Два года назад в чем-то было даже легче.
Когда судьба страны решалась канонадами на востоке, водораздел в стране был один-единственный. И сводился он к вопросу о том, хочешь ты независимой Украины или нет.
В 2014-м разговор о ценностях напоминал сцену принятия в казаки из «Тараса Бульбы»: «Что, во Христа веруешь? А в святую троицу? А ну перекрестись! Ну хорошо, тогда ступай в который сам знаешь курень».
Только вместо вопросов о вере в Украине спрашивали о том, чьей победы ты желаешь в начавшейся войне. И два года назад ответ на этот вопрос позволял наложить на карту страны одну-единственную сетку с двумя ячейками. Украина или Малороссия. Суверенитет или вассалитет.
Спустя два года все изменилось. Оптика войны понемногу уступила место оптике сложного и тяжелого мира. Главный проверочный вопрос остался прежним, но всей полноты задач он уже не решает. Потому что к изначальной социологической сетке с двумя ячейками стали добавляться новые.
Ты за европейскую перспективу или против нее? Социальное государство или либертарианство? Минские соглашения или их денонсация? Низкие налоги или велфер? Свобода ношения оружия или монополия государства? Однополые браки или гомофобия? Частная собственность на землю или ни-в-коем-случае? Этот список можно продожать до бесконечности.
На войне все эти вопросы не имеют никакого значения: в окопах сражаются за мечту о своем будущем. Причем мечта эта обычно весьма абстрактна в своих контурах. Но любое перемирие становится временем, когда контуры начинают проявляться, а желания – артикулироваться. И те, кто еще недавно в окопах мечтали, как им казалось, об одном и том же, обнаруживают, что в мечте соседа им попросту может не найтись места.
Одни и те же люди могут одинаково хотеть победы Киеву.
Но один из них мечтает о раскулачивании олигархов, другой о религиозном клерикализме, третий о «польской модели», четвертый либертарианец, пятый и вовсе анархист, не признающий ничего и никого. Шестой хочет легализации гражданского партнерства, седьмой – восстановления ядерного потенциала, восьмой – третьего Майдана, девятый – вернуть Кубань, десятый – социализм по образцу северной Европы.
Мы привыкли клеймить несогласных статусом «консервы» и записывать их в «агенты Кремля». Порой это и впрямь соответствует реальности, но не всегда. По одной простой причине.
Украинские противоречия нелинейны. Они напоминают сетки с ячейками разной крупности: накладываешь их друг на друга и понимаешь, что в стране не два окопа, а куда больше. И что сторонники и противники разных взглядов на настоящее и будущее могут комбинироваться в удивительно причудливых сочетаниях.
В принципе, в этом нет ничего удивительного: страна в ускоренном темпе пытается договариваться о самой себе.
Этот процесс никогда не бывает легким, особенно, если учесть, что сейчас Украине приходится экстерном проходить тут курс, на который другие государства тратили много лет. Двадцать три года прежней дискуссии о будущем отправлены в архив: она стала неактуальна из-за войны и рожденной войной тектоники. А новая дискуссия только лишь началась.
Мы будем проживать драматический период – старый социальный договор канул в небытие, а новый еще не создан.
У него есть только лишь общий контур: вырваться из постсоветской логики, защититься от бывшей метрополии, встать на ноги и сделать страну пригодной для жизни. Поначалу страна объединялась вокруг того, чего она не хочет. А теперь предстоит размежеваться по линиям желаемого будущего. И это, возможно, самое сложное.
Сложное, но закономерное. Любая пригодная для жизни страна никогда не шагает в ногу.
Тотальное единодушие всегда хуже дискуссии. В той же Польше сторонники Качинского смотрят с подозрением на сторонников Туска, а те отвечают им взаимностью. Но главный проверочный вопрос о независимости страны не подвергается рефлексиям и пересмотру.
Формула «агент Кремля», которой разные лагеря клеймят друг друга, – она ведь тоже оттуда – из недавнего прошлого, где было лишь два лагеря и черно-белая палитра.
Сегодня она уже не всегда срабатывает. Да, Кремль никуда не делся – равно как и его планы по обрушению Украины – но формулы «эталонного будущего», несогласие с которой выдает прокремлевского обитателя с головой, сегодня не существует. И потому тот же Кремль чаще делает ставку не столько на сознательных союзников, сколько на категорию «полезных дураков».
Тех, кто в борьбе за персональное будущее готов жертвовать коллективным. Тех, кто привык не видеть сложность реальности, предпочитая прятаться в политическую дальтонику. Тех, кто уверен в диктате простых ответов на сложные вопросы. Тех, кто с завязанными глазами щупает слона за хобот и на базе собственных наблюдений делает вывод о том, что слон – это змея.
Это битва здравого смысла и близорукости. Знания и большевизма. Арифметики и суеверий.
И в этом состязании по другую сторону баррикад может оказаться тот человек, с которым еще недавно вы считались союзниками. И если вы думаете, что самое сложное позади – вы ошибаетесь.
