Изучать состояние общества по криминальной хронике занятие увлекательное, а в случае с Украиной, где политическая «надстройка» отображает реальные социальные процессы в более чем искаженном виде, — это еще и едва ли не самый надежный способ увидеть срез реальной жизни. Пусть и придется рассматривать ее изнанку.
Вряд ли будет оспорено мнение, что по наиболее распространенным преступлениям можно определить уровень развития и болевые точки страны и ее граждан.
Статистика преступлений, совершаемых в Украине, не то чтобы сознательно скрывается — цифры теряются на фоне шокирующих новостей. Последние несколько недель — яркий тому пример. Расследование убийства сотрудников милиции, совершенное ветеранами АТО (возраст от 17 до 23 лет), обрастает подробностями — одна из подозреваемых, Виктория Заверуха, в знак протеста против методов досудебного следствия прибегла к членовредительству, вскрыв вены.
Двойное убийство и захват заложников в Харьковской области, где объектами нападения стали судебный исполнитель, понятые и участковый милиционер. Правонарушителя застрелил снайпер, и теперь будет сложно узнать, не стало ли мотивом преступления несправедливое судебное решение (по имеющимся сведениям, дом убитого передали в собственность кредитору).
Буквально в тот же день бывший участник АТО в той же Харьковской области бросил гранату в окно автомобиля с тремя пассажирами — по счастливой случайности она не сработала. В Киеве, на Оболони, вооруженный злоумышленник захватил в заложники собственного сына (он в итоге сдался после пятичасовых переговоров). Нападения на отделения банков в Киеве и Херсоне, в том числе с применением оружия…
Случайный всплеск насилия? «Не думаю», — словами классика, и кое-какая статистика все же имеется. Так, Главное управление МВД в Киеве сообщает о том, что в столице возросло количество ограблений магазинов. Только на одном участке Деснянского района зафиксировали двадцать таких случаев (не краж, а именно ограблений) с начала года. В милиции и не скрывают, что задержанных толкает на преступление голод.
Еще хуже информация об обороте оружия. По данным МВД, до 80% огнестрела, доступного на «черном рынке» Украины, поступает из зоны АТО. Проще говоря, интерпретируя эти данные, можно предположить, что за год количество нелегального оружия на руках у украинцев увеличилось в пять раз. И можно даже не вспоминать сентенцию Чехова о ружье на стене. Эти ружья стреляют уже сегодня, достаточно проанализировать новостную ленту на официальном сайте МВД — самая распространенная новость касается изъятия оружия и боеприпасов. А ведь речь только об учтенных случаях, которые даже по самым оптимистичным экспертным данным задевают только каждого десятого владельца незаконного «ствола».
«k:» уже писали о том, что ухудшение криминогенной ситуации неизбежно — подборка наших материалов на эту тему вышла осенью минувшего года (см. № 43 от 21 ноября 2014 года). С тех пор ситуация лишь усугубилась. Стоит разобраться, почему это произошло, почему одними лишь репрессивными мерами картину не исправить и что остается за кадром борьбы с преступностью.
Очевидное-невероятное
Криминальная активность находится в прямой зависимости от социально-экономического благосостояния общества. Эту аксиому, кстати, любят использовать противники разрешения свободного владения оружием. Мол, нет смысла разрешать вооружиться полунищим согражданам — убьют друг друга за кусок хлеба. Увы, реалии опередили благие намерения. Убивают уже сегодня: и на хлеб не всем хватает, и оружия в достатке.
Второй очевидный момент — проблемные социальные группы: неприкаянные переселенцы и ветераны АТО. Занимается ли их проблемами государство? На самом деле вопрос спорный. С одной стороны, ржавая госмашина работает в меру своих сил (сложно требовать от трактора развить скорость болида F1), с другой — волонтеры приведут массу вопиющих примеров государственного безразличия к человеческим судьбам. Если можно это считать достижением, то парламент разрешил повторно призывать демобилизованных бойцов — в случае наступления особого периода: слабое утешение для тех, кто и так отвык от мирной жизни и чувствует себя в окопе увереннее, чем на «гражданке».
Третий: отсутствие внятной перспективы. «Жизнь по-новому» так и не наступила. Готовность терпеть лишения имеет смысл, когда лишения временные и существует достижимый образ нового общества. Пока украинцы испытывают лишения ради лишений на фоне болтовни о реформах.
За кадром
Но есть и особенности «озверения», которые власть старается не озвучивать.
Пожалуй, главная из них — неизбежная путаница со статистикой, связанной с происходящим в зоне АТО. Простой пример — обстрел Мариуполя в январе т.г. Кто первым выезжает на место обстрела? Кто включает произошедшее в сводки, учитывая количество жертв? МВД.
Милицейская пресс-служба информирует об обстрелах, атаках и жертвах на линии противостояния, о спецотрядах милиции, участвующих в АТО, — все это вперемешку с «обычным» криминалом. Когда обстрел из «Градов» смешивается с ограблением ларьков, статистические данные теряют смысл. Никого это не смущает— хоть ответственность в данном случае лежит и не на МВД, а на чиновниках высшего уровня, все еще формально рассматривающих АТО как полицейскую операцию.
Не менее важный момент — ситуация с реформой самого Министерства внутренних дел. Сошлемся на мнение Олега Ельцова, журналиста, профессионально разбирающегося в процессах, происходящих в правоохранительном ведомстве: «На фоне экономической стагнации и отсутствия контроля за линией разграничения в зоне АТО, потока неприкаянных беженцев и очередного витка бандитизма и рейдерства возникают все новые вопросы к МВД. Почему-то все возлагают надежды на реформу ведомства. Но сегодня известно о единственной реформе по слиянию ГАИ и ППС… Ни ГАИ, ни ППС не борются с профессиональной преступностью, с бандами и прочими проявлениями оргпреступности. Служба УБОП по умолчанию ни на что уже не способна — она глубоко коррумпирована... Угрозыск, который во всех странах и при всех режимах является хребтом борьбы с преступностью, находится в глубоком загоне. И Аваков со Згуладзе о нем не вспоминают в своих спичах и постах в ФБ. Они не к месту упоминают слово «следователи», но молчат про оперов. А зря».
Есть и неформальный момент: нарастающее недоверие к легальным способам отстоять свои права и интересы. «k:» тоже предупреждали о неотвратимости такого процесса (см. №15 от 15 мая 2015 года). Люди, разочарованные в тех, кто призван отстаивать их мнение на политическом уровне, пытаются взять процесс в свои руки. И подожженные шины под парламентом — едва ли не меньшее из зол.
Социальные связи перестраиваются прямо на наших глазах — не в пользу неповоротливого государства. Еще один простой пример: условный волонтер столкнулся с вопиющей несправедливостью бюрократа. Личный ресурс волонтера — сотня вооруженных мужиков, от души волонтеру благодарных (некоторым он буквально жизнь спас). Наивный вопрос о последствиях такого конфликта стоит задавать? А если на месте волонтера окажется обиженный государством боевой командир?
И, наконец, фактор «синих дивизий» (да, речь об алкоголе в солдатском быту). Так с легкой руки мобилизованных блогеров называют простаивающие в тылу, на полигонах части, сформированные из резервистов. По поступающей из зоны конфликта информации, ВСУ ведут боевые действия ротно- или батальонно-тактическими группами. И это — максимум. Слишком уж значительное количество солдат уклоняется от участия в боевых действиях, слишком уж значительное количество мобилизованных частей не способны вступить в бой.
Вопросы на смекалку: чем они себя занимают? Какие навыки приобретают? Имеют ли возможность разжиться неучтенным оружием? Каким образом на человеческую психику воздействует ситуация, когда тебя призвали в армию, но месяцами маринуют в полевых лагерях?
«Озверение» было запрограммировано вместе с рухнувшим уровнем жизни. И это не тот случай, когда можно рассчитывать на точечные реформы или усилия волонтеров. Какое-то время всплеск криминала будет ограничен лишь репрессивной реакцией правоохранителей, и происходить это будет постфактум.
