Что было, то и будет; и что Делалось, то и будет делаться, и Нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чем говорят: Смотри, вот это новое; но это было
Уже в веках, бывших прежде нас.
Екклесиаст 1:9,10
После революции и Майдана страна нуждается в необходимости оставить старую жизнь, где "верхи не могли управлять по-старому, а низы не хотели жить по-старому", и перейти к новой жизни, где и верхи, и низы будут жить и управлять по-новому. Мысль довольно очевидная, провозглашенная как политической элитой, так и широкими массами, и, на первый взгляд, не требует дополнительных доказательств. Но на второй и последующие взгляды все далеко не так однозначно. Проблема состоит в определении того, что такое старое, и что такое новое в контексте украинских реалий. Вернее даже в том, кто и как определяет эти категории, и какая роль отводится тем, которые "не хотели", и тем, что "не могли". Я крайне опасаюсь, как бы не произошло так, что строя новую жизнь ускоренными темпами, у нас не будет времени все как следует обдумать. Ведь думать некогда — нужно строить! Вот и получится, как всегда. Тогда невиданный подъем сменится еще более невиданным разочарованием, более разрушительным, чем после 2004-го.
Майдан породил мощнейший спрос на новую страну и новую жизнь, или как гласили плакаты жизнь по-новому. Действительно, особенно у молодежи, вышедшей на Майдан, желание жить в новой стране, стране свободной, честной и справедливой, было определяющим и движущим. Они за это готовы были страдать и умирать. И страдали, и умирали. Другой им будущая жизнь не представлялась. Вероятность остаться в прежней атмосфере бесперспективности, лжи и произвола приводила в ужас и депрессию, выходом из которой был тот же Майдан. Движимые этими чувствами, они победили. Мотивы других участников революционных событий тут анализировать не стану, допуская, что у всех были столь же благие стремления. Я выделяю молодежь потому, что у нее наибольшие шансы дожить до той новой страны, в которую они стремились. И потому, что они действительно были искренни в своих ожиданиях.
А теперь — о новой стране и шансах дожить. Что же нового стало в стране, кроме войны? Нет, я не говорю о том, что все должно поменяться во мгновение ока. Что суды с завтрашнего дня будут судить справедливо; все, включая средства массовой информации, перестанут лгать; исчезнет коррупция, органы власти станут служить людям, компетентные органы станут компетентными; все, кто хочет работать, будут иметь работу, а кто не может работать, будут иметь достойную поддержку от государства. Но все-таки: чем жизнь после Майдана отличается от жизни до Майдана? Хоть что-то стало по-новому? Конечно же, я понимаю: чтобы это произошло, необходимы реформы и время. И тут возникает, собственно, главный вопрос: какие реформы и сколько времени нужно, чтобы на месте старого возникло новое?
О реформах
Реформами страна занимается со дня провозглашения своей независимости. Содержание и направление этих реформ практически не изменялось. Они всегда были радикальными, либеральными, направленными на увеличение прозрачности, борьбу с коррупцией, уменьшение роли государства, создание рыночных институций, бюджетную консолидацию и тому подобный набор стандартных рекомендаций. Для одних реформы сопровождались затягиванием поясов, а другие, напротив, распоясывались, иногда — до беспредела. Как правило, реформы происходили при содействии международных организаций, выделявших помощь на их проведение и обучение украинских специалистов лучшим примерам зарубежного опыта. Регулярно привлекались советники из числа людей, сделавших у себя на родине что-то хорошее и готовых поделиться опытом. Украинских экспертов, сделавших что-то в Украине, привлекали крайне редко. Считается, что они не способны, поскольку не учились за рубежом, а те, что учились, не очень хотят заниматься реформами за те деньги, которые им собирается платить государство, или не знают, что делать не вообще, а конкретно в этой стране. И так на протяжении 22 лет истории Украины.
Логичным является вопрос: почему после стольких лет беспрерывных реформ и потраченных средств помощи мы так и не пришли к той форме, которую хотели получить, изменяя предыдущую, т.е. совершая процесс реформирования? Не стоит здесь приводить показатели падения экономики, финансовой и торговой разбалансированности. Они есть на сайте органов статистики и экономики. Они ничего не дадут, скорее, запутают и отвлекут от главной мысли. Отмечу только, что по темпам падения экономики, а вслед за ней и уровня жизни, Украина сегодня является классическим, вопиющим примером страны неиспользованного потенциала. А главная мысль есть ответом на заданный выше вопрос: почему реформы не дали результата? Ответ является одновременно простым и страшным: мы 22 года не знали, куда идем.
Многие мне возразят: как не знали? У нас, как в любой демократической стране, были предвыборные программы, программы правительств, послания и обращения президентов, стратегии, целевые программы и концепции, бюджеты развития, планы реформ и т.д. Не возражаю — все это было, причем в количестве, даже превосходящем потребности государства. Но проблема — не в количестве и названии документов. Проблема — в их содержании и направлении. Так вот направление было не куда, а откуда. Иначе говоря, мы боролись с прошлым, от которого хотели уйти, а не создавали будущее, к которому стремились. Мы разрушали, а не строили. Даже в мыслях у нас не было страны, которую мы хотели бы построить. Мы просто шли, не зная куда, и радовались, что независимы и можем ходить, куда хочется. Но если ты идешь никуда, то никуда и придешь.
В вышеупомянутых программных документах мы больше акцентировали внимание на устранении того, что нам мешает, чем на созидании того, что нам поможет. Отсюда и направления реформ: борьба с коррупцией, устранение барьеров для ведения бизнеса, сокращение количества налогов, численности госслужащих, ликвидация льгот и т.д. Мы вначале боролись с командно- административной системой, затем начали бороться с командно-коррупционной бессистемностью, возникшей в результате победы над первой и отсутствием какой-либо другой системы управления страной. Но даже при таком подходе мы боролись не с причинами, а со следствием. А поскольку причина, т.е. корень не устранен, то проблемы постоянно рекультивируются, приобретая каждый раз все более приспособляющиеся формы, подобно приспособлению микробов к антибиотикам или грызунов к средствам их уничтожения. Про грызунов получилось случайно, хотя, кажется, весьма удачно. Т.е. развилось много грызунов, которые догрызают то, что было создано другими, и кусочки откушенного затягивают в свои норки, находящиеся, как правило, за пределами страны. Этот процесс останавливался только в двух случаях: когда кусок был слишком большой, и грызун давился — тогда ему помогали другие грызуны и отбирали кусок. В другом случае — когда кусок не помещался в норку, и она разрушалась. Происходила революция. Но большой кусок распиливали на более мелкие и тоже растягивали, правда, уже другие, новые грызуны. Круговорот грызунов в природе или, иными словами, украинская политика. Второй национальной особенностью является привычка грызть друг друга на радость врагам.
Но вернусь к реформам. Мне кажется, что мы с упорством, достойным лучшего применения, повторяем старый путь провалившихся реформ, которые потому и провалились, что делались не так, не теми людьми и не с теми целями. А как нужно? Попробую ответить.
Первое, что необходимо для успешных реформ, — это ответить на вопрос, который задавал один из премьер-министров, впоследствии ставший президентом. Вопрос звучит так: скажите, что будем строить? Ответы вроде страну без коррупции, без чиновников-взяточников, без бедных, с полной дерегуляцией, европейскую, свободную и счастливую — не подходят. Это ответы на вопрос, о чем вы мечтаете, а не на вопрос, что вы собираетесь строить. Правильный ответ состоит из длинного перечня ответов на отдельные вопросы, похожие на те, которые задает строитель заказчику перед началом строительства дома. Вам быстро или надежно? Вам евроремонт или просто жить? Сколько этажей? Вам стены ровные или нормальные? Где делать окна: на восток или на запад? Двери? Паркет или просто стяжку? Бассейн или туалет на улице? И т.д. А в конце — самый важный вопрос: денег у вас сколько? Где возьмете недостающие, и как отдавать будете? А сможете ли потом отдать одолженные деньги и содержать то, что построите, или сразу придется продавать, чтобы отдать долги за строительство?
Приблизительно эти же вопросы следует задавать, желая построить новую жизнь в новой стране. Должен быть сделан чертеж этой новой страны, проект строительства с тщательно выписанными деталями, последовательностью работ и реальный бюджет, расписанный по источникам и графикам расходования средств. Кто видел это проект?
До этого мы пытались начинать строить одновременно фундамент, стены, крышу и забор, не имея при этом денег даже на будку для собаки. Выглядело это так, что очередной реформатор говорил: в этом году нужно снизить налоги, увеличить доходы бюджетников и пенсии, перейти к страховой медицине, создать боеспособную армию, построить новые школы и закупить автобусы для подвоза в них детей, отдать деньги в регионы и, конечно, победить коррупцию. Потом все удивлялись, почему в результате успешно проведенных реформ налоговое давление на бизнес увеличивалось; доходы граждан возрастали, но это увеличение съедали еще более возросшие цены; медицина оставалась никому не понятно какой; регионы жаловались, что денег хватает только на зарплату, а коррупция, конечно, опять побеждала и овладевала всеми, а в особенности теми, кто с ней боролся.
Но затем находились объяснения неудач. Как правило, основными из них были два: изменение ситуации в мире и окопавшиеся чиновники, сопротивляющиеся прогрессивным реформам и берущие взятки у зарвавшихся бизнесменов, которые этих же чиновников прикормили. Такое объяснение всех более-менее удовлетворяло. Всем внушили, что на мировые процессы Украина не влияет и не сможет этого делать никогда, а они влияют всегда и, как правило, деструктивно. Что касается чиновников, то это действительно выглядело возмутительно: государственный служащий, получающий от государства, которому служит, две минимальные зарплаты, и принимающий решения на миллионы и миллиарды, брал взятки, как правило, по поручению своего начальника, который назначил его на должность, с которой его выгонят, как только придет следующий начальник. Правда, под негативный образ чиновника, как правило, попадают и порядочные профессионалы, которым взяток не предлагают, ибо они их не берут, и которые считают для себя важным служение обществу. Но их становится все меньше — слишком большая разница в доходах. Скоро они вообще исчезнут, если вместо повышения заработной платы их станут еще тщательнее проверять борцы с коррупцией и заставят составлять декларации об источнике покупки каждой порции мороженого. Опытные грызуны, наполняя свои норки, наблюдают за всем этим с большим интересом и даже вносят свои предложения в очередную стратегию по борьбе с коррупцией. Для примера, всеми любимый опыт Грузии начинался именно с повышения зарплат чиновникам. Без нормальной зарплаты нельзя обеспечить главное — справедливость наказания, которое приведет к его неотвратимости. Так вот, когда порядочные исчезнут, останутся только грызуны и те, которым идти некуда. Это будет управленческая катастрофа, поскольку грызуны работают только тогда, если можно отгрызть что-нибудь, а эти третьи, никакие, — только тогда, когда им порядочные скажут, что нужно делать и куда бежать.
После объяснения неудач начинался новый цикл радикальных реформ, который опять-таки заканчивался объяснением неудач. Украинское государство было похоже на персонаж из евангельской притчи о блудном сыне, которому досталось большое наследство из отчего дома, и он его промотал с друзьями, пока не лишился всего и не пошел пасти свиней. Рад был питаться их пищей, но ему никто не давал. Пока было наследство — были друзья, советовали как жить, а когда остался без ничего — друзей не стало. Они только в связи с этим "выразили глубокую обеспокоенность". Так и украинское государство: сначала в процессе приватизации лишилось своих активов, потому что они "не эффективно управляются и были убыточны" (кто же будет эффективно управлять за 3 тыс. в месяц?), отдало ядерное оружие, потому что не может обслуживать. Теперь некоторые в частных беседах говорят, что Крым тоже был убыточен и неэффективно управлялся, да и в Донбассе много проблем...
В упомянутой притче блудный сын все-таки, оказавшись в нищем и жалком состоянии одиночества, пришел в себя и возвратился в дом отца, откуда вышел. Это был не совет друзей. Это был совет Неба. Хотя старший брат этого и не желал, но отец принял его. Не пора ли Украине прийти в себя, возвратиться от поиска советов друзей к поиску собственного решения своих проблем? Да, много потеряно, очень много, но возвратиться никогда не поздно. Никогда не поздно принять собственное решение о своем будущем. Если своей мудрости не хватает — просить у Бога, отдавая Ему славу и прося Украине мира и благополучия. Когда человек богат и успешен — у него много друзей, а когда обнищает — часто оставляют и близкие. Так же и с государствами: богатых приглашают в "семерки", "двадцатки", с ними считаются и советуются. Бедным государствам высказывают "глубокую обеспокоенность" и дают помощь (в основном в кредит на погашение ранее взятых долгов)...
Реформы нужно начинать не с законов и программ. Их необходимо начинать с людей и идей. Первые, имея уроки Майданов, должны измениться и не предать идеалов, а вторые должны воплотиться в новые законы, по которым должны жить новые люди, жить по-новому в обновленной и сильной стране, руководствуясь не буквой, а духом этих законов. Следует создавать очаги новой жизни, новой экономики, новых отношений, которые отвечали бы идеалу, модели, и распространять их на остальную страну. Это другой подход: не от плохого — к хорошему, а от хорошего — к поглощению хорошим плохого. Именно так можно поменять то, что не изменялось десятилетиями.
О времени
Времени осталось немного. Когда пожелтеют листья на деревьях, наступят холода, придут платежки на газ и услуги ЖКХ, а реальная зарплата снизится; когда остановятся предприятия, а вернувшиеся с войны добровольцы не найдут работы; у мировых держав возникнут проблемы важнее украинских; когда старший брат закроет двери, а новые друзья двери не откроют — тогда времени уже не будет. А что будет? Возможно, опять будет Майдан, а, может, и не будет ничего, не будет страны. Страна, которая не знает, чего хочет и куда идет, в этом жестоком, конкурентном мире не может существовать долго. Но шанс еще есть, последний шанс. Чтобы его не упустить, необходимо уже сейчас сделать чертеж будущей страны, под него — проект, а под проект — бюджет. И с этим всем носиться по миру в поисках инвестиций и рынков сбыта для украинских товаров, предлагая условия, от которых невозможно отказаться. А если не дадут, задать вопрос независимому Национальному банку: зачем в стране существует банковская система, кроме как пугать граждан невозвратом депозитов и финансировать правительство? Попросить сделать так, чтобы эта система стимулировала экономический рост и внутренние инвестиции.
Но самое главное: показать это все людям и популярно объяснить им, особенно молодежи, в какой стране они будут жить через год, пять, 30 лет, и начать вместе с ними строить эту страну уже сегодня, используя их способности и энергию. Может быть, они поверят, а не поедут, по старой украинской традиции, "на чужину", воспользовавшись открывающейся возможностью евроинтеграции — безвизовым режимом. Тогда можно будет с чистым сердцем сказать: "Спасибо за доверие".
