовать в своих интеграционных проектах вроде Таможенного союза. Немаловажно и то, что углубление сотрудничества стран СНГ с КНР не вызывает в Кремле открытого раздражения, как это бывает в случаях расширения их контактов с ЕС или США.
Именно поэтому китайский внешнеполитический вектор постсоветские элиты рассматривают как некий «третий путь» между глобальным американским и региональным российским мессианством. Но и он не будет гладким: подобно Остапу Бендеру китайский дракон потребует множества мелких (или не очень) услуг за каждый витамин.
Сейчас Пекин делает все для того, чтобы его партнеры видели лишь желанные инвестиционные или кредитные витамины и не задумывались об услугах (сырьевых, промышленных или иных активах), которыми придется расплачиваться за автопробег между западным бюрократизмом и российским разгильдяйством. Этой цели служит китайская официальная внешнеполитическая концепция «гармоничного мира».
Между тем многие наблюдатели называют ее исключительно пропагандистской и воплощаемой лишь в случае соответствия стратегическим интересам Китая. В частности, российский синолог Александр Храмчихин указывает на то, что ядро реальной внешней политики Поднебесной лежит в несколько иной сфере. Речь идет о концепции «стратегических границ жизненного пространства», которая является важной составляющей военной доктрины КНР. В ее основу положен тезис о том, что рост населения и ограниченность ресурсов вызывает необходимость экономической экспансии и «природной среды существования», что вполне можно трактовать как экспансию территориальную. Причем «стратегические границы жизненного пространства» не обязательно соответствуют границам государственным и должны расширяться по мере роста комплексного могущества государства.
В эту доктрину естественным образом вписывается требование, которое Пекин в последнее время все жестче ставит перед получателями своих инвестиций: их освоение должно предусматривать максимальное привлечение предприятий и рабочих из КНР. Кредиты же предоставляются чаще всего на закупку китайских товаров. К примеру, выделение Молдавии в 2009 году Китаем $1 млрд. предполагало предоставление права на работу 500 тыс. китайцев. В новостях из Беларуси в контексте предоставления ей кредита Пекином тоже постоянно фигурирует сооружение в центре Минска Чайна-тауна. Постсоветские элиты реагируют на это приблизительно так же, как украинский посол в Пекине: «Наших людей пугает то, что они (китайцы. — Ред.) хотят строить силами своих людей, инженеров. Нам нужно принять решение: либо у нас не будет тех или иных объектов, либо их построят китайцы». И хотя конкретные тексты договоров пока не «светились», естественно ожидать, что любой из строительных проектов, будь то электростанция в Щелкове или бориспольская электричка, предусматривает участие китайского персонала. При этом из внимания выпадает тот факт, что Пекин все чаще говорит о решимости отстаивать права китайских диаспор.
Сопоставив эти две тенденции, можно прогнозировать на следующие десятилетия возможность вмешательства КНР во внутренние дела своих нынешних экономических партнеров по сценариям, обкатанным Россией. В этой связи особого внимания заслуживает статья 50 китайской конституции: «КНР охраняет надлежащие права и интересы китайцев, проживающих за границей, законные права и интересы китайцев, вернувшихся на родину, и проживающих в Китае членов семей как тех, так и других». Как видно, речь идет не о «гражданах КНР», а обо всех китайцах независимо от страны проживания, так что поводом для «защиты интересов» может стать даже бытовой конфликт.
Усилению влияния КНР на постсоветском пространстве способствует то, что потенциальные инвесторы из развитых стран считают рискованным размещать свои средства в государствах со столь сложными юридическими условиями и таким уровнем коррупции, как в странах СНГ. Китай же, наоборот, старается использовать эти обстоятельства, чтобы продвигать собственные интересы — как минимум «столбить участки», на которые позже могут претендовать и западные конкуренты. В то же время ввиду очевидного снижения темпов евроинтеграции Украины шансы Киева эти интересы уравнять тоже уменьшаются. Ведь ожидать политических дивидендов от роли моста между Китаем и Европой, на которую надеялись в Киеве, в обозримой перспективе не приходится.
С другой стороны, не факт, что Поднебесная будет дорожить таким «участком» и не оставит его после выжимания всего его потенциала. Россияне уже почувствовали это на примере военно-технического сотрудничества с китайцами, которое с 2005 года находилось в застое. Причиной стало то, что Китай наладил собственное производство военной техники на основе нелицензионного копирования российских образцов, в том числе высокотехнологичных. Тем не менее, Китай до сих пор не смог получить или скопировать новейшие разработки в области авионики и радаров, что, очевидно, и вынудило его восстановить ВТС с Россией с акцентированием внимания на увеличении контрактов в области конструкторских и научно-исследовательских работ.
Передача Украиной китайской стороне лицензий на производство тоже вылилась в прекращение Китаем импорта определенных видов украинской продукции. Поднебесная наладила выпуск самолетов Y-7 и Y-8 — несколько модернизированных аналогов украинских Ан-24 и Ан-12БК. Так что нынешнее предложение Киева о совместной разработке транспортных самолетов и производстве Ан-70, Ан-148, Ан-158 в отсутствие надежной защиты от промышленного шпионажа напоминает топтание по граблям. Не говоря о том, что попытка выйти таким образом на азиатские авиарынки неизбежно приведет к столкновению интересов с Россией и на этом направлении.
Преждевременной может оказаться и радость украинских чиновников, вызванная желанием Поднебесной построить в Украине три автозавода (в Ильичевске, Запорожье и Ужгороде). В этих городах, расположенных недалеко от южной, восточной и западной границ нашей страны, компания FAW планирует наладить крупноузловую (на первом этапе) сборку городских автобусов, грузовиков и легковушек экономкласса. В ответ на это Брюссель, скорее всего, в очередной раз задумается об уместности зоны свободной торговли с Киевом. Еще меньше довольна будет Москва, уже имеющая аналогичный договор. Ведь, по мнению многих экспертов, она «продавливала» проект Таможенного союза в том числе и для спасения собственного автопрома.
С Китаем они, конечно же, ссориться не захотят. ЕС будет проще до бесконечности затягивать переговоры об ассоциации с Киевом. Россия же может «отыграться» на Украине традиционным повышением цены на энергоносители, очередными квотами на металлургическую продукцию или запретами на ввоз сельскохозяйственной продукции. Впрочем, Пекина это нисколько не касается.
