Религиозную ситуацию на Украине вряд ли стоит тесно увязывать с политической ситуацией в стране, также как не стоит рассматривать внутреннюю политику Украины с позиции борьбы конфессий. Украина, как и Россия, достаточно модернизированное, светское государство, далеко отошедшее от стандартов XVII века, когда вопрос религиозной идентичности был тождественен идентичности политической и, зачастую, национальной.
Однако факт существования молодого крупного самостоятельного государства объективно подталкивает элиту к мысли о необходимости “своей” церкви. Во-первых, действует синдром “отталкивания”, необходимый для обретения и утверждения национальной или государственной самобытности. Во-вторых, “за живое” берет мысль: если все европейские православные государства самостоятельны в решении “проблем духовности”, то почему Украина в этом вопросе зависит от кого-то. Именно этой мощной тенденции, захватывающей (до недавнего времени) практически всю украинскую политическую элиту, противостояла и противостоит крупнейшая конфессия – Украинская Православная Церковь Московского Патриархата (УПЦ МП).
Первый этап “приватизации” церкви украинским государством в 1991-1992 годах путем “бури и натиска” был сорван благодаря менталитету “совковых” по своей психологии государственных чиновников (включая и президента Кравчука и митрополита Филарета (Денисенко)), которые своим напором и жесткостью вызвали активное сопротивление. Внутренние законы церкви и желания верующих в расчет не принимались – вероятно, бывший руководитель ЦК КПУ по идеологии просто не знал об их существовании.
Второй этап, начавшийся несколько лет назад, более “ползуч”, власть и конкуренты в борьбе за души верующих - Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата (УПЦ КП), в первую очередь - предлагают УПЦ МП сохраниться в качестве единой организационной структуры, но попросить у Русской Православной Церкви (РПЦ) автокефалию, то есть полную самостоятельность.
Внутри самой УПЦ МП сторонники автокефалии, конечно же, имеются. Например, в августе 1997 года священники Владимиро-Волынской и Ковельской епархии обратились к митрополиту Владимиру (Сабодану) с письмом о необходимости принятия автокефалии. В этих требованиях они нашли поддержку своего епископа Симеона (Шостацкого). Есть достаточно высокопоставленные сторонники автокефалии и в митрополичьей резиденции в Киеве. Чем дольше будет существовать самостоятельное украинское государство, тем труднее будет объяснять верующим (особенно Центрального региона) необходимость подчинения Москве, притом, что православие на Руси началось с Крыма и Киева.
Пока что претензии части политиков насчет ненормальности существования за пределами Украины “управленческих центров” церквей, действующих на ее территории (УПЦ МП, РКЦ, некоторых протестантов), парируются ответными обвинениями в национализме и политизации религии. Однако конфессиям труднее оправдаться, когда служащие на Украине священники и архиереи начинают выступать с политическими заявлениями в пользу того или иного государства. Хотя подобными заявлениями грешат не только члены УПЦ МП (некоторые католические священники служили с польскими флагами на алтарях, что вызывало протесты католиков-украинцев, в ответ приходивших на службы с украинскими флагами), но наибольшие претензии обращены именно к ним.
На Украине не без оснований боятся возобновления имперских притязаний России, и потому общеизвестные “имперские” воззрения части священников УПЦ МП вызывают обвинения в существовании в государстве “пятой колонны”. Российские политики в свою очередь дают немало поводов для закрепления подобной точки зрения.
Если оставить в стороне дискуссии о “пятой колонне” и имперском наследии, то украинские политики, так же как и их российские коллеги, слабо представляют себе положение дел на “религиозном фронте” и хотя, конечно же, существуют крайние политические организации, увязывающие свое существование с теми или иными конфессиями, они не слишком влиятельны.
Серьезные политические партии, представленные в парламенте, в своих программах в основном пропагандируют малопонятные и рассчитанные на как можно более широкий круг избирателей лозунги типа “возрождения духовности”. Все же, несмотря на такую неопределенность лозунгов, более-менее твердая позиция у крупных партий есть. “Правые”, получающие основные голоса в Галиции, на общенациональном уровне поддерживают УПЦ КП, “левые”, чей электорат – население юго-востока, являются сторонниками УПЦ МП.
Внутри исполнительной власти различные конфессии также имеют своих почитателей (епископ Павел (Лебедь): “Мы имеем хорошую поддержку и на городском уровне и на уровне президентской администрации”), но подробности этих взаимоотношений тщательно скрываются.
Интересно, что повышенный интерес протестантских общин к региональным выборам (а в областные Рады проходят не только пресвитеры, но и трудно вычисляемые активисты общин) объясняется в первую очередь соображениями собственной безопасности. “Прижать” общину, имеющую собственного депутата, практически невозможно, какими бы соображениями при этом не руководствовались государственные органы. В дальнейшем, после укрепления основ религиозной свободы, роль протестантских активистов в политике может возрасти. Уже сейчас различные протестантские организации (особенно харизматики) имеют некоторое влияние в кругах деловой и политической элиты (вспомним тут пресловутого пастора "Посольства Божьего" Сандея Аделаджу).
Пока же местные власти имеют полную свободу действий в религиозной сфере и, отражая мнение преобладающей части своих избирателей, руководят ею в меру своего понимания. На Востоке отказы в регистрации и всяческие препятствия чинятся УПЦ КП, на Западе горсовет Львова старательно не замечает идущие из Киева “советы” выделить землю приходу УПЦ МП, а где-нибудь в Александрии мэр открыто выражает поддержку баптистам.
Представляется вероятным, что вскоре основной конфликт религиозных конфессий и государства на Украине сместится из политической в финансовую сферу, благо, в общем и целом, чиновникам разъяснили опасность вмешательства в вопросы вероисповедания и межконфессиональных отношений. Налоговые органы в поисках источников пополнения перманентно пустой казны государства неизбежно вынуждены будут заглянуть в карманы религиозных организаций. Пока они не слишком усердствуют в этом отношении, так как основная часть украинской экономики находится в тени, и церкви отнюдь не самые доходные предприятия, которые надо немедленно ставить под государственный контроль.
Однако со временем ситуация наверняка изменится. Ежегодные обороты крупнейших украинских конфессий уже сейчас достигают сумм в миллионы долларов, однако, ни одна конфессия (во всяком случае, православные церкви) за годы независимости ни разу не оглашала свой бюджет, сколь бы схематичным и далеким от истины он не был. А уж насколько “липовы” финансовые документы, предъявляемые в налоговые органы, пожалуй, не знают и их составители. Более девяноста процентов средств, проходящих через руки религиозных организаций, – наличные, и им нет надлежащего учета и контроля даже на приходском уровне.
