Разговоры о гипотетической миротворческой миссии ООН на оккупированных территориях Востока Украины уже начинают напоминать «белый шум».
Этому способствуют недостаточная информация и масса спекуляций и манипуляций вокруг данной темы. Само словосочетание «миротворческая миссия» убаюкивает и приглушает нашу тревогу. Да и не только нашу. Ведь в нашем воображении «миротворцы» самим своим появлением должны принести мир и покой. Хотя на самом деле, чем именно будет миротворческая миссия — вражеским троянским конем или инструментом, который поможет Украине, — зависит от мандата и состава миссии. А это вопрос сложных переговоров.
Ситуация на сегодняшний день выглядит так, что и сторона, которая первая без видимой причины откажется от идеи международной миротворческой миссии ООН в Донбассе, политически проиграет. Для России это небольшая беда, а вот Украина не может себе позволить даже такого. Потому вокруг этого вопроса развернулись настоящие боевые действия.
Все настолько серьезно, что Вашингтон взял на себя роль лидера в переговорах с Москвой относительно мандата Совета безопасности ООН для международной миротворческой миссии в украинском Донбассе. Американцы действительно ухватились за ничтожно малую вероятность договориться с Россией. Однако их активное участие не уберегает от угрозы, что Россия, так сказать, под прикрытием термина «миротворческая миссия», который усыпляет внимание, получит основание для «легитимного» присутствия ее военных на территории Украины.
Дело в том, что на уровне ООН правовое обоснование миротворческих операций находится в стадии развития, а потому существует широкое поле для интерпретации и толкования сути и задач миротворческой деятельности, в частности и для российской политической мысли. Свое теоретическое обоснование миротворчества российские политологи делают, анализируя международно признанные принципы «законного общего международного интервенционизма», или принцип «гуманитарной интервенции», и определение понятия миротворчества в доктрине НАТО. Гуманитарная интервенция в российской политической мысли рассматривается преимущественно как комплекс действий крупных государств по расширению своего влияния. При этом допускается, что гуманитарные интервенции могут проводиться и без санкций СБ ООН (в случае ее недееспособности), если есть необходимость обеспечить выполнение положений Декларации прав человека 1948 г. А недееспособность Совбеза ООН очень просто обеспечить применением права вето одним из постоянных членов.
Подчеркивая необходимость нормативного упорядочения устойчивых практик миротворчества в рамках ООН, Россия параллельно продвигает тезис о целесообразности делегировать миротворческие функции на уровень региональных организаций. Наделение региональных организаций функциями сохранения безопасности и мира фактически будет означать разделение мирового безопасностного пространства на региональные зоны ответственности. Такое переформатирование мирового порядка вполне отвечает концепции наличия у России зоны особых интересов, запрещенной для вмешательства Запада.
То, что политика миротворчества для России — это комплекс действий по расширению и утверждению своего влияния, известно, начиная еще с военных операций Москвы под флагом СНГ. Де-юре СНГ была причастна к четырем заявленным миротворческим операциям на постсоветском пространстве — в Молдове/Приднестровье (с 1992 г.), в Грузии/Южной Осетии (с 1992 г.), в Таджикистане (с 1993 г.), в Грузии/Абхазии (с 1994 г.). Все эти операции осуществлялись на основании договоренностей между Москвой и конфликтующими сторонами, где в каждом частном случае Россия получала приглашение или согласие сторон на ее роль миротворца или посредника. И каждый раз речь шла о сохранении и легализации российских военных на территории других суверенных государств. Во всех случаях роль СНГ с ее институтами была малозаметной и лишь создавала правовые рамки для проведения «миротворческих» операций согласно международным требованиям.
Однако Россия не могла использовать СНГ для решения более масштабных задач в других регионах, например для формирования общего контингента для миротворческих операций во время военных конфликтов на территории Западных Балкан. Содружество было для этого слишком аморфным и неконтролируемым.
Балканский миротворческий опыт стал ценным достоянием для России. Москва, увидев, что можно создавать новую политическую реальность и легитимизировать ее постфактум (как это произошло с силовой операцией НАТО в Сербии), поняла, что одного права вето в СБ ООН может быть недостаточно для того, чтобы влиять на решение относительно безопасности европейских стран. Для этого нужны военное преимущество, сильная коалиция и хотя бы какая-то международная легитимация, которую, впрочем, можно обеспечить и задним числом. Другими словами, России срочно было нужно собственное «НАТО», и в 2002 г., через три года после завершения большинства миротворческих операций в странах Западных Балкан, на базе подписанного в 1992 г. Ташкентского пакта возникла Организация договора коллективной безопасности. Сейчас ОДКБ насчитывает шесть членов — Россию, Беларусь, Казахстан, Армению, Таджикистан, Киргизстан.
ОДКБ создавалась по прототипу НАТО и, несмотря на международный скепсис, сопровождавший медленное и слабое становление этой организации, России за последние 10 лет удалось превратить ее в консолидированную структуру. Дееспособность организации все еще ставят под сомнение как украинские, так и международные аналитики, принимая во внимание ситуативные разногласия между странами-членами. Но при этом мы должны помнить, что единство в ОДКБ обеспечивает Россия, которой удалось сохранить и усилить контроль безопасности своих союзников-сателлитов. Это безопасностное объединение не является демократическим или добровольным. Но известно, что недемократические институты могут быть эффективными так же, как и демократические.
Как свою главную цель Организация договора коллективной безопасности декларирует коллективную защиту государств-членов в случае внешней агрессии против одной из них. Согласно этой цели с 2009 г. интенсивно развивалась силовая составляющая объединения, которая на сегодняшний день кроме миротворческих сил включает Коалиционные силы оперативного реагирования (КСОР, почти 22 тыс. чел.), Коллективные авиационные силы и региональные группировки — Коллективные силы быстрого развертывания Центральноазиатского региона, Региональная российско-белорусская группировка войск Восточноевропейского региона, Объединенная российско-армянская группировка войск Кавказского региона.
В Стратегии коллективной безопасности ОДКБ на период до 2025 г. (принята в 2016-м) в сфере развития силовой составляющей планируется дальнейшее укрепление, увеличение, оснащение, модернизация, унификация — все то, что делает армию еще более сильной и мобильной. Отдельное внимание привлекают планы по созданию единой логистической системы и инфраструктуры технического и материального обеспечения коллективных сил на территории организации; создание единой системы противовоздушной обороны ОДКБ на базе Единых региональных систем ПВО России и Беларуси, России и Казахстана, России и Армении и создание Единой региональной системы ПВО в Центральноазиатском регионе. Отдельной задачей определяется формирование эффективной системы управления Коллективными силами, которое включает создание как аппаратно-технической платформы и пунктов управления, так и коалиционного Командования — Объединенного штаба.
На сегодняшний день Россия превратила ОДКБ в региональную организацию, которая может выполнять военные, безопасностные и политические задачи, в том числе и миротворческие операции. Нормативно-правовой механизм миротворческой деятельности организации предусматривает проведение миротворческих операций как на территории государства-подписанта Ташкентского пакта по ее официальному обращению, так и вне географических границ ОДКБ. В этом случае для проведения миротворческой операции нужен мандат СБ ООН. «Взаимодействие с соответствующими структурами и подразделениями ООН и другими международными и региональными организациями, в том числе и в контексте возможного задействования миротворческих сил согласно мандату СБ ООН» предусматривает также и Стратегия коллективной безопасности ОДКБ на период до 2025 г.
Хронология развития миротворческого потенциала организации говорит о том, что в 2013 г. Россия утвердила решение о немедленном создании дееспособных миротворческих подразделений ОДКБ. Основная нормативная база миротворческой деятельности объединения была наработана еще в 2007 г., а активное развитие силовой составляющей началось в 2013-м.
По расчетам Центра исследований проблем Российской Федерации НИСИ, именно с 2013 г. резко возросло количество общих военных учений: 2013 г. — пять учений, 2014-й — два, 2015-й — семь, 2016-й — шесть, 2017-й — четыре учения. В 2017 г. в сценарий учений была включена отработка миротворческих операций согласно мандату ООН.
Также уже в 2013 г. в российской политологической литературе определялись перспективные направления применения миротворческого потенциала ОДКБ за пределами организации: 1) возобновление конфликта в Нагорном Карабахе (угроза для Армении); 2) обострение ситуации в Афганистане (возобновление войны и активизация «Талибана» может создать угрозы для Таджикистана); 3) дестабилизация одной из стран Центральной Азии (возможный коллапс власти, что приведет к обострению вооруженной межклановой борьбы или распространению радикального ислама); 4) дестабилизация ситуации в Украине и развитие политического кризиса.
2013 г. обозначился еще и тем, что в структуре командования воздушно-десантных войск РФ образовали отдельное функциональное подразделение и ввели должность заместителя командующего воздушно-десантными войсками по вопросам миротворческих операций и Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ, на которую был назначен генерал-майор Александр Вязников. В ноябре этого же года состоялся первый учебный сбор с командирами подразделений ВДВ, назначенных в состав военных контингентов миротворческих сил. Как следует из интервью А.Вязникова «ИТАР-ТАСС», на август 2014 г. было завершено формирование миротворческих сил численностью 5 тыс. военных (31-я отдельная десантно-штурмовая бригада (ОДШБр) и пять миротворческих батальонов — по одному батальону в 76-й и 7-й десантно-штурмовых дивизиях, 98-й и 106-й воздушно-десантных дивизиях и в Камышинской 56-1 ОДШБр).
Согласно ст. 45 Устава ООН, члены организации должны держать в состоянии немедленной готовности контингенты национальных военно-воздушных сил для общих международных действий по принуждению. Очевидно, исходя из положения этой статьи, и были сформированы миротворческие силы ОДКБ, в состав которых входят штурмовые воздушно-десантные подразделения войск РФ. Интересная деталь: эти российские десантники-«миротворцы» уже были задействованы как в оккупации Крыма, так и в боевых действиях на Востоке Украины, что подтверждается официальными наградами и отличиями и отдельных десантников, и целых военных подразделений. Так, 76-ю десантно-штурмовую дивизию указом президента РФ от 18 августа 2014 г. наградили орденом Суворова, а министр обороны РФ С.Шойгу, вручая этот орден, лично благодарил бойцов за участие в операции по оккупации Крыма.
Хронология формирования российского миротворческого контингента в рамках ОДКБ, которое приходится на 2013 г. (создание командно-штабного подразделения и начало учебных сборов командиров подразделений ВДВ, назначенных в состав военных контингентов миротворческих сил), и дальнейшее использование этих военных подразделений в боевых действиях на территории Украины демонстрирует, что правовая рамка «миротворческого контингента ОДКБ» является прикрытием для будущего использования военных подразделений для осуществления военных операций на территории других государств (вне границ организации). Но чтобы такая военная операция имела положительные последствия для государства-инициатора, она должна происходить либо в рамках мандата СБ ООН, либо в условиях военно-политического преимущества России и ее союзников.
Поэтому сейчас Россия и другие члены ОДКБ прилагают незаурядные усилия для легитимации миротворческой деятельности организации на международном уровне. На протяжении всего периода после создания, а особенно начиная с 2009 г., на уровне ООН и других международных организаций, в частности ОБСЕ, активно лоббировалось признание роли ОДКБ в поддержании региональной безопасности и миротворческой состоятельности организации для урегулирования конфликтов на глобальном уровне. Главная задача здесь — создать прецедент получения мандата СБ ООН на проведение миротворческой операции вне географических границ ОДКБ и наладить паритетные отношения с НАТО.
С 2004 г. ОДКБ является наблюдателем в Генеральной ассамблее ООН и имеет несколько подписанных с органами ООН меморандумов и деклараций о согласии и сотрудничестве, включающем обмен информацией. Призывы развивать сотрудничество с ОДКБ содержатся в нескольких резолюциях ГА ООН. Во время дебатов в августе 2015 г. в Совете безопасности ООН на тему сотрудничества ООН и региональных и субрегиональных организаций Россия настаивала на углублении кооперации между ООН и ОДКБ в сфере миротворчества. В октябре 2016-го по инициативе России в СБ ООН впервые состоялись дебаты о сотрудничестве между ООН и ОДКБ, СНГ и ШОС.
И все же, несмотря на систематические настойчивые усилия России и ее союзников, направленные на расширение сотрудничества с ООН, со стороны последней все еще не видно готовности использовать миротворческую состоятельность ОДКБ. Причина проста — четкая позиция отдельных стран — членов СБ ООН такова: этим объединением полностью руководит Москва. Именно поэтому и НАТО не видит необходимости дублировать свое сотрудничество с Россией отношениями с ОДКБ.
На сегодняшний день политическое признание субъектности ОДКБ как регионального и глобального безопасностного игрока со стороны ООН, ОБСЕ и НАТО маловероятно. Однако в будущем, при новых политико-безопасностных реалиях в Европе, вполне возможно.
Понятно, что правовая рамка «миротворческой деятельности» ОДКБ является прикрытием для будущих военных интервенций на территории других государств. При этом Россия может принять решение о начале «миротворческой» военной операции как с мандатом СБ ООН, так и без него — при условии своего военного преимущества и невмешательства других мировых государств.
Признание принадлежности Украины к зоне безопасностной ответственности ОДКБ и получение мандата СБ ООН на проведение миротворческой операции на оккупированных украинских территориях, конечно, является желанным сценарием для России. Однако на сегодняшний день — невыполнимым. А потому Россия будет прилагать дипломатические усилия для формирования миротворческой миссии из коалиции государств, которая включала бы контингенты государств — членов ОДКБ — Беларуси, Армении, Казахстана, Таджикистана и Киргизстана. Такой сценарий также недопустим для Киева, как и присутствие российских «миротворцев», многие из которых уже имеет опыт оккупации украинских территорий.
Украина, к сожалению, не застрахована полностью от любого хода событий. Борьба за международную поддержку и мандат миротворческой миссии сейчас зависит не только от украинских дипломатов, а если точнее — то почти от них не зависит. И то, что могло казаться делом далекой перспективы и невысокой вероятности, может быть приближенным во времени и действительности преобразованием Украины в failed state. Ключ к успеху или поражению, как всегда, — в Киеве.
