Статьи

Дело экс-министра внутренних дел Юрия Луценко получило широкий общественный резонанс в Украине и мире. Многие небезосновательно считают, что уголовное преследование Ю.Луценко является политически мотивированным и носит характер личной мести. Яркая летопись трудовых будней сотрудников Генеральной прокуратуры содержится во внушительном по объему депутатском запросе народного депутата Украины Григория Омельченко. Даже отдельные выдержки из него, с которыми мы предлагаем ознакомиться читателям, дают возможность составить собственное представление о том, как в действительности расследовалось дело экс-министра внутренних дел Юрия Луценко.

Судебный процесс по рассмотрению дела Ю.Луценко высветил много юридически важных обстоятельств, породивших обоснованные сомнения в том, что досудебное следствие по этому делу было объективным и беспристрастным. Более того: конкретные факты, ставшие известными в ходе судебного разбирательства данного уголовного де­ла, свидетельствуют: досудебное следствие было проведено следователями ГПУ с грубым нарушением Конституции, Уго­ловно-процессуального кодекса и других законов Украины. Такие выводы позволяет сделать анализ имеющихся материалов уголовного дела Ю.Луценко (обвинительного заключения; протоколов допросов потерпевших, свидетелей, обвиняемых; заключений экспертиз; ходатайств защитников и других документов), аудиозаписей судебных заседаний, а также сообщений СМИ о хо­де и содержании судебного рассмотрения этого дела. До­судеб­ное следствие проведено с нарушением установленного законом порядка — односторонне, неполно и предвзято, что противоречит ст. 22 УПК Украины. Досудебным следствием не доказана вина Ю.Луценко и других лиц в инкриминируемых им преступлениях. Зато выдвинутое им обвинение основывается на доказательствах, полученных незаконным путем, а также на предположениях, что является нарушением Конс­титуции Украины (ст. 62). Многочисленные сомнения относительно доказанности вины указанных лиц досудебным следствием были истолкованы не в их пользу, как того требует указанная статья Основ­ного Закона Украины, а им во вред. В процессе проведения досудебного следствия по делу Ю.Луценко имело место ис­кусственное создание доказательств обвинения. В своей совокупности изложенное позволяет констатировать, что уголовное дело Ю.Луценко органами досудебного следствия сфальсифицировано.

Досудебное следствие по делу Ю.Луценко проводилось с явно обвинительным уклоном и было направлено на то, чтобы искусственно создать фактические основания для привлечения Ю.Луценко и других лиц, являющихся подсудимыми по этому делу, к уголовной ответственности.

В протоколе допроса потерпевшего В.Давиденко от 27 декабря 2010 г. (допрос проводил заместитель начальника отдела надзора за расследованием уголовных дел следователями Генеральной прокуратуры С.Точилин) указано, что на вопрос С.Точилина о том, считает ли В.Давиденко причинившими ему ущерб факты снятия информации с его каналов связи, а также проведение в отношении него других оперативно-разыскных мероприятий, В.Давиденко ответил: «Да, я считаю, что это было прямое нарушение моих конституционных прав, включая нарушение тайны моих телефонных разговоров. В связи с этим я и подал заявление о признании меня потерпевшим по делу». В обвинительном заключении (с. 127) эти показания В.Давиденко приводятся в подтверждение вины Луценко и других подсудимых.

Вместе с тем 18 августа 2011 г. в судебном заседании по рассмотрению указанного уголовного дела потерпевший по этому делу В.Давиденко отметил, что заявление о признании его потерпевшим писал по инициативе и при активном вмешательстве следователя ГПУ. Потерпевший показал суду, что заявление написал только пос­ле вызова на допрос в ГПУ, его содержания не помнит, а важные с точки зрения квалификации деяния Ю.Луценко детали написал с помощью информации, предоставленной следователем. По словам В.Давиденко, его вызывали в прокуратуру, где «следователь сказал, что были нарушены мои права». Кроме того, следователь указал Давиденко, что именно нужно писать в заявлении. В.Давиденко также отметил в суде, что если бы он писал заявление сам, то писал бы его на русском языке, а не на украинском. Кроме того, в суде он не смог объяснить, о каком «существенном ущербе» его правам и свободам говорилось в его заявлении. «Мне пояснил следователь, что так надо говорить», — сообщил на заседании суда В.Давиденко. При этом он подчеркнул, что ему не был нанесен существенный ущерб, и его свобода передвижения никак не ограничивалась. И на уточняющий вопрос «то есть, вы не считаете себя потерпевшим?», он ответил: «Получается, что да» («Украинская правда»).

В тот же день (18 августа 2011 года) другой потерпевший по этому делу — Н.Сидоренко, давая показания суду, также сказал, что следователь ГПУ рекомендовал ему, что именно писать в заявлении на Ю.Луценко. Объясняя суду обстоятельства написания заявления о признании потерпевшим, Н.Сидоренко отметил, что его вызывали в прокуратуру, где он под диктовку следователя написал заявление о признании его потерпевшим. На вопрос защитника Ю.Лу­ценко, в чем заключается причиненный ему существенный вред, о котором он написал в своем заявлении, Н.Сидоренко ответил: «Я не знаю... Это не я писал, а он (следователь) подсказал...». Н.Си­до­ренко также добавил, что потерпел «от МВД, а не от Луценко» («Ук­раинская правда»).

Зато в протоколе допроса потерпевшего Н.Сидоренко от 10 декабря 2010 г. (допрос проводил Е.Куценко) зафиксированы следующие его показания: «Подобные действия в то время министра внут­ренних дел Украины Луценко я расцениваю как такие, которые привели к нарушению моих конституционных прав на получение жилья... ». Эти же слова в качестве показаний Н.Сидоренко представлены и в обвинительном заключении (с. 109), в котором следователь С.Войченко подтверждает ими выдвинутое Ю.Луценко обвинение.

То есть следователи фактичес­ки сформировали позицию В.Дави­денко и Н.Сидоренко о необходимости написания заявлений о приз­нании их потерпевшими и дачи показаний по делу. (Ст. 171 УПК Украины предусматривает, что в процессе допроса потерпевшего следователю запрещается задавать вопросы, в формулировке которых содержится ответ, часть ответа или подсказка к нему (наводящие вопросы).

О том, что следователи фактически назначали потерпевших, также свидетельствуют обстоятельства признания потерпевшим по этому делу Ю.Нарижного. На досудебном следствии Ю.Нарижный (на судебное заседание не явился) дал показания, согласно которым считает, что незаконные действия министра внутренних дел Украины Ю.Луценко по внеочередному выделению квартиры Л.Приступлюку привели к нарушению конституционных прав Нарижного. Вместе с тем на предварительном следствии не было выяснено, каким образом Ю.Нарижный может быть потерпевшим, если решение о предоставлении квартиры Л.Приступ­люку было принято 6 мая 2005 г., а Ю.Нарижный стал на квартирную очередь только в сентябре 2005 г ., то есть спустя четыре месяца после того как Л.Приступлюку была предоставлена квартира.

Об обвинительном уклоне досудебного следствия может свидетельствовать то, что ни один свидетель не был допрошен на предмет того, имели ли соответствующие деяния обвиняемых положительный эффект (от празднования Дня милиции до продления срока ведения оперативно-разыскного дела).

Досудебное следствие по делу Ю.Луценко осуществлялось лицами, участие которых в следственных действиях (в частности, допросах) не отражено в соответствующих процессуальных документах. Это не только является основанием для непризнания таких документов источниками доказательств, а изложенных в них данных — доказательствами, а вообще ставит под сомнение легитимность проведенного досудебного следствия по этому делу. Напри­мер, допрос свидетелей Я.Максим­ца, В.Марецкого, С.Левченко, В.Шаповала.

Проведение допросов свидетелей, потерпевших и обвиняемых многими должностными лицами ГПУ, участие которых в этих следственных действиях не отражено в протоколах допросов, было обычной практикой при расследовании дела Ю.Луценко. Это является грубым нарушением установленного законом порядка проведения досудебного следствия. Полученные указанным образом данные, на основании которых ГПУ установила виновность Ю.Луценко и других подсудимых по этому делу в инкриминируемых им преступлениях, по закону не могут признаваться доказательствами.

Досудебное следствие по делу Ю.Луценко проводилось в обстановке и методами, которые могут свидетельствовать о специальном создании должностными лицами ГПУ условий для получения «доказательств», необходимых для привлечения к уголовной ответственности Ю.Луценко и других лиц.

В частности, это касается проведения допросов. Они проводились поздно вечером и ночью, в выходные дни, на протяжении длительного времени (от четырех-пяти до 10—12 часов подряд, хотя это не обусловливалось обстоятельствами дела). Допросу подвергали лиц, находившихся в болезненном и утомленном состоянии, несмотря на их просьбы перенести допрос по указанным причинам и из-за того, что они нуждались в медицинской помощи. Допросам предшествовало длительное их ожидание допрашиваемыми лицами в здании ГПУ. Следователи допускали высказывания, которые допрашиваемые воспринимали как завуалированные угрозы привлечения их к уголовной ответственности или заключения под стражу в случае непредоставления «нужных» данных. Следователи задавали допрашиваемым вопросы, не имевшие никакого отношения к предмету доказывания по делу и т.п.

Так, свидетель В.Мельник опроверг в судебном заседании 7 октября 2011 показания, которые он дал на досудебном следствии, объяснив это состоянием, в котором он находился во время допросов, и обстановкой, в которой они проводились. При этом он сообщил суду, что за две недели до первого допроса в Генеральной прокуратуре Украины перенес сложную хирургическую (онкологическую) операцию, сопровождавшуюся большой потерей крови (анемией). Свидетель просил следователя назначить допрос после того, как он пройдет курс лечения, но следователь настоял, чтобы тот прибыл на допрос безотлагательно. По словам Мельника, он находился в ГПУ с девяти часов утра до девяти часов вечера. Сначала его держали внизу у охраны, которая его не пускала даже в туалет для перевязки ран. Мельник неоднократно говорил следователям о своей болезни и просил приобщить к материалам дела соответствующие медицинские документы, но следователи в удовлетворении его просьбы отказали.

Свидетель В.Мельник так рассказал в суде о его допросах в Генеральной прокуратуре Украи­ны: «Допрашивать больного человека с девяти утра до девяти вечера — это издевательство! Я думал об одном: как выйти из кабинета и принять лекарство. Они ходили со мной в туалет, где я менял повязки. Я говорил: «Глубокоуважае­мый, давайте я закончу лечение и дам показания», но это все было сделано слишком поспешно». Свидетель отметил, что после многочасовых допросов у него «мотыльки летали в голове», и он не мог читать текст протокола. «Дочитался до того, что я перечеркнул протокол на первом допросе и ушел. Они (следователи) бежали за мной до двери, но я был мокрый от крови. Меня встретил сын и повел в госпиталь. Так я давал показания прокуратуре... Я говорю следователю: мне нужно получить укол или поменять повязки. Ноль эмоций. Кромешный ад был в Афганистане, но я это пережил. Более кромешный ад я прошел в Генеральной прокуратуре», — сказал на судебном заседании В.Мель­ник.

В материалах дела есть три протокола допросов В.Мельника. Сог­ласно им, допросы указанного свидетеля продолжались: 8 декаб­ря 2010 г. (допрашивал А.Деркач) — с 10 час. 30 мин. до 15 час. 05 мин., 8 декабря 2010 г. (допрашивал Р.Макарчук) — с 15 час. 50 мин. до 17 час. 30 мин., 13 декабря 2010 г. (допрашивал Р.Ма­карчук) — с 10 час. 15 мин. до 10 час. 35 мин.

Полученные таким образом показания свидетеля В.Мельника были использованы в обвинительном заключении по этому уголовному делу в качестве доказательств виновности Ю.Луценко и других подсудимых в инкриминируемых им досудебным следствием преступлениях.

О психологическом воздейст­вии со стороны следователей и существенном несоответствии настоящей продолжительности допросов в ГПУ и отражении ее в протоколах допросов рассказал в судебном заседании свидетель С.Левченко.

Поздно вечером и ночью (22—24 часа) следователи ГПУ допрашивали также свидетелей А.Яку­бенко, В.Хмиля, В.Степаненко и других.

Согласно протоколам допросов, составленным следователями ГПУ, многие допрашиваемые давали абсолютно одинаковые показания, где практически дословно совпадают не только отдельные фразы, но и целые предложения. Это является прямым свидетельством того, что вместо показаний свидетелей и потерпевших в протоколах их допросов в действительности содержатся «диктанты» от следователей. Согласно ст. 65 УПК, такие фактические данные не могут признаваться доказательствами по делу, поскольку они получены не в установленном законом порядке и не являются собственно показаниями свидетелей и потерпевших.

СМИ сообщили, что все (!) допрошенные по состоянию на 10 октября 2011 г. в суде свидетели (к тому времени были допрошены одиннадцать свидетелей), отметили, что «в прокуратуре им приписали чужие рассуждения о Луцен­ко. Как и потерпевшие по данному делу свидетели отмечают: детали «преступной деятельности» Юрия Луценко им сообщили в прокуратуре. В протоколах их допросов — шаблонные фразы о «чистке кадров» и личные «незаконные указания Луценко». На суде свидетели утверждают, что прокуратура исказила их слова» («Украинская правда»).

В частности, это касалось зафиксированных в протоколах допросов утверждений свидетелей и потерпевших о незаконности назначения на должность в МВД Украи­ны Л.Приступлюка (водителя министра внутренних дел Украины Ю.Луценко), указаний и прочего влияния Ю.Луценко по поводу такого назначения, незаконного решения о выделении Л.Приступлюку квартиры и указаний Ю.Луценко о принятии такого решения (такие показания легли в основу обвинения Ю.Луцен­ко и Л.Приступлюка в завладении ими чужого имущества в особо крупном размере путем злоупотребления своим служебным положением, предусмотренного ч. 5 ст. 191 УК Украины).

Так, в протоколе допроса свидетеля В.Степаненко от 30 ноября 2010 г. (допрос проводил следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Украины С.Войченко) указано, что, отвечая на вопросы следователя, В.Степа­ненко сказал, в частности, следующее: «Если учитывать, что Приступ­люком Л.В. не выполнялась никакая работа по должности, а он был просто водителем, то я считаю, что он не имел права быть награжден. Но никто тогда не мог противиться этому, так как мог иметь проблемы по службе… Я действительно знал, что он (Приступлюк Л.В.) водитель Луценко Ю.В., и Луценко Ю.В. всячески способствует прохождению службы в органах внут­ренних дел. Поэтому я не мог противиться указаниям министра и, согласно Дисциплинарному уставу, я обязан был выполнять команды министра Луценко Ю.В. В случае невыполнения команды ми­нист­ра я бы мог быть привлечен к дисциплинарной ответственности».

Эти слова В.Степаненко в качестве доказательств вины Ю.Лу­ценко и Л.Приступлюка в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 191 УК Украи­ны, приведены в обвинительном зак­лючении по этому делу. В документе указано, что виновность Ю.Луценко и Л.Приступлюка полностью доказана материалами уголовного дела, в том числе указанными показаниями свидетеля В.Степаненко (с. 18, 44 обвинительного заключения).

Вместе с тем в судебном заседании 14 октября 2011 свидетель В.Степаненко опроверг факт дачи им на предварительном следствии указанных в протоколе показаний. В.Степаненко заявил в суде, что не получал на этот счет прямых указаний ни от министра Луценко, ни от третьих лиц. Свидетель также отметил, что не было никакого давления ни на него, ни на членов комиссии, принимавших соот­ветст­вующее решение.

Свидетель С.Шумило, давая показания в суде 29 августа 2011 г., опроверг записанное следователем на досудебном следствии в протоко­ле его допроса утверждение о том, что принятие Л.Прис­туплюка в органы внутренних дел в возрасте 47 лет является нарушением Поло­жения о прохождении службы рядовым и начальствующим составом органов внутренних дел. Свидетель отметил, что прямого запрета в любом нормативном документе об ог­раничении приема на работу в орга­ны внутренних дел лиц такого возраста нет. Свидетель С.Шумило опроверг приведенные в протоколе его допроса сведения о возможном давлении на него в случае отка­за оформлять документы на
Л.Прис­­туплюка. Кроме того, свидетель показал, что не говорил на допросе о том, что Ю.Луценко после назначения министром внут­ренних дел Украины занялся «чист­кой кадров» и начал назначать на различные должности людей из своего окружения. С.Шу­ми­ло сказал в суде, что не использует такой термин, как «чистка кад­ров». Поэтому, добавил он, «не думаю, что все точно было записано (в протоколе)» («Украинская правда»).

Свидетель Н.Сорока в судебном заседании 27 сентября 2011 г. показал, что в прокуратуре его допрашивали четыре раза и задавали наводящие вопросы. Часть из «приписанных» ему следователями утверждений свидетель опроверг в суде.

О неточном воспроизведении (искажении, приписывании того, чего в действительности не говорили, и т.п.) следователями в протоколах допросов их показаний на судебном разбирательстве этого дела заявили свидетели Н.Курко, О.Литвак, М.Клюев, В.Мельник, С.Момот, В.Петрук, А.Прилипко, С.Бойко, В.Хмиль и другие (допросы проводили следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры Украины С.Войчен­ко, А.Деркач, Р.Макарчук, А.Зуб­ков, следователь Генеральной прокуратуры Украины А.Козачук, старший прокурор отдела надзора за расследованием уголовных дел следователями Генеральной прокуратуры Украины Е. Зинченко). Изменили свои показания, данные на досудебном следствии, во время судебного заседания также свидетели В.Ищенко и В.Криволапчук.

Выдвинутое Ю.Луценко и другим подсудимым по этому делу (Л.Приступлюку, В.Тарасенко, А.Павленову) обвинение не соответствует требованиям закона, является надуманным и бездоказательным, основывается не на доказательствах, а на предположениях и субъективных рассуждениях, собственных выводах следователей и прокуроров, которые не подтверждаются материалами дела.

Вопреки требованиям закона, в обвинительном заключении обвинение сформулировано неконкретно, без четкого указания признаков состава преступлений, вменяемых в ответственность обвиняемым. Вина обвиняемых в совершении инкриминируемых им преступлений досудебным следствием не доказана. Судя по материалам дела и судебного его рассмотрения, привлечение указанных лиц к уголовной ответственности является незаконным — оно осуществляется при отсутствии предусмотренных законом правовых оснований. Это касается всего (всех эпизодов) выдвинутого Ю.Луценко обвинения.

В частности, в обвинительном заключении не доказано наличие в действиях Ю.Луценко одного из предусмотренных ч. 3 ст. 364 УК Украины признаков служебного злоупотребления. Ни одно из приведенных в обвинительном заключении доказательств прямо не указывает на преступный характер деятельности Ю.Луценко, не доказывает наличия в его действиях состава соответствующего преступления.

Так, досудебным следствием не доказан сам факт злоупотребления Ю.Луценко своим служебным положением. В качестве злоупотреб­ления служебным положением ГПУ расценила то, что Ю.Луценко как министр внутренних дел Ук­раины подписал подготовленное соответствующей оперативной службой МВД Украины постановление о продлении сроков ведения оперативно-разыскного дела до 18 месяцев. Однако сам факт подписания Ю.Луценко такого постановления не может считаться злоупотреблением, поскольку, согласно Закону Украины «Об оперативно-разыскной деятельности», подписание такого рода постановлений отнесено к исключительной компетенции именно министра внутренних дел Украины. В ч. 3 ст. 9-1 этого закона предусмотрено, что продление срока ведения оперативно-разыскного дела оперативным подразделением МВД Украины до 18 ме­сяцев может быть осуществлено министром внутренних дел Украи­ны. Именно это (продолжение ведения ОРД до 18 месяцев) и сделал министр внутренних дел Ук­раи­ны Ю.Луценко, утвердив поданное ему на подпись соответствующее постановление. Он реализовал предоставленные ему законом полномочия.

В обвинительном заключении утверждается, что Ю.Луценко продлил ведение указанного оперативно-разыскного дела до 18 месяцев, «достоверно зная о том, что оперативно-разыскное дело в отношении Давиденко В.А. закрыто». Но то, что Ю.Луценко на момент подписания им постановления о продлении срока ведения ОРД было известно о наличии постановления о закрытии этого ОРД, не подтверждено ни одним доказательством.

В этой связи возникает закономерный вопрос: на основании каких данных ГПУ сделала вывод, что Ю.Луценко достоверно знал о закрытии оперативно-разыскного дела против В.Давиденко? Анализ материалов дела показывает, что таких данных в деле нет. Следова­тельно, указанное заключение является не чем иным, как предположением, на котором обвинение не может основываться (ст. 62 Конституции Украины).

Не выясненными досудебным следствием являются также обстоятельства подписания Ю.Луценко указанного постановления. Не доказанным досудебным следствием остался вывод о том, что Ю.Луцен­ко и другие лица (В.Тарасенко, А.Павленов) действовали вопреки интересам службы. Напротив, из содержания их деятельности можно сделать совершенно другой вывод: их деятельность была направлена на раскрытие преступления — отравления В.Ющенко. А это полностью отвечает интересам службы, на которой они находились. Не доказано, что Ю.Луценко подписал указанное постановление о продлении сроков ведения ОРД из корыстных побуждений либо в иных личных интересах или в интересах третьих лиц.

Досудебное следствие также не доказало того, что действиями Ю.Луценко, В.Тарасенко и А.Пав­ленова причинен существенный вред охраняемым законом правам и интересам отдельных граждан, или государственным или общест­венным интересам, или интересам юридических лиц. Во-первых, досудебным следствием не опроверг­нута позиция обвиняемых и других лиц, согласно которой подписанное Ю.Луценко постановление ничего юридически не меняло в отношении возможности проведения в деле по факту отравления В.Ющен­ко ОРМ. Ведь дело, по которому принимается это постановление, не было юридически «самостоятельным» (оно даже не имело регистрационного номера). Его завели в рамках другого дела — №109/07, ведение которого и было юридическим основанием для проведения всех оперативно-разыскных мероприятий по раскрытию факта отравления В.Ющенко, в том числе и относительно В.Дави­денко.

Во-вторых, выше описано, как ГПУ фактически назначила В.Давиденко «потерпевшим» по этому делу — чтобы искусственно создать такой ??обязательный признак объективной стороны злоупотребления служебным положением, как нанесение существенного ущерба. Кроме того, выше также приведены показания В.Дави­денко в суде, где он фактически заявил, что не считает, что ему был нанесен существенный ущерб, и не считает себя пострадавшим от деятельности Ю.Луценко и других сотрудников милиции.

Изложенное свидетельствует, что уголовное преследование указанных лиц осуществлялось незаконно.

В ходе досудебного следствия по делу Ю.Луценко не был обеспечен надлежащий прокурорский надзор за исполнением законов органом, проводившим досудебное следствие. Это создало благоприятные условия для системного нарушения законодательства при расследовании этого дела, игнорирования прав и свобод обвиняемых, а в конечном итоге — для фальсификации дела Ю.Луценко. Как известно, прокурорский надзор за законностью расследования уголовного дела Ю.Луценко осуществлял, в частности, первый заместитель генпрокурора Р.Кузь­мин, утвердивший обвинительное заключение по Ю.Луценко и другим обвиняемым по этому делу. По своему посту и полномочиям первый зам главы ГПУ должен был быть не только в курсе всех следственных действий по делу, но и был обязан во всех стадиях уголовного судопроизводства своевременно принимать предусмотренные законом меры для устранения любых нарушений закона, от кого бы эти нарушения ни исходили (ч. 2 ст. 25 УПК Украины).

Обращает на себя внимание тот факт, что органом досудебного следствия не установлено ни одно (!) обстоятельство, смягчающее наказание Ю.Луценко, Л.Приступ­люка, В.Тарасенко и А.Павленова. Это может свидетельствовать о заангажированности досудебного следствия, ведь такие обстоятельства входят в предмет доказательства по уголовному делу.

Во время судебного рассмотрения дела Ю.Луценко в отношении свидетелей по этому делу со стороны ГПУ и МВД Украины совершались действия, которые могут говорить о незаконном влиянии на них с целью принуждения к даче заведомо ложных показаний, которые от них указанным выше способом были получены при проведении досудебного следствия.

Так, свидетель В.Мельник в судебном заседании 7 октября 2011 г. сообщил, что за несколько дней до этого ему звонили из ГПУ с указаниями, что именно говорить в суде. Накануне дачи В.Мель­ником показаний в суде (буквально за полчаса до начала судебного заседания) 7 октября 2011 г. с ним встретился начальник отдела Генеральной прокуратуры Украи­ны А.Ищук, отдел которого расследовал дело Ю.Луценко. На этой встрече А.Ищук сказал В.Мель­нику, что он (В.Мельник) является одним из важных свидетелей. А.Ищук также напомнил свидетелю, что следователь разъяснял ему положение закона, согласно которому он несет ответственность за дачу ложных показаний, и «посоветовал» вспомнить, какие показания он давал на предварительном следствии (видеозапись этой встречи была продемонстрирована на телеканале ТВi).

В ходе расследования этого уголовного дела 5 ноября 2010 следователь избрал подозреваемому Ю.Луценко меру пресечения в виде подписки о невыезде. 26 декабря 2010 Ю.Луценко был задержан, хотя ГПУ не имела никакого законного основания для задержания и взятия Луценко под стражу.

Вследствие длительного содержания Луценко под стражей (по состоянию на 4 ноября 2011 г. — 314 суток!) состояние его здоровья резко ухудшилось, что показали многочисленные медицинские зак­лючения обследования Ю.Луцен­ко, в том числе заключение комиссии Министерства здравоохранения Украины от 30 августа и 6 сентября 2011 г.

При таких обстоятельствах дальнейшее содержание Ю.Луцен­ко под стражей без должного лечения (которое в условиях СИЗО невозможно) представляет реальную угрозу его жизни! Ведь заключение под стражу (лишение свободы) не должно превращаться в акт попрания человеческого достоинства, лишение здоровья и жизни!

В то же время фактические данные, полученные описанными выше способами (незаконным путем) во время досудебного следствия не могут быть положены в основу обвинения Ю.Луценко, Л.Приступлюка, В.Тарасенко, А.Павленова в инкриминируемых им преступлениях. Полученные таким образом данные о причастности указанных лиц к этим преступлениям в правовом смысле (согласно закону) вообще не являются доказательствами.

Как указал Конституционный суд Украины в своем «Решении по делу по конституционному представлению Службы безопасности Украины относительно официального толкования положения части третьей статьи 62 Конституции Украины от 20 октября 2011 № 12-рп/2011», сбор, проверка и оценка доказательств возможны лишь в порядке, предусмотренном законом. Признаваться допустимыми и использоваться в качестве доказательства в уголовном деле могут только фактические данные, полученные в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства.

КСУ, рассматривая это дело, принял во внимание практику Европейского суда по правам человека, который в своих решениях неоднократно констатировал, что порядок сбора доказательств, предусмотренный национальным правом, должен соответствовать основным правам, признанным Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

Следовательно, вина обвиняемых по этому уголовному делу Ю.Луценко, Л.Приступлюка,
В.Та­расенко, А.Павленова досудебным следствием в предусмот­ренном законом порядке не доказана. Учитывая получение незаконным способом фактических данных, содержащихся в материалах этого дела, у досудебного следствия не было законных оснований для предъявления указанным лицам обвинения в совершении инкриминируемых им преступлений. То есть ГПУ незаконно осуществляла уголовное преследование указанных лиц и при отсутствии правовых оснований передала дело с обвинительным заключением в суд. Материалы досудебного следствия и судебного рассмотрения дела Ю.Лу­цен­ко свидетельствуют о своевольном применении должностными лицами ГПУ уголовно-процессуального и уголовного законодательства, злоупотреблении служебным положением, сознательном игнорировании конституционных прав и свобод обвиняемых и других участников процесса.

В деятельности должностных лиц ГПУ по расследованию этого дела проступает спланированный и хорошо организованный характер: четкая направленность расследования на привлечение Ю.Луценко (а вместе с ним — других лиц) к уголовной ответственности любым способом; координированность членов следственной группы по расследованию этого дела; распределение ролей между ними для достижения единой цели; отсутствие законного и надлежащего прокурорского надзора за расследованием дела.

В действиях должностных лиц ГПУ, осуществлявших досудебное следствие по этому делу и прокурорский надзор за ним, усматриваются признаки ряда прес­туплений.