Как отмечают правозащитники (в частности Харьковская правозащитная группа), в Украине лишь в прошлом году 800 тыс. людей стали жертвами истязаний в милиции. Принимая во внимание тот факт, который по состоянию на начало в этом году в Украине насчитывалось 152 тыс. осужденных. Несложно придти к выводу, что большинство жертв милицейского насилия – это «мирное население», то есть люди, вина которых законным чином не доказана. Но милиция все-таки «с народом».
Родом из НКВД
Можно подвергать сомнению методики подсчетов правозащитников, но нельзя возразить один факт: избиение очень часто является верным спутником составления протоколов и других процедур в отечественных участках МВД.
Карт-бланш на насилие для правоохранителей существовал на протяжении всего существование Российской империи, что уж и говорить о репрессивном аппарате сталинских времен, да и весь советский период милиционеры, в том числе и те, кто проходил службу на территории УССР, часто применяли силу к гражданам. Поэтому кулак и дубинка как метод дознания остались и в независимой Украине как наследственная болезнь.
«И по закону ничего не докажешь», - объяснял мне как-то за рюмочкой один опер, который со временем достал полковника и ныне работает в одном из областных управлений, - «Кулак – вот и весь закон». В качестве иллюстрации своих убеждений он мне тогда привел одну историю по собственному опыту: поехал как-то отдыхать с семьей к Крыму на собственном авто, которое в первую же ночь, «похитили неизвестные лица», говоря языком протоколов.
Пострадавший (то есть отдыхающий милиционер) сразу же пошел со своей проблемой к местным коллегам, те ему все объяснили: знаем весь состав банды, которая ворует машины, но доказательств на них недостаточно. В результате решили вопрос по-своему: в ближайшую же ночь очередные оперуполномоченные похитили предводителя «автомобилистов» и пострадавший лично сосчитал ему ребра. Развязка ожидаема: наутро авто стояло на том же месте, откуда его похитили.
В сознании многих украинских милиционеров табу на незаконное применение насилия отсутствует: во-первых, все так делают, во-вторых, кулаком проще и быстрее получить признание, в-третьих, в реальной жизни работник МВД часто ориентирован на то, чтобы «закрыть вопрос» (как с краденной машиной коллеги), поэтому и ищет короткий путь решения проблемы.
Милиционеры низшего звена (уровень сержантов и старшин) – преимущественно не очень образованные сельские парни, единственным жизненным университетом которых к приходу в ряды МВД была армия. Господствующая там дедовщина также научила их уважать силу и применять по возможности в своих интересах.
Насилие в правоохранительных органах легитимизировано у нас на уровне культурном, даже ментальном. Поскольку об украинской милиции фильмов почти не снимают, то соотечественники, в том числе работники МВД, массово смотрят разные российские сериалы типа «Менты», «Глухарь» и т.п.
В таком кино, которое словно призвано героизировать правоохранителей, милиционеры нередко если не бьют подозреваемых (хотя случается на экране и такое), то часто грозят им пытками, в реальности которых киношный негодяй ничуть не сомневается. Режиссер, сценарист, а за ним и зритель такое поведение считают допустимым.
На более простом бытовому уровне нередко случаются такие ситуации: мужчина-алкоголик обидел жену, а та его пугает: «Сейчас вызову милицию, пусть тебя заберут, потроха поотбивают». И такое наказание жертва домашнего насилия считает целиком справедливым.
Ведь никто из граждан и самых милиционеров не сомневается в том, что право на избиение – это такой же атрибут милицейской власти как удостоверения, униформа и табельное оружие.
Робингуды в погонах
Однажды видел странную картину возле киевского Оперного театра: все подъезды к нему были заставлены черными почти одинаковыми автомобилями: преимущественно джипы-кубики и Toyota Camry. Когда подошел ближе, то рассмотрел, как из этих машин выходили офицеры МВД в парадной форме: не меньше полковника по званию.
Как оказалось, это были торжественные мероприятия по поводу Дня украинской милиции.
Не надо проводить продолжительные расследования, чтобы понять, что официальная генеральская зарплата позволяет приобретение машины вроде Daewoo Lanos. Впрочем, ни прокуратуру, ни службу внутренней безопасности это не интересует, особенно в день профессионального праздника.
Охрана правопорядка – это мужская работа, которая безусловно накладывает свой отпечаток на образ жизни. Парадокс в том, что в нашей стране, как и большинства постсоветских, образ истинного рискованного мужика есть очень приближенным к образу бандита. Этот стереотип сформировался в 90-те и живет по сей день.
Поэтому украинский милиционер, который достиг успехов на службе, по многим внешним признакам похожий на мафиози (когда в гражданском, то вообще можно спутать).
Успешный работник МВД (как минимум майор с хорошей должностью уровня облуправления) имеет черную гангстерскую машину из разряда «чтобы уважали на районе», коротко стрижен, одевается преимущественно в черных цветах, жалует темные очки, а его автомагнитола может нон-стоп крутить «Шансон» - любимую музыку представителей « мужских профессий».
Дорогая представительская машина целиком может быть подарком местных… бизнесменов. Они от этого не обнищают, а милиционеру почет – приблизительно так размышляет обычный «успешный мент».
Намекать на подарки и получать их благодаря разным хитроумным операциям – это вообще вершина милицейского мастерства. Один мой приятель (работает в строительном бизнесе) имеет соседа по даче – отставного милиционера, который в своем районе по собственному определению был «не последним человеком».
Как свойственно людям такого статуса, он любит повторять фразы типа: «Вдруг будут какие-то проблемы - обращайся». И однажды такая возможность случилась: на приятеля серьезно «наехали» из облэнерго: какие-то там долги, перерасчеты, цена вопроса – десятки тысяч гривен штрафа. Пришлось обратиться к «не последнему человеку в районе» - проблему решили мгновенно, долг «усох» до нескольких тысяч. Но как отблагодарить за такую солидную услугу?
Отставной милиционер сразу не назвал таксу, однако начал при случае названивать с просьбой «подбросить» то сотню, то две долларов. Потом пошел серьезнейший разговор: оказывается, «не последний человек в районе» хочет развивать свое имение, и потому очень рассчитывает на своего соседа, который должных помочь с материалами. И это наверно не последний «крючок» в частной «оперативной разработке».
Такса напрямую зависит от масштабности схемы. Когда обворовали моих родителей, то следователь который вел дело оценил свои услуги (в смысле выполнение своих служебных обязанностей) скромно: каждую неделю заправлять служебное авто и две пачки бумаги А-4. Знакомый сержантик, который дежурит на рынке говорил: «Я барыг не обижаю, беру одну пачку Camel в день».
И все-таки они с народом
У украинских милиционеров есть масса мелких субкультурних признаков. К рядовому гражданину, из которого потенциально можно взбить взятку обращаются почтительно – отчество: «Что это вы Михайлович (Николаевич, Степанович и т.п.) нарушаете», - говорит как правило, гаишник.
Самих себя называют жаргонным словом «менты» и позволяют это друзьям, однако на откровенно криминальное «мусор» обижаются. Любят выпить, поэтому нередка практика «выгнали из органов за пьянку». С точки зрения западного феминизма украинские милиционеры – ярые сексисты. С симпатичными законопослушными гражданками они временами ведут себя крайне либерально. Нередко девушкам просто «за улыбку» (без лишних наглых ухаживаний со стороны правоохранителей) прощают мелкие правонарушения, особенно на дороге.
Также их выделяет язык, по крайней мере, в Киеве и Центральной Украине. В преимущественно русскоязычной столице большинство милиционеров разговаривают украинской, не на суржике, а на почти правильном украинском. А из дорогих дач милицейского начальства временами могут «на всю» горланить записи украинских народных песен. Конечно, как правило, рядовые милиционеры это выходцы из села, но работа в МВД позволяет им сохранять украиноязычность, тогда как бывшие крестьяне, скажем, в коммерческом офисе быстро становятся полностью русскоязычными.
При всем упомянутом выше негативе есть у украинской милиции одна положительная черта: не позволять себе чрезмерной грубости с «политическими». Не верите?
Посмотрите, как разгоняет оппозицию российская и особенно белорусская милиция и, как говорят, ощутите различие. Можно и должно подвергать критике наше МВД за избиения нардепов на суде Тимошенко или за разгон, скажем, Налогового Майдана, но все равно это не идет ни в какое сравнение с действиями ОМОНа в соседних государствах.
Милиция – инструмент в руках власти: есть приказ разогнать митинг и приказ надо выполнить. Но если белорусские и российские правоохранители берутся за такую работу с незаурядным упорством и агрессивно атакуют «несообразных», то их украинские коллеги действуют более толерантно. Ведь один и тот же приказ можно выполнить по-разному.
Во-вторых, очевидно существует разный уровень идеологической обработки милиционеров. Минский или московский омоновец получает незаурядную промывку мозгов о плохих оппозиционеров и других «врагов народа» на службе и подобную информацию получает также из вечерних новостей, соответственно не имеет сомнений, что расправа над оппозицией – это благородное дело.
А в украинских реалиях милиционер, который выгонял нардепа из зала суда, вполне может получить промывку мозгов от тещи, которая целыми днями смотрит 5 канал и TVi и симпатизирует Юлии Владимировне. Обычно на выполнение служебных обязанностей такое стечение семейных обстоятельств не повлияет, но и энтузиазма не добавит.
Известные прецеденты, когда белорусские курсанты академии МВД хвалились в соцсетях фотками с разгона демонстраций и позволяли себе записи вроде «классно мы им вчера задницу надрали». Представить себе что-то подобное в исполнении наших милиционеров сегодня сложно.
Ведь наши «беркутовцы» не видят в демонстрантах врагов и не спешат отрабатывать на них приемы рукопашного боя. Даже российские «злопыхатели» типа Михаила Леонтьева с сожалением констатируют, что киевская милиция это вам не минская, поэтому говаривал Майдан в 2004-м не разогнали. Доля истины в этом безусловно есть.
У рядового и низшего офицерского состава украинского МВД в большинстве случаев наблюдается определенный пиетет к интеллигенции (а именно ее представители, как правило, пополняют ряды «несогласных»).
Если задержанный общественный активист не весьма агрессивно «качает права», то с ним говорят более-менее вежливо, расспрашивают, где учится или работает - не только для протокола, но и просто из любопытства –чему учат в университете, сколько людям интеллектуальной работы денег платят и т.п.
К идеологическим разговорам наши милиционеры по обыкновению иронически равнодушны. Над молодыми левыми активистами могут пошутить на манер: «так вы что, вот анархисты за батьку Махно?!» С националистами, как правило, тоже находят общий язык.
Однажды на автовокзале патруль задержал активистов одной ультраправой организации: просто заинтересовал милитарный вид ребят. Завели в участок, спокойно поговорили, а по поводу задержания отшутились: «Какие-то вы очень военные, думали, может куда-то в Чечню воевать собрались». Такой душевный разговор между, скажем, московскими милиционерами и группой тамошних скинхедов представить тяжело.
Бесстрастие вместе с аполитичностью делает украинского милиционера в принципе безопасным для разного рода оппозиционеров. Если обычный белорусский милиционер – пылкий сторонник власти, российский также ненавидит демократов, но вместе с тем скрыто может сочувствовать националистам, которые «мочат черных». Украинский правоохранитель и власть защищает не весьма ревностно, и на оппозицию лично не оскорблен.
В начале 2000–х был свидетелем одного инцидента, когда один из оппозиционно настроенных парней изрядно под хмельком бросился в потасовку (!) на патруль, который без особой жесткости отбил такую «атаку».
Задержанный клял милиционеров последним словами: называл «фашистами», «прслужниками режима» и т.п. На патруль это не оказало никакого впечатления – они даже в протокол не внесли факт «оскорбления сотрудников при исполнении». В участке с горячего мальчика немного поиронизировали, а наутро отпустили. Конечно, если бы на патруль так «стартанул» бывший зек или малоинтеллектуальный гопник, реакция милиционеров была бы значительно более жесткой
Украинская власть, особенно во времена Кучмы, всегда была благосклонной к МВД: перед Оранжевой революцией численность силовых структур, ориентированных на поддержание порядка внутри страны была большей, чем численность Вооруженных Сил, призванных защищать страну от внешних угроз.
Материальное обеспечение, социальные пакеты милиционеров всегда были лучшими, чем, скажем, у военных. Впрочем, за годы независимости эти «милости» власти не развратили украинского милиционера, он не возненавидел собственный народ и не превратился в верного пса режима.
Годы независимости не прошли хотя: наши правоохранительные органы остаются далекими от европейских стражей закона (как в методах работы, так и в уважении со стороны общества и в материальном обеспечении), но они и не стали карателями для оппозиции, как в соседних «братских» странах.
