Все изложенное ниже — не столько критика, сколько анализ, призванный ответить на один-единственный вопрос: как долго будет продолжаться российская война против Украины?
Именно факт войны, продолжающейся в течение двух с половиной лет и стыдливо называемой антитеррористической операцией, вынуждает выносить на обсуждение общественности чувствительные вопросы.
Откровенно говоря, для автора этих строк не принципиально, кто обогатится на поставках вооружений и военной техники (ВВТ) для Вооруженных сил Украины (ВСУ). Украинские государственные предприятия, частные заводы отечественных олигархов или даже западные оборонные компании (ЗОК). Главное, чтобы ВСУ получили возможность вести всепогодную бесконтактную войну в любое время суток. Чтобы многочисленные бреши на фронте закрывались не телами солдат, а поступательно компенсировались новыми или добротно модернизированными вооружениями. Чтобы Украина перестала быть привлекательной мишенью для соседней России, а адекватный оружейный ответ стал основной (а позже — и единственной) реакцией на любой обстрел или артиллерийский налет противника.
Для такого изменения ситуации необходимы три трудных решения: по кардинальному изменению облика сил обороны и выбору пути развития ВСУ; по созданию реалистичной системы перевооружения; по развитию национального оборонно-промышленного комплекса (ОПК) как ключевого механизма перевооружения и привлечения западных инвестиций. Все эти решения относятся к компетенции президента Украины и Верховного Главнокомандующего. Все эти решения Петр Порошенко не принял...
За 2,5 года войны не появились программы развития ВСУ и ОПК, а по-советски засекреченная программа развития ВВТ принята без документа, регламентирующего развитие армии. Последнее эксперты называют еще большим нонсенсом, чем ее секретность. За период войны никак не использовались очевидные возможности усиления потенциала ОПК. Например, осознанно в исполнительной власти не создана вертикаль управления ОПК, за редким исключением не используются инициативы частного сектора, не привлекаются иностранные и частных инвестиции, не осуществляется приватизация части ОПК. На чашах весов с одной стороны политические и бизнесовые интересы, с другой — жизни украинских солдат. И первая уверенно перевешивает…
Философия перевооружения
Она базируется на поставках лишь того, что способна произвести часть ОПК под вывеской «Укроборонпром». К этой части можно добавить несколько частных предприятий, которые либо принадлежат представителям власти, либо специфически ею контролируются и за это лоббируются. И еще менее десятка частных структур, которые доказали способность производить конкурентоспособную и редкую номенклатуру ВВТ.
Не следует забывать: национальный ОПК не способен обеспечить львиную долю потребностей ВСУ, причем в наиболее важной номенклатуре ВВТ и услуг (в денежном эквиваленте это не менее 60–70%). Украина никогда не производила и не производит боевые самолеты, комплексы противовоздушной обороны, корабельное вооружение, ударные и оперативно-стратегические и оперативно-тактические беспилотные авиационные комплексы (БАК), боевые вертолеты, значительную часть авиационного управляемого вооружения, подавляющее большинство боеприпасов, стрелковое оружие и еще много чего. И это означает, что выбор способа обеспечения сил обороны в этих потребностях должен решаться межведомственным органом, с учетом внятно выведенного Генштабом ВСУ перечня приоритетов, аргументированных выводов института генеральных конструкторов и научно-технического совета (последний может формироваться из директоров оборонных предприятий, экономистов, ведущих профильных ученых). К указанной проблеме следует добавить отсутствие ресурсов. Спецфонд, как и ожидалось, не заработал, денег не хватает даже на ремонт ВВТ, а министр обороны Степан Полторак уже заявил о возможном недофинансировании потребностей обороны в объеме 6,5 млрд грн. В кулуарах военного ведомства говорят, что в текущем году из ГОЗ на содержание личного состава ВСУ было переброшено около 500 млн грн. Если это правда, то она является еще одним свидетельством системной ошибки в построении властью треугольника: «Армия» — «ОПК» — «Экспорт/импорт ВВТ». Кроме того, есть признаки конфликта военного ведомства с ГК «Укроборонпром». Последний живет сам по себе и все больше нажимает на экспорт оружия, игнорируя возможности частников в области разработок и поставок. А МОУ уже фактически вышло на самостоятельную работу с частниками, хотя это по большей части все еще вялотекущий процесс. Скажем, директор НПФ «Адрон» Николай Архипов говорит, что при реальной потребности ВСУ в новом управляемом авиационном вооружении военные не спешат проводить испытания созданной предприятием управляемой авиабомбы.
Внутри ОПК доминируют непрозрачные, неконкурентоспособные для «неприближенных» условия. По данным Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ), 95% номенклатуры ВВТ закупаются в рамках государственного оборонного заказа (ГОЗ) без конкурентных процедур. Оттого менеджеры ЗОК, изучающих возможности работы на украинском рынке, отказываются от идеи инвестиций, поскольку предлагаются неприемлемые формы сотрудничества. Например, ЗОК болезненно воспринимают предложения о проектах, в которых 51-процентный пакет должен принадлежать украинскому государству. Вызывает у западных партнеров удивление и то, что в Украине не принято платить роялти разработчику ВВТ. Да и защита инвестиций — процесс непредсказуемый. Вот основная причина того, что украинские чиновники и политики все еще ездят по миру с просьбами о военно-технической помощи вместо того, чтобы предлагать на взаимовыгодных условиях совместные проекты по производству оружия. Для этого попросту не созданы условия.
Внутри же государство вместо использования гибких возможностей частных компаний давит их непосильным прессом условий. Так, согласно постановлению КМУ №464 (принятому еще во времена премьерства Азарова), предприятия могут при ценообразовании ВВТ добавить в прибыль 1% на закупленные комплектующие, и не более 15% на остальные узлы изделия — и все это до налогообложения. К примеру, директор НПП «Атлон Авиа» Артем Вьюнник (разработчик и производитель БАК «Фурия») говорит, что при поставках партии БАК Минобороны Украины в 2015 году прибыль составила 2,8%, а налоги — 5%. Государство делает экономически невыгодным сотрудничество с ним в области поставок ВВТ.
Сомнительными в таких условиях для частников становятся и инициативы в области разработок новых и модернизации имеющихся ВВТ. Вот небезынтересный эпизод из жизни ОПК, на самом деле типичный в условиях «ручного» управления сектором безопасности. Речь о том, что ПАО «АвтоКрАЗ» в августе с.г. открыто обвинил советника президента Юрия Бирюкова в лоббировании интересов фирмы бизнес-партнера Порошенко, замсекретаря СНБОУ Олега Гладковского (Бирюков, в частности, настаивал на низком качестве продукции и срыве сроков поставок автомобилей для Минобороны, что «АвтоКрАЗ» связал с запланированной закупкой для армии автомобилей корпорации «Богдан»). Кстати, в Украине уже более десятка модификаций военных автомобилей, а об унификации никто до сих пор и не вспомнил. Похожий пример — реакция ГК «Укроборонпром» на создание на ПАО «Мотор Сич» производственной линии редукторов — по свидетельству одного из менеджеров предприятия, вместо поддержки создания замкнутого цикла производства вертолетов в концерне решили…создать дублирующее производство этих же редукторов на одном из госпредприятий.
По данным Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ), в Украине сейчас 166 государственных и 92 частных предприятий, однако подавляющее большинство продукции и услуг производит именно частный сектор. А именно: 133 оборонных предприятия находятся в ведении ГК «Укроборонпром» (из них 6 спецэкспортеров, то есть посредников оружейнной торговли, кроме того, почти полтора десятка заводов и КБ де-факто находятся на оккупированной Россией территории). Значительной частью оборонных предприятий обладают Государственное космическое агентство Украины (ГКАУ — почти 12 предприятий) и Министерство обороны Украины (МОУ — 8 профильных заводов, в основном предприятия по восстановлению вооружений и военной техники). Некоторые предприятия принадлежат отдельным министерствам (например, четырьмя управляет МЭРТ, два в ведении МВД и т.д.). Любопытно, что количество новых игроков ОПК стремительно растет — за счет частного сектора. В МЭРТ есть здоровые инициативы обеспечить равные права частных и государственных предприятий — в сентябре на рассмотрение экспертам даже был представлен проект Стратегии развития оборонно-промышленного сектора до 2020 года. Запланирована либерализация экспорта-импорта ВВТ, приватизация ряда заводов и даже господдержка прикладных исследований и пресловутое государственно-частное партнерство. Но при всех плюсах намерений эксперты не увидели возможности их реализации. Пока же удобряется почва для «тотальной импортизации». Для примера: МОУ в 2015 году закупило 5 БАК микрокласса стоимостью 270 тыс. евро каждый. Специалисты утверждают, что технические характеристики той же «Фурии» в несколько раз превышают ТТХ закупленных БАК, а стоимость отечественного изделия вдвое ниже. Впрочем, общие закупки военного ведомства БАК настолько мизерны, что и цифру нежелательно озвучивать. Скажем только, что превосходно зарекомендовавшие себя на фронте «Фурии» в 2016 году не закупаются, более того, в недавно утвержденных Генштабом изменениях к ГОЗ БАК «Фурия» для Ракетных войск и артиллерии (фактически БАК- наводчик и корректировщик артиллерии) прописан в закупках по спецфонду. То есть шанс попадания этих беспилотников в войска при крайне высокой потребности фактически минимален.
Вообще же руководители частных предприятий свидетельствуют: для закупки иностранных ВВТ в МОУ достаточно представить официальный «инвойс», и «ведомству все равно, какая стоимость, если есть решение закупать ВВТ». Если же речь идет о закупках отечественных ВВТ, тотчас начинается череда нескончаемых проверок, сопровождения, приемок…
Одним словом, краеугольным камнем философии перевооружения есть факт, что война не сделала проблему усиления обороноспособности приоритетным направлением для власти. Правда, четко признать это сами представители власти не готовы. Оттого часто народ кормится прожектами и фейками.
Прожекты и фейки «Укроборонпрома»
К началу июня с.г. Главковерха осторожно подводили к мысли о необходимости избавления от управленческой надстройки над предприятиями, созданной командой Януковича для извлечения ресурсов из ОПК. Но, как свидетельствуют люди информированные, в начале лета президент Порошенко не принял идею «снести» «Укроборонпром» и создать в КМУ Государственное агентство (по вопросам ОПК и ВТС или по вопросам ОПК и космоса — не суть важно). А зря, поскольку количество менеджмента госконцерна порой шокирует, и далеко не только экспертов. Уже не раз приходилось вспоминать о срывах серийного производства танков и бронеавтомобилей «Дозор-Б». Ныне отдадим предпочтение авиационной тематике.
Идею разработки для ВСУ боевого самолета (хоть и озвученную в мае с.г. Генштабом ВСУ, однако проникшую туда не без помощи «Укроборонпрома») можно считать не только самым крупным, но и самым вредным для государства прожектом. Чтобы долго не разъяснять, почему эта идея неприемлема (даже с китайским планером и половиной западных узлов), сошлюсь только на одну фразу генконструктора самолетостроения Украины Дмитрия Кивы пятилетней давности: «Если мы хотим потратить миллиарды и десять лет работы на создание худшей копии российского аналога, это, в принципе, достижимо. Но зачем?» Вредна эта идея в первую очередь потому, что подрывает веру в действительно важные проекты, например, по созданию ракетного оружия. Вредна трижды тем, что будет соблазн «пилить» солидные деньги от ОКР, который никогда не будет реализован и за который никто никогда не ответит (надеюсь, читатель не забыл, что у нас же все в «ручном» режиме управляется). Разве не примечательна фраза одного из директоров ОПК, что в Кабмине есть ответственный за энергетику, за вопросы аграрного сектора, но вот об оборонной продукции говорить вообще не с кем — нет такого человека во время войны (!).
Но если фантазии о самолете — прожект, то «новый» вертолет Ми-24П1, представленный «Укроборонпромом», — чистый фейк. Можно согласиться, что после модернизации боевые возможности старого советского Ми-24 выросли за счет установки двигателей, станции «Адрос» КТ-01АВ для защиты от ПЗРК с ракетами с ИК-головкой самонаведения, модернизированного авиационного стрелкового прицела и лазерной системы формирования прицельной марки. Но если бы менеджеры «Укроборонпрома» читали специальную литературу, то в книге Сергея Згурца «Оружие Украины», изданной в 2013 году (!), отыскали бы этот проект. А заодно и увидели бы, что это «малая» модернизация украинских Ми-24, а «большая» — все еще в пути. Потому что проект Ми-24ПУ2, который должен был реализовать и не реализовал концерн, предусматривает замену штатных устаревших советских управляемых ракет «Штурм-В» новым отечественным комплексом управляемого вооружения «Барьер-В» (ГККБ «Луч»). И интегрирована круглосуточная французская обзорно-прицельная система OLOSP-410LI с тепловизионным и телевизионным каналам компании Sagem. Может, «Укроборонпром» выдал старый проект модернизации за новый вертолет из-за очередного провала, вследствие которого армия не сможет воевать ночью?!
Еще один прожект-фейк — отечественный БАК. Аэродинамически подобная летающая модель многофункционального беспилотного авиационного комплекса «Горлица» была представлена в конце августа 2013 года как «новое оружие Украины». На поверку оказалось, что ГП «Антонов» способен производить только планер, что составляет не более 20% БАК. Ни о какой полезной нагрузке, автопилоте, канале передачи информации и т.д. не может идти и речи. А на развитие БАК будут выделены весьма солидные ресурсы (в рамках засекреченной программы). То есть, в лучшем случае, 80% БАК будет закуплено за рубежом, причем успех предприятия более чем сомнителен: Украина никогда не разрабатывала и не производила такие системы. Кстати, кто будет нести ответственность за реализацию проекта? Известно, что с 1 октября с.г. на ГП «Антонов» ликвидируется должность генконструктора самолетостроения. Или самолеты и БАК будут разрабатывать представители автомобильной промышленности, коих за последний год на фирме появилось не менее сотни?
Впрочем, ГП «Антонов» — отдельная тема. Зачем самодостаточное предприятие, являющееся брендом страны, загнали в концерн, понять нетрудно. Ответить на вопрос о причинах признаков гниения фирмы — куда сложнее. Когда представители «Укроборонпрома» бойко докладывают, что на мощностях ГП «Антонов» строится 10 самолетов, а всего в компании 18 твердых заказов, не поправить их невозможно. Как свидетельствуют источники, работы реально ведутся в отношении самолета-демонстратора Ан-132D. Его должны предъявить заказчику в конце 2016 года, но это более чем сложно. Об Ан-225 «Мрия» и Китае говорить вообще не стоит: меморандум с материнской фирмой, создавшей Aerospace Industry Corporation of China, был подписан еще в 2012 году. Нынешняя же фирма, частная, к слову, имеет почти условный уставной капитал, и явные информационные намерения. Потому вместо 18 можно говорить о 2,5 заказа: саудовском, азербайджанском и обещании украинского МОУ. Последний пока оценивается как не более чем разговоры, учитывая, что военное ведомство получило возврат денег за Ан-70, но заказ разместить не спешит. Проект с Азербайджаном предусматривает передачу технологий на производство военно-транспортных Ан-178 и действительно важен — он может существенно выровнять ситуацию на фирме. Но признаков рациональных решений менеджмента специалисты самого «Антонова» пока не видят. Зато много разговоров о некомпетентности и негативного влияния непонимания цикла производства самолета. Некоторые надежды связывают с компромиссным решением — после ликвидации должности генконструктора Дмитрий Кива будет работать в Азербайджане и, возможно, повлияет на реализацию этого двустороннего проекта.
Не станем расширять тему прожектов и фейков — их десятки, а темы простираются от ПВО до модернизации. Задача автора не описать все, а показать, что «Укроборонпром» — системная ошибка власти и серьезный тормоз перевооружения.
Без преувеличения, открытые в начале 2016 года ракетные программы являются светлым пятном перевооружения. Но и «Ольха», и «Нептун» — результат не особой прозорливости продвинувшего проект Турчинова, а наличие этих проектов в столичном ГосККБ «Луч». Более того, образец ракеты (ставший впоследствии «Нептуном») был успешно испытан еще в марте 2013 года, но отчего-то ждал своего часа до января 2016 года — как минимум два года простоя в условиях войны и необходимости создать оружие сдерживания.
Альтернативы
На самом деле власть отлично знает, что делать для оздоровления ситуации. И все же вкратце повторимся.
Необходимо если не ликвидировать «Укроборонпром», то перенести функции координации и управления в Кабмин. Кстати сам «Укроборонпром» можно было бы подчинить главному заказчику — Минобороны (предварительно выведя из него спецэкспортеров), как это сделали в Польше (работа похожего концерна PGZ тут же кардинально изменилась). В результате стратегию «ручного» управления и пиара должна сменить реальная военно-техническая политика — для этого в центральном органе исполнительной власти со специальным статусом целесообразно сделать наблюдательный совет и общественный совет. Любой импорт — исключительная прерогатива заказчика, никаких посредников быть не должно. Естественно, довести до конца дело с ключевыми программами — развития ВСУ и ОПК. А также принять до десятка недостающих законов — от Закона о производстве ВВТ и Закона о государственно-частном партнерстве до многострадального Закона о ВТС. На законодательном уровне решить проблему подготовки производств (в текущем году был предусмотрен 1% ВВП — выделен чистый ноль, на 2017-й предусмотрено уже 0,2% — ожидается тоже ноль…).
Использование ВТС для создания совместных производств с использованием новых технологий на территории Украины, а также для привлечения инвестиций ведущих мировых компаний, в том числе и для рынков третьих стран.
Создать равные условия для частных и государственных предприятий в части ГОЗ и внешнеэкономической деятельности (либерализация всей системы военно-технического сотрудничества должна ознаменовать переход от запретительной к уведомительной системе экспортного контроля). Обеспечить госгарантии под частные инициативы — включением в ГОЗ при соответствии заявленных характеристик.
Наконец, активная и полностью прозрачная приватизация оборонных предприятий с привлечением ведущими мировых компаний. По оценкам ЦИАКР, сегодня не более полтора десятка КБ, НИИ и предприятий могут претендовать на то, чтобы в госсобственности остался 51-процентный пакет. Но наряду с этим внедрить систему наблюдательных советов с участием государства.
И последнее. Жизнь этой чувствительной системы должна регулироваться законами. И жестко контролироваться гражданским обществом.
