На вопросы ответил старший научный сотрудник отдела философской антропологии Института философии имени Г. Сковороды НАН Украины доцент кафедры философии и религиоведения Национального университета «Киево-Могилянская академия» Тарас Лютый.
Мирный характер массовых протестов в Украине, неприятие обществом насилия как способа решения политических проблем называют одной из характерных черт и даже завоеванием украинской политической культуры. Но недавно общество стало свидетелем силовой реакции властей в отношении протестующих. Чему научит нас этот опыт?
Институциональное насилие и факты жестокости, с которыми пришлось столкнуться современникам, не являются уникальным опытом для украинского народа. В своей последней работе американский ученый, специалист по истории Восточной Европы, Тимоти Снайдер называет Украину (вместе с Польшей и Беларусью) «кровавыми землями». Именно здесь в течение ХХ века непомерно проливалась кровь, причем, как правило, несправедливо и неоправданно. Да и в целом ХХ столетие было периодом разгула небывалого насилия, начало которому положили две мировые войны. Они девальвировали человеческую жизнь и достоинство до исторического минимума. На наших просторах дело довершил советский тоталитарный режим, последствия чего мы ощущаем на себе до сих пор. Этот опыт пережитого никуда не девался. Он унаследован нашими современниками и сегодня существует на уровне общественного сознания, коллективной памяти. Поэтому, по большому счету, насилие никогда не покидало нашу жизнь. Просто, в отличие от прошлого века оно стало невозможным без построения вокруг себя определенного ритуала, нацеленного на смягчение шока от своего присутствия.
О каком ритуале идет речь?
Насилие в современном мире не может обойтись без специального легитимизирующего дискурса, который четко определяет его объекты и субъекты, оправдывает жесткость и объясняет принимающиеся силовые меры. Эти ритуалы насилия щедро транслируются с помощью медиа. Благодаря им мы почти ежедневно наблюдаем массовые протесты мирного населения, террористические атаки или военные операции в горячих точках. А в действиях протестующих, террористов, как и в действиях правоохранителей или военных, просматривается постановочность, эти действия подчинены определенной ритуальной логике. И она не остается незамеченной наблюдателями. Созданная таким образом специфическая картинка наталкивает часть людей на мысль: «А может, и впрямь такие действия оправданы, и силовой сценарий является единственным выходом?». У другой части она, наоборот, разжигает желание мести, что вкупе только подпитывает круговорот насилия.
Действительно, применение властью силовых средств принуждения соответствует ожиданиям определенной части общества, которая считает, что именно так в стране можно навести порядок. Однако нельзя не замечать, как чешутся руки у тех, кто называет тактику переговоров, круглых столов беззубой политикой. Как предотвратить появление в украинской политической культуре радикальных форм разрешения конфликтов?
Несмотря на достижения массовых мирных протестов, состоявшихся в последние месяцы, уровень общественной агрессии к согражданам, мыслящим иначе, в целом остается высоким. Это хорошо прослеживается на вербальном уровне, в так называемом языке ненависти или языке вражды, которым заражена значительная часть украинского общества. Если мы не хотим радикализации форм разрешения конфликтов, то следует начинать действовать именно с этой стороны. Терапия языка, которым мы пользуемся, станет мерой для предотвращения эскалации физического насилия.
Не становится ли сегодня язык вражды неким фактором консолидации общества или укрепления его духа? Ведь на митингах нередко приходится слышать националистические лозунги «Героям слава!» или «Смерть врагам!»...
В нынешних протестах действительно популярны правые лозунги. Во время демонстраций их охотно скандируют все участники. Но, несмотря на это, нельзя сказать, что идеям правого толка удалось набрать критическую массу сторонников, достаточную для развертывания кровавого сценария революции. Когда протестанты подхватывают лозунг «Героям слава!», большинство из них не смогут ответить, кто же является этими героями? Общественного консенсуса по этому вопросу, как и вокруг других правых идей, пока нет. Национализм — вообще рискованный путь для объединения страны. Надо помнить, что нация, пользуясь терминологией политолога Бенедикта Андерсона, является «воображаемым сообществом». Считать, что все украинцы должны разделять твои представления и почитать одних и тех же героев — большая ошибка. Да, у нас нет однозначных героев, но насильно навязывать их, как это пытаются сделать националисты, не стоит. Как и насильственно объединять страну вокруг идей свободы и демократии. Иначе мы рискуем повторить известный парадокс Жана-Жака Руссо: «Если кто-то не хочет быть свободным, его надо к этому заставить».
Даже от либерально настроенных интеллектуалов иногда приходится слышать нотки сожаления о том, что и обретение независимости Украины, и «оранжевый» Майдан были «бархатными», бескровными революциями, а потому не ценятся обществом должным образом. Если все же будет реализован радикальный сценарий, как он скажется на обществе — закалит дух или станет для него деморализующей травмой?
Украинское общество сегодня сдает нелегкий экзамен. Испытываются его выдержка, способность сохранять самоконтроль, несмотря на призывы горячих голов к реваншу и силовым методам. Социальная память подсказывает украинцам: невозможно построить лучшее будущее на крови. Демонизация властной верхушки и применение к ней силы не решат проблем, заставивших людей выйти на улицы. Власть не пришла к нам откуда-то извне, это часть общества и она является его отражением. Настоящие изменения возможны только тогда, когда начнутся трансформации на уровне общественного сознания. И чем скорее украинское общество это поймет, тем быстрее получит свой аттестат зрелости.
