Режиссер Павел Юров провел в плену сепаратистов больше двух месяцев. Вместе с арт-менеджером Денисом Грищуком их задержали в Славянске 25 апреля. На свободу они смогли выйти лишь 4 июля. За это время деятели культуры по всей Украине провели не одну акцию и подписали не одну петицию в их поддержку. Террористы не единожды пытались получить за них выкуп, однако из камеры изолятора временного содержания в Славянске они вышли самостоятельно, когда "ДНРовцы" в спешке покинули город.
Реабилитация после плена заняла длительное время, но теперь Павел возвращается к общественной и профессиональной деятельности, и, наконец, имеет возможность поделиться пережитым.
В интервью для Цензор.Нет Павел Юров рассказал о том, в каких условиях пребывали заключенные в тюрьме "ДНР", кто сидел в славянском ИВС, почему главной силой самопровозглашенных "республик" являлись местные криминальные элементы, а главное, какой должна быть сегодняшняя политика Украины по отношению к Донбассу. Юров делится воспоминаниями легко и даже весело. Но это только на первый взгляд…
Беседуем с режиссером в уютном дворике с воронами на улице Рейтарской. На встречу Павел пришел в патриотической футболке с изображением Ивана Франко. Говорит, ее подарили, но в контексте нашего разговора она действительно символична:
- В изоляторе, где мы сидели, среди прочих были книги Франко. Я читал Новый Завет и книгу-биографию о Верещагине, русском художнике второй половины ХІХ века. А перед тем, когда нас держали в подвале СБУ, ребята читали Стивенсона и другую приключенческую литературу…
- Давай по порядку. Зачем вы поехали на Донбасс именно тогда?
- Я заехал к Денису в гости в Донецк посмотреть, что там происходит. Хотел узнать, насколько тот движ в обладминистрации представляет реальную угрозу, насколько это масштабно и как люди реагируют. Тем более, у меня мама на тот момент находилась в Антраците Луганской области, я сам из Антрацита. У меня до последнего было ощущение: "Да это же моя родина!". А они якобы вышли за Донбасс. Они - те, кого у нас называют сепаратистами, а на Донбассе их называют "ополченцами". Пусть я и не разделяю их мнения, но мне было интересно, ведь я местный. Поэтому хотелось точно знать, что там происходит. На Майдане я видел, кто как реагирует, интересно было и на обратную сторону посмотреть, чем она мотивируется и куда направлена.
«Да разве ж они оккупанты?! они ж освободители!»
- И какие были впечатления от Донецка?
- В Донецке ничего не происходило, поэтому по дороге назад мы решили заехать в Славянск. В полдень 25 апреля мы уже находились в Славянске, а на 18-00 у нас были билеты на поезд до Киева. Прошлись по всем сепаратистским баррикадам у горотдела милиции, горадминистрации и СБУ. Разговорились с местным 50-летним мужиком на площади перед горсоветом. Когда тот начал утверждать, что у них тут тоже свой Майдан, мы задавали ему возмущенные вопросы. Нас поддержал какой-то проукраинский журналист, который начал рассказывать, что не надо сравнивать сепаратистские митинги с Майданом, мол это совсем другое. Вероятно, нам эта встреча дала ощущение какой-то свободы, потому что дальше мы не скрывали своей позиции, из-за чего нас, собственно и задержали.
Мы уже шли на вокзал, зашли в кафешку "Славный город". Тусили в той кафешке, в основном, женщины среднего и старшего возраста, а также русские журналисты. Там был вай-фай. Когда мы поели, Денис читал новости по ай-паду, еще и комментировал при этом: "Вот пишут, что тут вертолеты летают. Неправда! Не летают!". Какая-то женщина спросила о новостях. Мы и сказали:
- Оккупанты приехали.
- Какие оккупанты?
- Как какие? Русские.
- Да разве ж они оккупанты?! Они ж освободители.
И так пошло-поехало. Начался кипиш и ор. Еще и русские журналисты подключились. В итоге мы решили уходить. Отошли буквально метров 300, как сзади нас окликнули, один с пистолетом, второй автоматом: "Стоять! На колени!". Я думаю, что это те журналисты из кафешки настучали. Рядом проходил патруль милиции из трех человек, мы им начали доказывать, что идем на поезд, показали билеты. Один из этих милиционеров попытался куда-то позвонить, но потом сказал, что если у нас все нормально с документами, то нас отпустят.
- Вам предъявили какие-то обвинения?
- Нас отвезли в СБУ якобы "по приказу мэра". Завели во двор. Начали что-то спрашивать и, собственно, бить. Тогда я понял, что мы не скоро оттуда уедем. Хотя в начале, сравнивая с ситуацией в Крыму, думал пробудем там неделю-полторы максимум. Потому что зачем нас держать? А оказалось не так. У Дениса нашли украинский флаг деньги, он как раз сдал в Донецке квартиру. На айпаде нашли у него фотки с Майдана. А у меня нашли желто-голубую ленточку. Начали шить нам, что мы провокаторы.
- "Они " - это кто? Из кого состояло так называемое "ополчение ДНР"?
- Донецкие, луганские и из регионов. Основная движущая сила - наркоманы, уголовщина, босота, а еще предатели менты и военные. Военные были на вылазках и на блокпостах, их называли "спецами". Они же проводили допросы и решали судьбы людей. Но поскольку против нас улик не было, то нами особо не занимались.
- В каких условиях вы жили?
В СБУ жили на скамеечке под стенкой со связанными руками. Закрыли нам глаза сложенным вдоль листком А4 и обмотали голову скотчем, прикрепив листок таким образом, а на руки надели наручники. Сепаратисты не хотели, чтобы их видели. Но скотч то растягивается, поэтому через день повязка на голове уже сидела не плотно, и возможно было в щель увидеть, что происходит. Уже сейчас я прочитал, что лучше захватчиков не видеть, потому что тот, кто видел их лица, уже становится свидетелем, которого вряд ли отпустят. Но я и тогда особо не вглядывался, кто есть кто, потому что был в шоковом состоянии. А Денис пытался наблюдать.
«В одной камере сидел местный олигарх. его там якобы держали, чтобы не мешал грабить его предприятия»
Затем, 9 мая, нас перевели в изолятор временного содержания горотдела милиции. Там был длинный коридор на 15 камер. А 21-го из подвала СБУ в ИВС перевели всех остальных заключенных. Нас с Денисом перевели после того, как пришло письмо, подписанное Владом Троицким, где было сказано, что я "популяризатор русской культуры в Украине" (поставил спектакль по русской пьесе, одну пьесу перевел с английского на русский язык). Только после этого я начал все анализировать, потому что раньше был просто в шоке. Спрашивал у Дениса, что он успел увидеть. Мы в процессе разговора, разбирая, кто за что отвечает, и кто чем руководит, исходя из той информации, которая доходила в подвал с регулярно задерживаемыми людьми и от охранников, сошлись во мнении, что в СБУ, горотделе и горсовете управляют разные банды. И кто как решит, так и будет.
- Кто сидел в тюрьме? Только пленники?
- Там сидели все! Люди самые разные. Были и "ополченцы". Он перед дорогой для храбрости бухнул, а сами же сепаратисты такого пьяного и стремного арестовали. Хотя он ехал их поддерживать и стоять на баррикаде. Кстати, чувака, который нас перевозил из СБУ в горотдел, через две неделе тоже посадили.
Ходили слухи, что до нас там взяли двух парней из Правого сектора, которых нашли потом в озере, они были один из-под Львова, кажется, а другой из Полтавы.
А уже в изоляторе вместе с нами сидел разный народ. В одной камере сидел местный олигарх. Он был вообще на полусвободном положении. Мог выезжать в город за продуктами, сам себе готовил. Его там якобы держали, чтобы не мешал грабить его предприятия и фирмы.
В камере напротив нас сидел экс-мэр, который еще до Штепы был, тоже какой-то бизнесмен.
Находился там и Виталий Ковальчук, самообороновец с Майдана, из Винницы.
Сидел криминальный авторитет из Артемовска. Просто какие-то рабочие сидели. Бомжей то приводили, то отпускали. Сидели также украинские военные - три пацана, которых взяли под Амвросиевкой, но их обменяли в первую очередь. В начале июня еще трое солдат посадили, они освободились вместе с нами.
«Мы читаем "новый завет". а за решеткой слышны выстрелы, взрывы и голоса детей»
Три дня сидел поп, его взяли как раз на Вознесение. Он якобы был пьяный на баррикаде и украл деньги, в общем, непонятно. Сидел американский кришнаит и два дня пел мантры. Причем долго и красиво. "Харе Рама"ведь длится 2 часа.
Полный сюрреализм... Это такая картина! Он поет мантры. Мы читаем "Новый завет". А за решеткой слышны выстрелы, взрывы и голоса детей, какая-то малышня играла прямо возле СИЗО. И собаки очень сильно лаяли, потому что рядом был частный сектор. Потом их, видимо, поотвязывали, потому что перестали лаять.
- Не было страха, что снаряд может попасть в тюрьму?
- Я не думал, что будут бомбить тюрьму. Два раза земля в окна летела. В принципе, сепаратисты ставили свои минометы в городе. И меня больше всего поражает это мирное население, которое не понимает, что если рядом с тобой стоит миномет и стреляет туда, то будут стрелять и назад. И это как раз "ополченцы" являются угрозой, а не те, кто стреляет в ответ.
- Ты так детально рассказываешь, будто побывал в каждой камере...
- В конце мая мы устроились разносить еду по изолятору. Во-первых, это доступ к еде, а во-вторых, могли все рассмотреть.
«Кухарок на кухне держали в заложниках так же, как и нас»
- Ты говоришь, что кормили вас два раза в день. А чем именно?
- Кормили кашами и супами. Но бывало по-разному. Была, например, неделя гречки. Я так понимаю, что гречку проще всего варить, поэтому они особо не захобачивались. Кухарок на кухне держали в заложниках так же, как и нас. Они готовили на все ополчение, потому что вояки жили в кабинетах горотдела. Под конец кормили даже лучше. Порой даже свежий хлеб попадался. Наверное, начала приходить какая-то гуманитарная помощь, которая шла через сепаратистов.
Под конец наша камера стояла открытой, мы свободно ходили по коридору. Там еще была душевая. Был пищеблок, в котором было три мойки, стиралка и электроплита на четыре конфорки, на которых мы разогревали еду.
- Вы думали о том, как сложится Ваша судьба. Ведь постоянно угрожали расстрелом и били.
- Были догадки, что по нашему поводу в Киеве началась какая-то активность. А в конце мая я впервые созвонился с мамой - попросил у охранника позвонить. Она мне сообщила, что под Администрацией Президента был пикет, из этого я понял, что дело сдвинулось. Да и к нам стали относиться лучше. У этого олигарха, который сидел с нами, в конце июня появился телефон. Мы у него просили, и могли звонить. Дальше было спокойнее, мы поняли, что все близится к развязке, нужно просто сидеть и ждать.
Под конец людей даже не обыскивали. В подвал попадали люди с мобильными, и прямо из этого подвала звонили родственникам. Со временем сепаратисты перестали относиться к своим обязанностям щепетильно.
- Кроме того случая, когда тебе сломали нос, вас часто били?
- Все довольно хаотично происходило. Для многих этот был элемент борьбы за справедливость. Поэтому, кто каких демонов видел в проходящих мимо людях, то и гасил. Как только у меня забрали рюкзак, меня тут же ударили в нос. Я, конечно, охренел, потому что во взрослой жизни особо ни с кем не дрался. Мне это в какой-то мере помогло, потому что был и болевой шок, и психологический. И потом, когда нас били где-то полчаса, то мне уже не было так страшно.
Сильно нас били всего два раза, а потом один-два удара в день наносили профилактически. Для них насилие, как выплеск эмоций. Это же гопота, они реализовывали свои садистские наклонности. Теперь, вспоминая, могу сказать, что некоторые из них явно были под чем-то. Плюс накануне была история со взорванным блокпостом... там, где якобы нашли "визитку Яроша". Охранники после этого реально были на стреме и очень боялись угрозы. Они сами не могли понять, что произошло. Два сепаратиста сказали мне, что у них на том блокпосту погибли друзья. За это грозились расстрелять нас. Смысла геройствовать не было, мы отрекались от честного ответа на вопрос, но им было все равно, что мы ответим. Били нас без цели. Спрашивали:
- Вы были на Майдане?
- Как же можно жить в Киеве и за три месяца не сходить на Майдан?
- А у меня товарищ живет в Киеве и ни разу не был. Получай!
- Пели гимн?
- Нет, не пели.
- Все равно получай!
- Кричали "Слава Украине"?
- Нет, не кричали.
И снова удар.
«За нас просили по 100 тысяч долларов. потом хотели нас выменять на гуманитарную помощь»
Я в апреле делал читку статьи Сергея Рахманина по поводу Майдана и Крыма. У меня есть мысль представить театральный проект на основе журналистских материалов. Так вот, в ту статью Рахманина мы вставляли посты людей и монологи участников. В конце одной страницы был текст "Слава Львовской сотне!". Увидев эти слова, они, будто нашли оправдание для своего насилия, типа я поддерживаю «бандеровцев». Я им объяснял, что это ж пьеса, но били все равно.
- А почему так долго вас продержали, если не было улик?
- Ходил слух, что нас должны были отпустить через три дня. Но произошла такая штука, что одного товарища отпускали, а Денис договорился с ним, что передаст ему номер своей девушки, чтобы связался с ней. Я тоже записал телефон соседки, чтобы она сообщила близким о том, что я жив. А сепаратисты услышали, как мы договариваемся. Нас после этого били 12 часов - каждые 15 минут заходил чувак и дубинкой мотулил.
А потом, вероятно, начался кипиш по нашему поводу и нами решили торговать. Поэтому и держали. Есть информация, что за нас просили по 100 тысяч долларов. Потом хотели нас выменять на гуманитарную помощь.
- Выменяли?
- Нет, не дождались. Они сбежали 4 июля, и мы сами вышли. Их как слизало. Они побросали блокпосты вплоть до того, что на столах остались чашки и сахар.
- Все узники смогли уйти, потому что камеры были открыты?
- В тот вечер, когда сепаратисты уходили, они закрыли все двери камер и кормушки, через которую выдается еда. А того олигарха оставили открытым. Олигарх открыл нас, экс-мэра и авторитета. А Денис потом открыл всех остальных. Мы на тот момент уже украли ключ.
Мы вышли ночью в три часа, созвонились с друзьями, а они нас свели с СБУшниками. Когда все ушли, мы немного подождали, чтобы узнать точно оставаться нам, или идти. Я предлагал остаться, потому зачем идти в темный пустой город, где непонятно кто с чем бегает? Нам и СБУшники сначала сказали оставаться до утра, но потом по телефону вывели в какое-то общежитие. Там мы пробыли до обеда следующего дня. Местные нам выделил комнату.
«Ополченцам» много женщин сочувствовало, на общую истерию и паранойю повелись
- Когда вы вышли, каким был город, и как были настроены местные жители?
- Мы город не особо видели. Да и без повода на улицу лучше было не показываться. Но то, что видели, напомнило Вьетнам или Кубу. Все на велосипедах и мотороллерах. Машин практически нет, потому что бензина нет, также как света и воды. Очереди в магазины большие. В магазинах были только овощи и консервы.
Людей, конечно, разных встречали. Денис видел человека, который кричал на улице: "Ура! Свобода!". А я, когда ходил за водой к колодцу, находящемуся у блокпоста, встретил двух молодых барышень. У нас такой разговор состоялся:
- Вы с блокпоста воду брали? Как там наши мальчики-ополченцы?
- Нет их.
- Как нет?!
- Убежали.
- А что же теперь будет?
- Ну как что? Украинская армия придет.
- Украинская армия?!!!
Их настращали жутко. Я сказал им "Зато бомбить вас больше не будут". Решил не объяснять, что такое украинская армия и вообще политического ничего не говорить, мало ли.
Кстати, «ополченцам» много женщин сочувствовало, на общую истерию и паранойю повелись.
Когда мы уезжали, подъехали к нашему блокпосту, там висели два украинских флага. Такого ощущения радости и свободы при виде украинского флага я не испытывал никогда в своей жизни. Это незабываемый момент.
- Ты планируешь в творчестве выразить пережитый опыт?
- Планов таких пока нет, но зря оно точно не пройдет. Сейчас меня приглашают на фестивали в Европу. Я хочу там поднять тему того, что происходит на Юго-Востоке Украины. Но не своей личной истории, потому что нужно время и более спокойная обстановка, чтобы это как-то упорядочить и изложить. А на основе журналистского материала, репортажного и интервью, а также из соцсетей - собрать в одном тексте разные точки зрения на события, которые происходят.
«И для молодняка, и для шахтеров средних лет существует своего рода фатум в том, где гибнуть»
Я друзьям рассказываю, что все происходившие события имели в себе элементы таких структур, как армия, зона, пионерский лагерь, больничка, психушка, монастырь, реалити-шоу и тренинги личностного роста. Я охранникам потом рассказывал: "Ребята, то, что вы тут устраиваете, стоит сотни тысяч долларов. За границей будут платить большие деньги за то, чтобы вы их тут запирали, били и кормили два раза в день". Лично для меня происходящее стало возможностью переосмыслить свое поведение и начать обращать внимание на то, о чем ранее не задумывался.
- Не могу не спросить тебя как режиссера, который в своих работах затрагивает тему люмпенов, и как человека, выросшего на Донбассе. Почему именно в этом регионе такая благодатная почва для пророссийских настроений и сильный дух "совка"?
- На мой взгляд, главная проблема - отсутствие внятной социально-культурной украинской политики на протяжении последних 23-х лет. Регион относительно нищий, но при этом все находятся в кабале в шахтах и предприятиях. Все, кто более-менее соображают, уезжают в Киев или за границу. Как я уехал 17 лет назад и не жалею особо об этом. Поэтому там в ходу рабовладельческая ментальность, они любят, чтобы ими командовали. Боятся свободы, мол, "как это, я сам буду решать, что мне делать?". Ведь самим о себе думать тяжело. Я даже сейчас в определенные моменты ощущаю отголоски этой ментальности в себе.
Плюс, проблемные нравственные моменты: гордыня, нарциссизм, инфантилизм. Отсюда пошло утверждение, что "Донбасс кормит всю страну", которое до последнего момента раскручивалось. Хотя никто не удосуживается, чтобы проверить эту информацию фактически. За счет того, что их так угнетали, для них это было спасение, своего рода подвиг и оправдание, что они плохо живут, но зато "кормят всю страну". Из этого потом раздули конфликт с Западной Украиной, которая "моет туалеты в Европе".
Сейчас, когда после Майдана ситуация изменилась, сами в себе уверенности и гордости они не могли найти, то схватиться за имперский русский или новоросский миф было приятней, потому что это хоть другая гордыня, но по сути такая же.
Ну и исторически так сложилось, что еще сто лет назад на Донбасс свозили каторжников работать в шахтах. Обыденная смерть присутствует в их информационном поле постоянно, потому что шахтеры регулярно раз в квартал или полгода гибнут. А в копанках вообще ужас творится. Поэтому и для молодняка, и для шахтеров средних лет существует своего рода фатум в том, где гибнуть: или в шахте, или на блокпосте. Но у сепаратистов хотя бы могут больше денег заработать и сразу.
«Я вижу положительный момент в появлении беженцев»
- А ты уверен, что им платили?
- Конечно. Там были и идейные, скажем так, облапошенные пропагандой. Но все, кто мог, нашуршивали себе заработную плату, причем посуточную. Я четко понимал, что они будут стоять до того момента, пока их полностью не прижмут. Потому что умирать за "ДНР" и "ЛНР" никто не будет, под конец это было очевидно.
- Какой должна быть новая стратегия политики Украины на Донбассе?
- Хороший момент заключается в том, что вся мразь всплыла. Регион жил по зоновским понятиям и абсолютно театрально. Потому что на словах и декларациях одно, а на деле все живут совершенно по другим раскладам. Так вот, эта мразь сама себя перегасит. Они сейчас между собой сводят счеты.
Те, кто за Россию, и очень любит Россию - пожалуйста езжайте, граница открыта. А у тех, кто настроен проукраински, или продонбасски, сейчас появилась возможность выработать новую политику и общеукраинскую, и для Донбасса в частности. Для Западной Украины также нужна другая политика, потому что слишком большой разрыв между разными регионами получается.
Еще один момент для меня важен. Откуда поднялся крик про "голос Донбасса"? Потому что диалог происходит в разных плоскостях. Из Киева шла информация, больше нацеленная на интеллект: нерентабельность и необходимость реформ. А люди на Донбассе очень восприимчивы не к голосу разума, а к эмоциям. Им нужно было услышать: "Да, вы хорошие! Да, вы с нами! И все хорошо у нас будет!". Ведь там же люди тоже были против Януковича. Я дискутировал с "ополченцами", с теми, которые сидели. Они мне говорили: "Мы хотели смены Януковича демократическим образом". Что тут сказать? Я это называю диссоциативным расстройством: здесь вот так, а здесь вот так, и ничего, что оно не сходится в одну целостную картинку. Помню, был момент, когда мне охранник с гордым видом сообщил, что сейчас будет произведен показательный расстрел мародеров. А в это же время сзади его по коридору другой ополченец откуда-то тянул плазму. Вот хорошая иллюстрация.
И как бы странно ни звучало, я вижу положительный момент в появлении беженцев. Ведь абсолютное большинство населения Донбасса за всю свою жизнь не выезжало за пределы города или области. Поэтому они и повелись на разговоры про "гейропу" и "бандеровцев". То, что им русские каналы покажут, в то они и верят и именно так себе представляют. Теперь же имеют возможность увидеть, как живут в других регионах.
- Мне казалось, что уехали, в первую очередь, те, кто и так немало ездил по Украине и по миру.
- Выехали разные. Мне рассказывали не одну историю, как усмиряли всяких "донецких", объясняли им, что здесь так себя не ведут себя.
Знаю, что некоторые узники из поддерживавших "ополчение", уехали в Россию. А другие уехали сюда.
- Общаешься с другими заключенными, которые сидели вместе с вами?
- Я общаюсь с Денисом, Сергеем Лефтером. С некоторыми я бы хотел встретиться, чтобы взять интервью, а с некоторыми, чтобы еще и узнать, как они сейчас живут и вообще. Это связано и с моими художественными планами. Хочу узнать, как они воспринимали эту ситуацию. Потому что у меня своя история происходила, а у них у каждого своя.
В конце нашего разговора Павел просит обязательно поставить слова благодарности всем людям, знакомым и незнакомым, кто переживал за него и разными и разными способами содействовал освобождению.
- Я очень благодарен всем своим друзьям и знакомым, которые думали обо мне и участвовали в мероприятиях с целью освобождения. У меня не со всеми получается встретиться, но мне очень нравится обниматься, и я обязательно каждому скажу "спасибо", также как и некоторым людям, с которыми я только знакомлюсь сейчас. И я очень сильно благодарен всем, кого не знаю, но кто тоже переживал за меня.
