…Итак, Россия четыре века шла на Восток и еще четыре века на Запад. Ни там, ни там не укоренилась. Обе дороги пройдены. Теперь будут востребованы идеологии третьего пути, третьего типа цивилизации, третьего мира, третьего Рима...
И все-таки вряд ли мы третья цивилизация. Скорее, сдвоенная и двойственная. Вместившая и Восток, и Запад. И европейская, и азиатская одновременно, а оттого не азиатская и не европейская вполне.
Наша культурная и геополитическая принадлежность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник и нигде не родной. Свой среди чужих, чужой среди своих. Всех понимающий, никем не понятый. Полукровка, метис, странный какой-то.
Россия это западно-восточная страна-полукровка. С ее двуглавой государственностью, гибридной ментальностью, межконтинентальной территорией, биполярной историей она, как положено полукровке, харизматична, талантлива, красива и одинока.
[…]
Россия, без сомнения, будет торговать, привлекать инвестиции, обмениваться знаниями, воевать (война ведь тоже способ общения), участвовать в коллаборациях, состоять в организациях, конкурировать и сотрудничать, вызывать страх и ненависть, любопытство, симпатию, восхищение. Только уже без ложных целей и самоотрицания.
Будет трудно, не раз вспомнится классика отечественной поэзии: «Вокруг только тернии, тернии, тернии... б***ь, когда уже звезды?!»
Владислав Сурков, помощник президента РФ, «Одиночество полукровки (14+)»,
журнал «Россия в глобальной политике», апрель 2018 г.
Тяжела жизнь художника при любом царственном дворе, при несменяемом вожде. Нет, вначале все легко и увлекательно: блеск многоходовых интриг, небанальные казни, все искрится, бурлит, враги повергаются, старожилы завидуют, шеф признателен.
Но проходят годы, двор матереет, скучнеет, блеск умирает в рутине и все заканчивается тем, о чем сказал когда-то кинематографический король: «Люди душат друг друга, родных братьев и сестер. Душат!». Обычная королевская жизнь. Оно бы и ладно, но душат-то они уж больно монотонно и механично. Без души.
И умом ты понимаешь, что иначе нельзя, что у двора свои законы, что иначе все рухнет. Но сердце художника не сдается, и, перекантовавшись в изобретении новой искрометной пытки, оно несется в вечность и, осматривая окрестности со стороны, приходит к неожиданному для себя выводу, что вся эта треклятая ежедневная серость — атрибут небывалого исторического перелома. Пришел, наконец, день, когда Россия остановилась.
То есть, 800 лет двигалась страна туда-сюда, входила и выходила, но поскольку этот процесс не принес никакого удовлетворения, она остановилась и оказалась права.
Больше того, в процессе движения Россия вроде бы непрерывно насыщалась чужими генами, что и привело к появлению полукровки — прекрасной как снаружи, так и внутри.
Конечно, история знала и более впечатляющие идеи, появлявшиеся при дворах. Но не всем повезло (или не повезло) прожить жизнь, например, архиепископа Феофана Прокоповича. Тот, как известно, за недолгую жизнь успел побыть униатом, иезуитом, православным, епископом, публицистом, советником Петра I и автором наставлений как правильно проводить допросы. Между делом, он (как говорят) придумал идею «триединого русского народа» и царя как «самодержца Великой, Малой и Белой Руси», которая пару раз умирала, но вновь возродилась аккурат при руководителе страны Путине В.В.
Вот это был размах! Но для этого нужно было, все же, закончить пяток университетов и обойти всю Европу пешком. С другой стороны, конкуренция резко возросла, пробиться через плотный ряд епископов, журналистов и следователей трудно, а по Европе уже не покатаешься — санкции.
Но если не принимать во внимание желание художника сбежать от всепоглощающей скуки, от этого занудного Волкера, от этой мышиной возни и бюрократии, от этой толпы неостроумных людей на Старой площади (что неподалеку от Кремля) и посмотреть на процесс со стороны, быстро выяснится, что Россия — никакая не полукровка.
Россия не является плодом смешанного брака двух родителей. Происхождение ее туманно, родилась она, можно сказать, на улице, где шлялись и мордва, и татары, и варяги, и половцы, и прочие разнообразные народности.
Да, в процессе взросления ей пришлось контактировать с разными, более древними цивилизациями, которые устраивали разборки именно на ее территории, в процессе чего действительно беспорядочно передавали гены. Но процесс этот был таким хаотичным, что времени учиться у прохожих просто не хватало. В результате появился тот, кто и должен был появиться в этих антисанитарных условиях — беспризорник. Предков своих он идентифицировать точно не может, — занят был всю жизнь выживанием, расширением подконтрольной территории, иногда на бронетанковой технике.
На восток от беспризорника был интровертный восток, где еще до нашей эры один умный человек рекомендовал согражданам работать над собой, творить добро, контролировать свой гнев (поскольку за все придется платить), а также, наблюдая за людьми, учиться у них. Не пошло...
На западе — экстравертный запад, увлекавшийся международной торговлей, путешествиями и колонизацией. После заинтересовавшийся техническим прогрессом — изготовлением различных сперва железных механизмов, а затем — электронных примочек. Дело тяжелое и неинтересное.
В России же после долгого периода разборок за власть, чуть более четырехсот лет назад, наконец нашли любимое занятие — укрепление самодержавия. Именно оно, с позиций сегодняшнего дня, стало мерилом успеха государя — чем «самодержавнее» он был, тем успешнее. И не зря Николай II, основавший, по сути, Гаагскую мирную конференцию, считается слабаком, развалившим великую империю, родоначальником «горбачевщины» в худшем смысле этого слова, а Александр III, разобравшийся (как ему казалось) с либералами — едва ли не образцом. Правда, он никогда не воевал, но у каждого — свои недостатки.
А все эти попытки породниться с европейскими монархами, мода на французское — это было никакое не стремление «стать Голландией», а желание, чтобы тебя, босоногого пацана, взрослые дяди признали равным.
Еще один признак, который пацан всегда считал принципиально важным для вхождения в мировой клуб, — готовность и способность расширять территории. Никто не помнит, считал и считает он, при каком президенте США Эдисон придумал свою лампу, но все помнят, какой из них купил Аляску.
Беспризорнику всегда важно метить свою территорию, подчинять на ней все, что шевелится и заниматься ее расширением. Для беспризорника мир делится на «своих» и «чужих», причем «чужими» являются те, кто живет за пределами его ареала обитания, — отмечали еще в начале 20-х годов прошлого века советские психологи.
Его не учили развивать самого себя, свое жизненное пространство он расширяет в жестком процессе общения с соседями, а одним из средств этого общения является, как выяснилось теперь, война.
Он уверен, что имеет на это полное право, поскольку жизнь вообще несправедлива к нему — пока кто-то копался в себе, а кто-то наживался на колониях, он вкалывал и выживал. И вот теперь-то, когда в его жилах течет дорогая нефть, а выдыхает он недешевый газ, он уверен, что имеет полное право на уважение. Все происходящее сегодня имеет свои корни в проблемах детства, отрочества и юности. Все как у людей.
А уважение (в его представлении) заключается в том, что вы, так называемый цивилизованный мир, признаете наше право на то жизненное пространство, которое мы имели то ли 80, то ли 120 лет назад.
И что вы мне рассказываете про мою долю в мировой экономике? А я завтра нажму кнопку случайно, и не будет Исландии, например! Потому что я не просто Третий Рим, а Третий Рим, сука, с кнопкой! Блеф? Ты хочешь сказать, что я понты кидаю? А вдруг нет? Да я и сам не знаю, чего от себя ожидать. А знаю я одно — если драка неизбежна, бить надо первым. Это школа двора, мистеры и сэры.
Давай стрелку забьем. В Ялте. Там тепло, там яблоки. Семки будешь?
