Дело Тимошенко, помимо разных политических и социальных уроков, содержит в себе урок правовой. Оно является замечательной иллюстрацией одной известной правовой проблемы. Называется эта проблема «преступление без пострадавшего».
Смотрите — в деле Тимошенко есть два главных момента. Первый называется «прокуратура», которая грозно размахивает Уголовным кодексом и обвиняет Тимошенко в том, что она нарушила то, что прокуратура в этом кодексе написала. Второй момент называется «Нафтогаз». Этот самый «Нафтогаз» утверждает, что Тимошенко своими действиями в качестве премьера нанесла «Нафтогазам» аж вот такие убытки. Совмещение в рамках одного дела этих двух моментов как раз и является иллюстрацией проблемы, о которой я говорю.
Итак момент первый — прокуратура, а точнее — государство. Оставим в стороне наши политические обстоятельства и свое к ним отношение — всех этих Тимошенко, Януковичей и прочее. Оставим в стороне качество процесса, допустим, что суд был непредвзят и Тимошенко (или кто угодно) действительно нарушила некую букву некоего закона. И что? Дает ли это право государству лишать человека свободы? Задумайтесь над самой сутью происходящего — государство наказывает за нарушение некой нормы, которую оно само же и приняло. Да, это был закон. Да, он был принят с соблюдением надлежащих процедур. Да, депутаты являются представителями избирателей. Но (оставляя в стороне всем нам хорошо известные «нюансы» в каждом из этих пунктов), что это все меняет в принципе? Что мешает принимать какие угодно законы и наказывать за их неисполнение?
Гитлеровская Германия, Советский Союз, современная Украина и другие государства, процветающие в хвосте разнообразных рейтингов разнообразных свобод, показывают, что если государство завладевает правом, то никакого ограничения на беспредел больше не существует. И «развитым странам» тут тоже не стоит обольщаться, их проблема «преступления без пострадавшего» касается даже в большей степени.
Теперь возьмем второе обстоятельство дела Тимошенко — иск «Нафтогаза». Здесь все понятно и прозрачно. Есть сторона, которая считает себя пострадавшей, есть ответчик. Если суд решает, что истец прав, ответчик должен компенсировать пострадавшему убытки. Это и есть право в его истинном смысле. В этом праве закон или обычай являются всего лишь инструментом для установления справедливости в выяснении отношений между людьми. Почувствуйте разницу — в первом случае закон наказывает за нарушение самого себя, во втором случае он служит механизмом, с помощью которого определяется вина и виновный компенсирует ее.
Право — это и есть наш «второй случай». Оно возникло как инструмент регулирования отношений между людьми, а не между абстракциями, каковой в нашем случае выступают государство и закон. Задумайтесь, почему человек, от действий которого никто не пострадал, должен сидеть в тюрьме. Почему очень часто бывает так, что пострадавшая сторона в уголовном процессе отказывается от претензий, а суд все равно запротиривает человека в буцыгарню (это добрая международная практика, не только нас касаемая) на том основании, что он «нарушил закон». Какой тогда смысл в таком «законе»?
Если вы поинтересуетесь историей вопроса, вы обнаружите, что практика «преступления без пострадавшего» не так стара. Она началась с «взысканий в пользу короны», а в современном ее виде существует лет 200, то есть, совсем немного по сравнению с тем, сколько существует право. Никакой системной необходимости (это, мол, плата за демократию, свободу, равенство перед законом и т.п.) в практике «преступления без пострадавшего» не существует, свободные общества прекрасно обходились без нее.
В Ирландии, пока она не была захвачена в 17-м веке, не было государства в нашем понимании. Но право было и очень развитое. Один из вариантов решений вопроса был такой — если суд признавал кого-то виновным и виновный должен был выплатить компенсацию, но не мог ее выплатить, вмешивался «король». «Король» (а скорее, глава клана, так как этот человек не был сувереном территории) выплачивал компенсацию пострадавшему, а с виновником разбирался сам. Например, забирал его служить в войско на некоторое время.
Если бы мы жили в правовом государстве, скажем, в средневековой Ирландии, то никакого «дела Тимошенко» не было бы. Был бы только иск «Нафтогаза» и если бы Тимошенко признали виновной, ей пришлось бы возмещать ущерб. Возмещение ущерба — это уже были бы ее проблемы, пришлось бы неожиданно для всех вступить в права собственности многочисленными маетками и предприятиями, ныне оформленными на родственников, продать эти маетки и предприятия, занять денег по друзьям, знакомым и соседям по лестничной клетке. А если не хватило бы — пришлось бы идти на галеры, в рудники или в рабство до возмещения ущерба или заключения мировой с истцом. Не знаю, как вам, но мне именно эта система кажется справедливой.
