Пенсионная система в Украине фактически потерпела крах. Нет, ее остатки пока функционируют, агонизируя увеличением дотаций из государственного бюджета, но можно констатировать конец концепта солидарной системы, берущей начало еще от модели Бисмарка. Подтверждением метастазов стали игрища правительства с разными ставками единого социального налога, что разрушает самый главный принцип пенсионного обеспечения — пенсия должна быть заработана.
Ради справедливости следует отметить, что правительство Яценюка не первое, приобщившееся к процессу разрушения. Само решение объединить различные фонды в один налог по примеру России (что и неудивительно, ведь наши правительственные чиновники других языков, кроме русского, в основном не знают) уже определило путь к уничтожению пенсионной системы — пенсионные отчисления перестали восприниматься как отложенные средства на время стариковской немощи, а перешли в разряд очередной фискальной нагрузки. Сначала в понимании бизнеса, потом — и членов правительства, которые в силу веса своего государственного величия не обязаны учить теорию.
А теория пенсионного страхования формируется на следующих постулатах:
— объем расходов человека на содержание его в старости соответствует отложенным им средствам на эти цели;
— в юном или среднем возрасте люди не склонны добровольно заботиться о своей пенсии, поэтому об этом должно побеспокоиться государство через определенные инструменты принуждения;
— средства, отложенные к старости, должны, по крайней мере, сохранить свою стоимость на момент их изъятия из потребления;
— страховой случай, как это ни цинично, всегда наступает, но в разное время, что обусловливает проведение актуарных расчетов, как и при обычном страховании;
— Пенсионный фонд должен быть сбалансированный;
— христианские ценности, такие, как обязанность детей заботиться о престарелых родителях, к сожалению, перестали быть доминантой в современном динамичном мире;
— размер пенсии должен обеспечивать физиологические потребности человека.
Эти аксиомы налагаются на требования организации демократического общества, одна из которых касается всеобщего избирательного права. Пенсионеры исправно ходят на выборы и, как правило, склонны голосовать за те партии, которые обещают высокие пенсии, даже если они не заработаны. Это особенно проявилось после 2007 г., когда расходы Пенсионного фонда начали резко расти, и размер пенсий перестал коррелировать с вкладом человека в Пенсионный фонд.
Бизнес отреагировал очень быстро: аргументация выплаты части заработной платы в «конвертах» пополнилась еще одним тезисом — пенсия все равно будет одинаковой, на политически определенном уровне, и для добросовестных работников, за которых предприятие исправно платит установленный размер взноса, и для самозанятых, которые ничего не платят, и для плательщиков единого налога, размер взносов которых установлен на смехотворном, опять же, политически определенном уровне.
А поскольку объем взносов начал падать, государственный бюджет резко увеличил дотирование Пенсионного фонда. До уровня, который угрожает уже банкротством не только самого социального фонда, а в целом системы публичных финансов. Если в 2000 г. доля ВВП, направлявшаяся на пенсионное обеспечение, составляла 8%, то сейчас — 16%. И это при одинаковой ставке отчислений в Пенсионный фонд. С учетом чисто фискальной нагрузки объем ресурсов, изъятых из национального продукта для общественных нужд, превышает 45%, что, возможно, и хорошо для стабильных обществ с сильной и национально ориентированной экономикой, но неприемлемо для Украины, страдающей от оттока инвестиций.
Постоянное увеличение дотаций в Пенсионный фонд объективно обостряет необходимость реформирования пенсионной системы, но, похоже, не является приоритетом для политической элиты. В списке реформ, запланированных администрацией президента, ее нет. Правительство также стыдливо замалчивает наличие проблемы. Правда, профильный министр не настаивает на автоматической индексации пенсий, хотя и повторяет вслед за руководителем правительства, что увеличения пенсионного возраста по требованию «заклятого друга» МВФ не будет. Частично пенсионную нагрузку из бюджета сняли путем запрета работающим пенсионерам получать и зарплату, и пенсию, но говорить о комплексном реформировании системы политикам не с руки — перманентные выборы и более 11 млн добросовестных избирателей.
Но, учитывая неутешительные демографические прогнозы, решение все же придется принимать, и чем скорее, тем лучше. С бременем начисления на зарплату в социальные фонды около 40% можно и не дождаться улучшения экономической ситуации, ведь для вывода зарплат из «тени» нет никакого экономического стимула.
Источники формирования пенсии следующие: государственный бюджет, государственный Пенсионный фонд, частные накопительные фонды обязательного страхования, фонды добровольного страхования. Последнее, с учетом небольших объемов и корпоративного характера, не принимаем во внимание. Государственный бюджет должен был бы зафиксировать минимальный объем пенсии, обязательный для всех людей преклонного возраста. Если взять социально еще приемлемый — 1300 грн, то для обеспечения таких пенсий необходимо свыше 170 млрд грн, что уже сравнимо с общим объемом Пенсионного фонда и более чем вдвое превышает нынешний размер дотации ему. Для дифференциации пенсий исходя из принципа справедливости фактически не остается средств. Если речь не идет об увеличении уровня налогообложения, например, по налогу на доходы физических лиц более чем вдвое, чего экономика уже точно не выдержит.
Накопительная система довольно привлекательная, если принимать во внимание дополнительный ресурс в экономику, но является рискованной в долгосрочной перспективе, особенно для экономики, очень чувствительной к изменениям мировой конъюнктуры. Кроме этого, переносить риски деятельности частных накопительных фондов на пенсионеров допустимо, если подушка безопасности в виде базовой государственной такова, что поможет выжить в случае краха этих фондов. Также следует учитывать серьезный кассовый разрыв для финансирования пенсий нынешним пенсионерам, который возникает при запуске накопительной системы и который сейчас нечем заполнить.
Остается солидарная система, обеспечивающая ныне львиную долю пенсионных выплат. Система непрозрачная, с огромным количеством специальных ведомственных пенсий. Но при всех ее недостатках есть признаки того, что ее рано хоронить. Прежде всего, есть хоть и слабая, но корреляция вклада человека в функционирование Пенсионного фонда и размера пенсии. Беспрерывность выплат пенсий за счет вкладов работающих обеспечивает социальную стабильность. Опять же, существует большое давление отраслевых лоббистов, прежде всего силовых, ради сохранения существующих привилегий. Поэтому резких движений в реформировании этой системы ожидать трудно.
Между тем следует рассмотреть постепенный переход от чисто солидарной к солидарно-учетной, или как ее называют в Швеции, условно накопительной системе. Суть ее заключается в том, что ежегодно рассчитывается индекс вклада человека в Пенсионный фонд как показатель отчислений в фонд к уровню цен или средней зарплате по стране. Последний параметр статистически более корректен, а политически — более приемлем. Сумма этих индексов за период активной жизни человека составляет исходный индекс, который делится на прогнозируемое количество лет проживания на пенсии и является персональным пожизненным коэффициентом. Размер пенсии равняется произведению этого коэффициента на среднюю зарплату по стране за прошлый год. Справедливость этого подхода заключается в том, что учитывается не просто стаж работы, а именно реальные вклады в Пенсионный фонд. При этом отслеживается инфляция, которая большей частью коррелирует со средней зарплатой.
Особенности профессии можно учитывать как размером оплаты труда, так и ставкой отчислений в Пенсионный фонд. Последнее касается профессий, где изнашиваемость человеческого организма объективно выше, поэтому выход на пенсию в относительно молодом возрасте оправдан. Это профессии по так называемой горячей сетке — металлурги, шахтеры. Также профессиональные спортсмены, военные, которые с учетом требования к физическому состоянию вынуждены оставлять это занятие в относительно молодом возрасте. Следует также сделать дифференцированную шкалу таких отчислений и для государственных служащих в зависимости от стрессовых нагрузок и коррупционных соблазнов, связанных с должностями. Это позволит уже в 45–50 лет, имея необходимый профессиональный стаж, выходить на пенсию, которая довольно высока и при этом реально заработана, а не обусловлена последним местом работы, как это сейчас есть, например, у госслужащих. Эта система даст возможность избавиться от всех ведомственных пенсионных систем, поскольку привязка будет только к одному параметру — реальным выплатам в Пенсионный фонд.
Почему эта довольно простая система не была введена раньше. Для ее функционирования нужно обрабатывать огромный массив данных, что стало возможно с развитием информационных технологий. С 2000 г. Пенсионный фонд ведет учет всех пенсионных выплат, где бы они ни осуществлялись. Но эта информация сейчас только частично применяется при расчете пенсии. А должны браться все выплаты, а не за последние пять лет. Для расчета ежегодных индексов за годы работы до 2000-го надо брать данные средних отчислений в те годы в Пенсионный фонд, исходя из отраслевых норм, опять же, привязывая к средней в то время заработной плате. Если организовать широкую разъяснительную кампанию, то каждый человек заранее может рассчитывать свою будущую пенсию, исходя из ежегодных индексов. Правда, в этом кроется большой недостаток с точки зрения политиков — система становится слишком прозрачной. То есть невозможно будет манипулировать с пенсионным вопросом, мобилизуя электорат повышением пенсии — математическая формула не будет давать политических люфтов.
Как и постоянное муссирование темы пенсионного возраста. Актуальность этого вопроса резко упадет — человек сможет выходить на пенсию тогда, когда ее расчетный уровень поднимется выше социально допустимого уровня бедности. А до этого выплат из фонда не будет. Разве что достигнет возраста, когда физиологически не сможет работать. В этом случае ему будут платить заработанную пенсию и дополнительно социальную помощь к общему размеру прожиточного минимума. Причем такие выплаты тоже должны быть дифференцированными, чтобы не поощрять иждивенчество. То есть учитывать условия проживания, наличие детей или опекунов, которым должно отойти наследство. Жестко, но приемлемо для общества.
Конечно, политики попробуют «раскачать ситуацию», обещая поднимать социально допустимый уровень бедности. Но при этом увеличивается и средний возраст, при котором будут выходить на пенсию. А это непопулярное явление для популистов.
Привязка к средней зарплате при расчете как исходного коэффициента, так и ежегодного размера пенсии позволит удерживать фактическое соотношение поступлений в фонд и выплат из него. Также система реагирует на изменение демографического положения путем учета показателя среднего времени проживания на пенсии. Следовательно, она останется устойчивой не только к политическим ударам, но и к кризисным явлениям.
Теоретически предложенная система априори профицитная. Ведь четверть работников не доживают до пенсии, но пополняют страховой фонд. Сэкономленные средства следует тратить на обслуживание деятельности самого фонда, перечислений в Государственный бюджет для выплат социальной помощи тем людям, которые не заработали пенсию, но достигли преклонного возраста. Остальные средства могут быть использованы для выплат бонусных надбавок к пенсии или формирования резервного фонда на случай резкого ухудшения экономической ситуации.
Отдельно стоит вопрос учета гендерных особенностей. Объективно женщина живет дольше мужчины, а в политическом смысле социум положительно воспринимает ее более ранний выход на пенсию по сравнению с мужчиной. Но тогда и размер ее пенсии, рассчитанный по условно накопительной системе, существенно ниже. Одним из способов выравнивания этой ситуации является учет в актуарных расчетах одинакового времени нахождения на пенсии, хотя объективно это не так. Другая мера — повышенные отчисления в пенсионный фонд во время ухода за ребенком, которые должны отчисляться из социальных выплат по этой программе. Таким образом, будет стимулироваться и рождаемость.
Ставка отчислений зависит от коэффициента замещения, т.е. соотношения пенсионных выплат и заработной платы на время выхода на пенсию. Считается социально приемлемым удержание этого коэффициента на уровне 0,6, что обусловливает установление коэффициента отчислений в размере 0,32 от заработной платы. Такая же математика должна применяться и относительно плательщиков единого налога. Для категорий, где единый налог привязан к валовому доходу, такие отчисления также должны составлять около 8% от дохода. Для плательщиков фиксированного размера единого налога выплаты в Пенсионный фонд тоже должны быть фиксированными. Наконец, самозанятые лица могут перечислять и более крупные суммы от разовых доходов, ведь «бешеные деньги» быстротечны, в то время как вложения на индивидуальные учетные счета обеспечивают сохранение стоимости средств надежнее, чем депозит в банке, который может и обанкротиться.
Предложенная система может быть введена довольно быстро и без значительных потрясений. Самым тяжелым с точки зрения психологического восприятия будет переход от системы начислений на заработную плату к системе удержания пенсионных взносов с зарплаты работодателями как налоговыми агентами. Ведь при этом зарплаты номинально вырастут на треть, но выплаты «на руки» останутся такими же. Но это необходимый шаг, меняющий отношение работодателей и работников к таким взносам — они перестают быть фискальными.
На переходном периоде уже начисленные пенсии не могут снижаться, но расчет исходных коэффициентов надо осуществлять в случае индивидуального обращения пенсионера. С увеличением средней зарплаты начисленная по новой системе пенсия может стать выше.
Интересно, что реформирование солидарной части пенсионного законодательства не конкурирует с накопительной, а дополняет ее. Ведь требование жесткого учета всех вкладов в накопительный фонд синхронно с такими же условиями к условно накопительной системе. Поэтому они обе могут запускаться одновременно.
Пенсионное законодательство призвано быть самым консервативным — планирование и прогнозирование должны вестись на десятилетия. Но оно должно быть и максимально понятным и честным относительно людей. Ведь это укрепляет доверие к действиям власти в целом.
