Я сидела в прохладном коридоре Каневской миграционной службы. На улице +40, а здесь прохладно, уютно и пахнет не офисным кофе, а чем-то нежным и легким. Я догадываюсь, что в открытое окно днепровский ветерок заносит запах пышно цветущей спиреи, в кустах которой близлежащие здания буквально утонули. Подходя к миграционной службе, я задержалась, окуная лицо в белоснежную пену этих цветов. Мне было страшно, и я пыталась сдержать волнение. 45 лет. Нужно вклеить фото в паспорт. Всего-то дел. Если бы не... Если бы не тысячу «не». Я в 800 км от своего дома. Кутаюсь в присланный друзьями палантин, держу в руках присланную друзьями сумочку и свой потертый, с заломленными краями паспорт. Паспорт — это то немногое, оставшееся у меня с довоенной жизни. Я — беженка. Вернее, переселенка. Нас так называют, чтобы скрыть неудобное, неуютное чувство войны, будоражащее страну.
Поход к чиновнику в паспортный стол в моем Свердловске Луганской области — это целая моральная проблема. Даже травма. Нахамят — сто процентов. Ты будешь стоять в очереди в никуда, а потом окажется, что тебе в другое окошко, и начальник занят, и бланки, которые ты заполнила, — это старые образцы, а уже год, как введены новые, но их нет на стенде, и все ушли пить кофе, и ты ненавидишь его запах, запах офисного безразличия, и…
В общем, нервы для посещения луганских чиновников нужны были крепкие, связи -- долгие, запас времени или 200-гривневая купюра секретарю. Но как быть в еще чужом для тебя городе?
Да и беспокоил меня сам паспорт. В 2014-м, спасаясь от обстрелов из России, мы бежали к родственникам в Россию. Пересекали границу Луганской области в уже не работающем с украинской стороны КПП «Гуково». Это самое ближайшее КПП к моему месту проживания. Мы ехали туда, а навстречу нам — танки, ГРАДы, БТРы, военные. В общем, все то, чего у нас «нет». Работник таможенного контроля РФ, без каких-либо эмоций, слов, вопросов, просто подрезал мне фото на первой странице. Я ойкнула «зачем?», но мой вопрос повис в воздухе.
Видимо, нас, жителей приграничья так метили или делали все, чтобы мы не смогли покинуть место нашего заключения. Я не знаю.
За время войны паспорт там, в оккупации, был единственным, что, как тонкая нить, держало с Украиной. Мы, те, кто не ждал Россию, верил в Украину, очень боялись потерять или лишиться этой нити. Очень боялись принудительного обмена паспортов на «лыныровские». Кто мы будем тогда? Враги? Коллаборанты? Манкурты? «Русские» люди уже жгли свои синие паспорта и получали что-то красное, где значилось «станица Козицинская Ростовской губернии». Это был сюр. Это был Ад.
И вот вдалеке от малой родины меня снова накрыло страхом. Страх перед чиновником, страх оказаться чужой, страх…Война наполнила нас страхами, смешными и непонятными для тех, кто не видел ее.
В миграционной службе (паспортном столе) не было никого. Я подала документ, пояснила, что достигла возраста для вклейки паспорта и…
— От, це тільки чоловік міг таке вигадати. Нє, ну, скажіть, хто ж жінці нагадує про вік. От вам і не даш вашого віку. А паспорт скаже, — смеется паспортистка. — Ой, — она видит мою прописку, а я после этого «ой» сжимаюсь, я не готова ни к хамству, ни к бегу по кабинетам, ни к холоду этих коридоров, — ви звідти? Бідненькі. Та сидайте, сідайте, я зараз усе вам підготую. Як ви? Прижились у нас? Може щось потрібно? Та у вас дітки, — листает паспорт, — виїхали з вами? От добре! Ох, рідненькі наші, натерпілись. Ну, все, все закінчилось. Канів стане вашою домівкою. Ви така гарненька, ой, а на фото як вийшли, красуня! Сідайте, зараз я все зроблю!
Я не сажусь. Скорее, цепляюсь за скамейку. Вот и к этому мы тоже не готовы. К вежливости, к «родненьким», к сопереживанию, к человечности.
Работник паспортного стола зовет меня заполнить бланки и, естественно, задает вопрос об испорченной странице. В принципе, этот подрез не сильно заметен, но это ведь паспорт. Поясняю, как было. Женщины бледнеют.
— Боже ж ти мій! Це ж вони спеціяльно, щоб заручники були. Щоб потім, якщо буде потрібно, не випустити навіть в Росію. От тварюки, прости Господи! Фашисти!
Больше вопросов нет. И холод помещения — уже не холод, а приятная прохлада. И повсюду запах цветущей спиреи, нежный, легкий, как дымка. И свежеть Днепра. Еще непривычная и волнующая. Жду!
В помещение миграционной службы заходят два парня. Получать паспорт. Молодые, красивые юноши. В футболках, с рюкзачками. Непривычно обыденные, как для ситуации.
Я помню, как я, мама, с нетерпением и восторгом ждала, когда из дверей паспортного появится моя старшая дочка. Она получила паспорт за год до войны. Цветы, фото, поздравления от родных, праздничный торт. Да, для нас это был праздник. Такой же, как и рождение ребенка, его регистрация как гражданина, это все важные этапы нашей жизни. Нашей жизни в стране.
Мальчишки быстро расписались в документах.
— Ще одна непотрібна бумажка, — сказал один.
— Та ну, чого непотрібна? Права отримаєш.
— А, ну то тільки, щоб права отримати. А так, що з того?
— А за кордон поїхати? А на роботу? Та паспорт завжди потрібен, — убеждает его друг, смеется. — А одружитись?
— Та я розумію, тільки ж все одно…
Я не выдержала. Подошла и, улыбнувшись, сказала просто:
— Я бачу, що ви отримали паспорт громадянина України! Вітаю, хлопчики. Від усього серця. Це дуже важлива подія у вашому жітті. Я з війни. Там за право бути громадянином України вмирають. Тож я бажаю вам побудувати найкращу державу у світі та здійснення усіх ваших мрій. І миру. Хай батьки пишаються вами.
В этот момент подошла паспортистка и тоже поздравила ребят. Искренне. Прямо светясь изнутри.
Ребята слегка засмущались. Поблагодарили. Потом тот, второй, который уговаривал друга, рассказывая о привилегиях владельца паспорта, вдруг сказал:
— Це, правда, дуже приємно, що ви нам побажали, ну, щось сказали нам. Але, якщо б ми були потрібні державі, то вона б зробила не просто видачу бумажки, а урочисте свято. Щоб ми знали, що є кому за нас радіти.
Мне нечего было им сказать. Когда они выходили из помещения, я услышала:
— З війни! То не наша війна!
Второй мальчик снова оборвал друга:
— Ти ж бачив, як вона переживає, може натерпілась жінка. Аж сльози в очах стоять. Хоч би сюди не дійшло усе це…
Мне вручили паспорт. Девочки нашли для меня много теплых слов. Главное из них было:
— Ви тепер наша, канівчанка! То все у вас буде добре!
А я вспоминала, как в парламенте Эстонии видела кучу детворы. В нерабочие дни там экскурсии. И можно сидеть в кресле спикера и жать кнопки. И истории лидеров их нации смешные, грустные и великолепные, рассказывают без пафоса, а обыденно, как о родственниках. И история страны пропитана подвигом ее граждан. И паспорт вручают с гимном, торжественно. И слезы родителей. И гордость детей. Они — страна! Они — нация! Единство. Единение. Осознание личности. С первого шага во взрослую жизнь.
Как нам этого не хватает. Все эти 25 лет мы живем на разных полюсах. Мы, граждане и страна. Война. Страшная война только вот начала делать из нас что-то похожее на государство. Волонтеры, солдаты, патриоты, люди Украины буквально сшивают ее любовью и заботой.
Ребята с украинскими листовками в оккупации ночью крадутся, как подпольщики, они ведут борьбу за право жить в Украине. Надписи на заборах «Луганск — это Украина». Это сюр, сюр, за который умирают каждый день. Сюр, когда расстреливали за отказ принять присягу «ЛНР». Сюр, когда били луганчан, стоящих у памятника Шевченко в марте 2014-го. Сюр, когда текут слезы, которые размазывает по лицу ветер, а мы летим на машинах в колонне автопробега «За единую Украину», а в нас летят камни. А над нами флаги. Наши украинские флаги.
Мы относимся к стране, как к чему-то обыденному. Ну, как к воздуху. Дышишь — и все. Не задумываясь, почему он есть. Он есть — и достаточно. А когда там, в зоне беды, мы каждый день бежали к Интернету, чтобы узнать, где мы: в Украине, в России, в «ЛНР». Было страшно. Страшно потерять страну.
Я думаю, что 25 лет достаточно, чтобы перестать быть совком и стать Государством.
Знаете, быть государством трудно. Это как каждое утро пропалывать свою планету, вырывая баобабы, чтобы они ее не разорвали. Улыбаться людям. Желать здоровья. Благодарить. Убирать за собой мусор. Бить зарвавшегося чиновника по рукам. Это быть страной. Сажать цветы у дома. Помогать армии и бездомным. Пригреть щенка и помочь пожилому человеку. Это тоже быть страной. И перехватить топор у того, кто рубит лес, и забрать лопату у того, кто моет янтарь. Это тоже быть страной.
Страной быть трудно. Я знаю. И очень важно стране благодарить своих граждан за труд, налоги, создание рабочих мест, победы на конкурсах и Олимпиадах, за знания и позицию, за помощь и сострадание. Но как же это важно, чтобы быть страной! И паспорт гражданина Украины гражданин Украины должен получать так, чтобы душа пела, наполнялась гордостью и стремлением, свободой и любовью. И пусть мамы плачут. От счастья. Как при рождении. И папы по-мужски благословят детей. И шарики, и букеты, и селфи с паспортом. И Гимн Украины, и шелк Флага над головой! Как же это важно, чтобы осознать. Как же это нужно, чтобы быть!
Страна, наша маленькая страна должна повзрослеть и стать Страной. А мы должны стать Гражданами. Война нас многому научила. Слишком многому и слишком дорогой ценой. Поэтому давайте взрослеть вместе. Ведь мы и есть страна!
