Этот материал был сдан в редакцию 6 сентября. А 7 сентября герою публикации неожиданно была изменена мера пресечения. С содержания под стражей на круглосуточный домашний арест под личное поручительство народного депутата Георгия Логвинского.
В СИЗО без суда Вадим Репкин провел четыре года и неполных три месяца. Но изменение меры пресечения одному подсудимому вовсе не означает, что в Украине восторжествовали закон и справедливость. Поэтому тема остается более чем актуальной и материал публикуется без изменений.
То, что в Украине уже тринадцать лет официально отменена смертная казнь, вовсе не означает, что наше постсоветское государство отказалось от своего любимого «вида спорта», где оно числилось в мировых лидерах.
Точнее, не само государство, а те его представители, что от имени Украины вершат правосудие, следят за соблюдением прав и свобод граждан и борются с преступностью.
Т.е. судьи, прокуроры и прочие следователи. Не все, но очень многие.
Понятно, что в затылок в тюремных подвалах уже никто не стреляет. Если проводить исторические аналогии, то здесь впору говорить о таком китайском способе лишения жизни, как линчи. Т.е. «казнь от тысячи порезов». Которая практиковалась в Китае до начала XX века. Когда приговоренному мастерски отрезали небольшие куски тела, не затрагивая жизненно важных органов. При этом жертву линчи не убивали сразу, а подлечивали в тюрьме, чтобы вновь, и вновь вывести на правеж. Длиться такая казнь могла до года.
В Украине XXI века «тысячу порезов» заменяют «тысячи дней». Когда тысячам подозреваемым в совершении преступления, отрезают куски жизни, вынуждая их годами проводить в ожидании суда в следственных изоляторах. При этом доживают до суда далеко не все.
«На дело» из тюрьмы
«… Сейчас я пытаюсь спасти человека, который умирает в СИЗО. Он мне написал обращение... — О ком речь? — Его зовут Вадим Репкин. Он бизнесмен. Уже четыре года находится в СИЗО по подозрению в разбойном нападении на бабушку. История такая: несколько человек ворвались к ней в дом и украли радиотелефон. Но невиновный человек четыре года сидит без приговора суда. Это нарушение всех международных и национальных норм, поскольку его вина не установлена… Я предложил урегулировать эту ситуацию законодательным методом, чтобы он обратился в прокуратуру, признал вину и подписал сделку со следствием. То есть ему дают восемь лет, соответственно, на следующий день (по Закону Савченко. — А.К.) он выходит на свободу. Человек находится в тяжелейшем состоянии (адвокат звонит каждый день — переживает, что он умрет), врачи констатировали ишемическую болезнь, ситуация критическая. Меня поразило то, что он отказался. Сказал: «Я четыре года добиваюсь правды, меня жестоко пытали, я держался и не признал вину, чтобы была возможность обелить свое имя. Даже если я умру, это будет правильной ценой в доказательство своей невиновности». После этого я начал разбираться в деле более детально. Оказывается, он сидит потому, что его опознала бабушка. Она такой коммунистической закалки, ходит на все суды, для нее этот процесс — жизнь. Но есть нюанс: после этой истории ее грабили еще дважды, и каждый раз она опознавала Вадима. То есть, по ее мнению, Репкин по ночам сбегал из СИЗО, грабил и тайным образом возвращался обратно. И это показания, по которым человека столько времени держат в тюрьме! По этому факту было обращение Лутковской, что это жесткое нарушение прав человека. Я тоже так реагирую, поскольку он уже на грани, но если с ним что-то произойдет — это будет на совести тех, кто его удерживает. Я думаю, их нужно будет привлекать к ответственности»... (из интервью народного депутата Георгия Логвинского интернет-изданию «Цензор.нет», от 03.08.2016)…
Чуть позже мы узнаем, что бабушка обвинила Репкина, который пребывал в СИЗО уже полтора года, еще и в убийстве ее мужа…
Цепкие лапы родины
Правда, четыре года (а точнее, четыре года и три месяца) без суда в СИЗО — это для Украины отнюдь не дно нижнего ада.
В опубликованном недавно исследовании польской Фундации «Открытый диалог», вышедшем под эгидой Ассоциации юристов Украины «Роки за гратами без вироку» приводятся примеры и куда более долгих судейско-прокурорских пыток по отношению к гражданам Украины: пять, шесть, семь, восемь и десять… Десять лет… В СИЗО… Без суда…
Приведена в этом исследовании и развернутая статистика. Например, рост числа «долгоиграющих» арестантов в следственных изоляторах за последний год. Т.е. уже после Революции достоинства. На активном, как нас убеждают власти, этапе реформирования той же судебной системы, за решеткой более двух лет пребывают 420 граждан, чья вина не определена. Или, скажем, увеличение за период 2014—2015 гг. в 1,6 раза числа уголовных дел, которые суды не рассматривают более полугода: с 6015 до 10 037.
Т.е. десятки тысяч человек со страхом и надеждой ждут суда. Ждут родные и близкие избитых и убитых. Ждут ограбленные, изнасилованные, обманутые и обворованные. Ждут виновные и те, кого под пресс карательной судебно-ментовско-прокурорской машины, как того же Вадима Репкина, забросила злая судьба. Ждут, исправно платя налоги на содержание палаческого корпуса. Так что говорить даже о тюнинге сталинской костоломной системы, чьи колеса ритмично работали все 25 лет украинской независимости, особого смысла не имеет.
Они живут, чтоб Кафку сделать былью
Скажите, у вас не вызвало удивления заявление депутата Логвинского, что он пытается спасти человека, который погибает в СИЗО? В украинском, заметьте, СИЗО. Т.е. спасает не заложников в Сомали, не Сенцова и Кольченко из российского концлагеря, а заключенного СИЗО № 13 в Киеве. СИЗО, подчиненного украинскому Министерству юстиции. СИЗО, исправно, как и вся пенитенциарная система, финансируемого из бюджета. Как исправно, и по нарастающей, финансируются из бюджета суды, органы прокуратуры и внутренних дел. Из бюджета, который ежегодно украинские депутаты сперва одобряют. А потом мчатся спасать из СИЗО своих избирателей, потому что они там гибнут. Скажите, вы чувствуете себя в своей стране в полной безопасности?
— Да, — можно услышать привычный ответ от власти, — все это так. Но мы проводим реформы, боремся с недостатками. По мере сил, как говорится, искореняем тяжелое наследие советского прошлого. Одних только памятников Ленину за два с половиной года снесли почти 1100 штук. А сколько улиц и площадей переименовали…
— А, как, простите, уважаемая власть, обстоит дело со сносом обвинительного правосудия, которое по-прежнему исповедуют следствие, суды и прокуратура? Как обстоит дело со сносом соцсоревнований за рост бравурных процентов любой ценой раскрытых преступлений? Как дела со сносом пыток и сфабрикованных дел?... Или достаточно их просто переименовать в «размышление над тем, что такое «разумные сроки» содержания под стражей» и в «упорное нежелание преступников признать свою вину под напором неопровержимых, по мнению следствия, улик»?
— Батя... тьфу…народ… я стараюсь, — отвечает власть, — вся семья, как можем, стараемся…
Дело стратегической важности
Но вернемся к Вадиму Репкину, чье дело Украинской Хельсинкской группой по правам человека (УГСПЛ), занимающейсяся процессами граждан Украины против беспредела своей страны в Европейском суде по правам человека, было обозначено как стратегическое.
Как сообщил адвокату Репкина исполнительный директор УГСПЛ Аркадий Бущенко, юристы УГСПЛ от имени Репкина подали заявление в ЕСПЧ о нарушении его прав. От права не быть подверженным пыткам до права на справедливое судебное разбирательство. И эти юристы берут на себя сопровождение дела до принятия решения.
А проигранных дел у УГСПЛ еще не было. И это значит, что Украина получит очередную черную еврометку…
В чем же стратегичность банального, на первый взгляд, давнего дела о мелком грабеже? Почему, вопреки правилам, юристы УГСПЛ обращаются в ЕСПЧ до завершения суда в Украине? Почему персонально делом Репкина занимались, как депутаты ВР, так и украинский омбудсмен Валерия Лутковская? Которая бомбардирует письмами по репкинскому делу генерального прокурора Юрия Луценко? Почему за Репкина вступились депутаты Ужгородского горсовета?
Странный какой-то грабитель получается...
Ответ на вопрос можно, во-первых, искать в том, что дело Репкина притянуло к себе слишком много пороков отечественного правосудия. А во-вторых, в том, что Репкин, будучи уверенным в своей невиновности, решил не сдаваться.
В разговоре с «ЗН» адвокат Репкина Алина Самарец (что характерно, адвокат государственный, т.е. бесплатный) сказала, что она ни за свою богатую адвокатскую практику, ни за десять лет работы секретарем в суде ни с чем подобным не сталкивалась.
Вразброс беспредела сколько угодно. Но вот чтобы столько всего в одном…
Здесь и похищение (вывоз в Киев без обвинения, адвоката и в наручниках) преуспевающего бизнесмена Репкина в 2012 году милиционерами из его дома в закарпатском городе Хуст. И обвинение в групповом грабеже в 2010 году пожилой четы в Киеве. Где добычей стали 2500 гривен и мобильный телефон. И трехдневное прессование Репкина еще в качестве свидетеля в Днепровском райотделе. И отказ одного судьи отправлять его под арест из-за отсутствия доказательств. И переквалификация дела на более тяжелую статью (с ч.3 ст.186 на ч.4 ст.187) без допроса Репкина и в отсутствие адвоката. И «сговорчивость» другого судьи относительно ареста. И соединение двух разных уголовных дел в одно. Когда Репкин познакомился с одним из своих подельников уже в СИЗО. И то, что Репкина опознала ограбленная бабушка, а ее ограбленный муж не опознал. И смерть бабушкиного мужа. И смерть в СИЗО того самого подельника, которого суд так и «не успел» допросить. И заявление бабушки (единственного ключевого свидетеля, 1927 года рождения), что Репкин не только еще два раза совершал налет на ее квартиру, но и убил ее мужа. Хотя сам Репкин уже находился в СИЗО полтора года. Понятно, что один из самых важных вопросов — это как и почему в деле о мелком грабеже в Киеве оказался закарпатский бизнесмен, никогда до того не имевший проблем с законом. Его подставили, оговорили — или он действительно виноват? Ответ на этот вопрос может дать только суд. Который, спустя более трех лет после окончания следствия, так и не начался.
Хотя судья, еще до начала рассмотрения дела по существу, уже заявил адвокату, что оправдательного приговора не будет ни при каких обстоятельствах…
Судья порожняк не гонит
И судье сложно не поверить. Потому что судья Днепровского суда Сергей Федосеев славен не только тем, что отправлял за решетку автомайдановцев, но и не выносит оправдательных приговоров. Взял, скажем, и осудил в 2011 году за грабеж на 5,5 года некоего Михаила Крамаренко, которого категорически отказался опознавать потерпевший. Поскольку нападал на него человек щуплого телосложения, а Крамаренко весил порядка ста килограммов. На что судья заявил, что раньше Крамаренко был худым и щуплым, а вес и рост набрал уже находясь в СИЗО…
Стоит ли удивляться тому, что за три года участия в деле Репкина оплаченная нами работа и судьи Федосеева, и его предшественников в основном сводилась к продлению каждые два месяца содержания Репкина под стражей. И возвратов прокуратуре обвинительного заключения «для устранения недостатков». Но каждый раз обвинение возвращалось в суд без изменений. Что может говорить о проблемах с доказательной базой у прокуратуры. И все опять шло по кругу. Поскольку судьи отвечать за чужие проколы очень не любят. А за четыре года в деле Репкина сменились уже 5 групп прокуроров и 9 составов суда.
Но и это не самое главное. Суд вообще не может рассматривать это дело. Ибо против следователя, который его вел — бывшего старшего следователя по особо важным делам Киевского следственного управления (а ныне юрисконсульта Приватбанка) Вадима Выжги, ведется досудебное расследование. Поскольку апелляционный суд установил, что в деле Репкина «слідчий свідомо порушив право обвинувачених на захист»…
Дело против экс-следователя было возбуждено по заявлению Репкина. Поскольку, он решил защищаться до последнего. И сам, без адвоката и не будучи юристом, загибаясь в тюремной камере от стенокрадии, ишемической болезни сердца и еще целого букета болезней, которые он, здоровый на момент ареста человек, получил в СИЗО, затеял большую войну одновременно и с судами, и со следователем, и с прокурорами. Выступая в одной ипостаси бессрочным обвиняемым, а в другой — потерпевшим. Требуя привлечь к ответственности следователя Выжгу, из-за которого у него украли более четырех лет жизни. И победил. Выиграв против городской прокуратуры девять процессов в Печерском суде. Потому что прокуратура всякий раз отказывалась выполнять судебные решения. Но в итоге Репкин таки заставил прокуратуру начать досудебное расследование в отношении следователя Выжги.
1 сентября Вадиму Репкину исполнилось 50 лет. Это был пятый день рождения, который он встретил в СИЗО, ожидая суда.
Вместо эпилога, или Украина идет в Евросоюз
В сюжете ТРК «Украина» о судьбе Вадима Репкина, вышедшем в эфир в декабре 2014 года, его жена рассказала, как тюремный врач в ответ на репкинскую жалобу о том, что у него сломался зубной протез и он не может есть, ответил: «А вы не знаете такой способ — кто-нибудь пережевывает вам пищу, а вы ее глотаете»…
Зубной протез, кстати, не починили и по сей день…
