Мы беседовали с Мустафой Джемилевым в день принятия украинским парламентом закона о восстановлении прав депортированных, после месячного отсутствия нардепа на родной крымской земле. Значительную часть этого месяца Джемилев провел в заграничных поездках. Последним пунктом вояжа была Турция, где лидера крымских татар наградили орденом Турецкой Республики, высшей государственной наградой страны. Апеллирование к мировой общественности — один из основных инструментов крымских татар по защите своих прав. Используя этот инструмент, Джемилев не переставал пускать стрелы в адрес России, а в резкости оценок он никогда себе не отказывал. Эта резкость стала одной из причин того, что крымские пограничники вручили Джемилеву уведомление о запрете на въезд в Крым. Но на практике трудно себе представить, что однажды лидера крымских татар вынудят жить вне полуострова — Мустафа Джемилев и Крым неотделимы.
Мустафа-ага, что сегодня происходит в крымскотатарском национальном движении?
Какого-то, к сожалению, жесткого сопротивления оккупационному режиму пока нет. Сейчас идет попытка хоть как-то защитить свои права в столь сложной для нашего народа ситуации. А сопротивление, видимо, будет позже.
Как сегодня крымские татары настроены по отношению к властям Украины?
К украинской власти у нас были претензии, мы всегда об этом говорили. Но это не значит, что мы будем оправдывать отторжение территории в пользу другого государства — того государства, которое выселяло наш народ и подвергало геноциду. Сейчас, может быть, самое демократическое правительство за все годы независимости Украины, а после президентских выборов, мы полагаем, будет еще лучше.
У Украины, к сожалению, не было системной политики в отношении Крыма. Посмотрите, там находились 14 тыс. украинских военнослужащих. Подавляющее большинство из них — из шовинистического Крыма. При первом появлении русских они подняли российские флаги. Неужели это невозможно было предвидеть?
Пришли русские — и СБУ, и прокуратура, и милиция отдали честь и стали российскими гражданами. Представьте, если бы там были крымские татары. А ведь их преднамеренно не принимали в эти органы! До сих пор в СБУ практически нет ни одного крымского татарина. А в милиции их примерно в десять раз меньше, чем могло быть пропорционально своей численности. Вот вам и результаты. «Альфа» (спецподразделение СБУ. — Ред.) была расположена в 20 км от Симферополя и могла в течение нескольких часов обезвредить террористов, захвативших 27 февраля Верховный Совет Крыма и Совмин. Но, во‑первых, они не получили приказа, а во‑вторых, они в основном были натренированы на борьбу с крымскими татарами. А то, что нападет старший брат, даже в голову не приходило, хотя мы все время об этом говорили. Такова реальность.
На протяжении многих лет вы добивались принятия закона о восстановлении прав депортированных…
Сегодня его приняли. Принято постановление Верховной Рады, где четко говорится о том, что крымские татары являются коренным народом полуострова. Дано распоряжение, чтобы Украина присоединилась к декларации ООН 2007 года о коренных народах. Одним словом, перспективы восстановления наших прав в Украине очень большие. Но если мы становимся гражданами России, и Крым становится частью России, то в дальнейшем даже рассуждать о статусе Крыма будет запрещено, потому что это будет подпадать под статью о сепаратизме. То есть мы попадаем в капкан.
Может быть, сегодня, чтобы решить какие-то социальные проблемы, необходимо с ними (россиянами. — Ред.) договариваться и даже, может, временно взять их паспорт, но опасность значительно большая. Став гражданами России, мы окажемся очень бесправными. И потом, можно многое говорить о степени демократии в Украине, но по сравнению с Россией мы просто Париж.
Недалекий прагматизм
Накануне выступления Мустафы Джемилева на заседании Совета Безопасности ООН в Нью-Йорке Курултай крымскотатарского народа на внеочередной сессии принял одно из самых резонансных решений последнего времени — разрешил Меджлису делегировать кандидатов в местные органы власти. Споры между теми, кто готов был сотрудничать с новой крымской властью, и теми, кто призывал не признавать сепаратистов, были самыми жаркими. В значительной степени на настроения делегатов повлияло выступление крупнейшего крымскотатарского бизнесмена с российским паспортом Ленура Ислямова, подчеркнувшего, что весь народ не может быть диссидентом. Вскоре после этого в руководящем аппарате Совета министров Крыма появились два выдвиженца Меджлиса.
Вы отсутствовали на последней сессии Курултая. Какова была бы ваша реакция на вопрос о сотрудничестве с крымской властью?
Во‑первых, я сделал бы жесткое заявление по поводу оккупации, неприемлемости этого оккупационного режима для крымско-татарского народа. Во‑вторых, я бы не стал направлять людей для участия в этом незаконном правительстве. Садиться за один стол с бандитами считаю неэтичным.
Если ты не берешь российский паспорт, не становишься российским гражданином, ты на своей земле являешься иностранцем. России легко провести такую политику, если они смогут раздробить наш народ. А теперь представьте: 300 тыс. крымских татар вообще этого не воспринимают. И как нас могут рассматривать на своей земле как иностранцев? Просто многие люди не понимают силу консолидации народа.
Конечно, всегда и везде будут появляться какие-то подонки, которые будут подпевать любой власти, но они никогда не будут делать погоды. Даже Путин, как бы в прессе ни говорили о Меджлисе и его бывшем председателе, в этой ситуации быстро сообразил, что значит мнение коренного народа. А я к нему на прием не просился. Он сам просил с ним переговорить. Ему важно, чтобы крымскотатарский народ, коренной народ высказался за присоединение к России. Это дало бы ему такой большой козырь! Это позволило бы сказать: смотрите, даже коренной народ хочет меня.
И в те годы, когда мы боролись за возвращение на родину, были одни люди, которые придерживались моральных принципов, а другие — чисто житейских. Так было всегда. Такова жизнь.
Не делает ли национальное движение уязвимым то, что бизнесмены начинают играть все большую роль на Курултае?
Бизнесменов у нас не так уж и много, я не думаю, что они делают погоду. Просто здесь речь о прагматизме. Прагматизме недалеком. Те шаги, которые делаются, — отправить людей во власть, это на несколько месяцев, может быть, год. А в далекой перспективе это нанесет ущерб национальным интересам. Я думаю, это объясняется недостаточной политической опытностью наших членов Меджлиса. Хотя члены Меджлиса в этом плане жестко разделились. В качестве демарша 10 или 12 членов вообще собирались его покинуть. Я попросил их не делать этого и решать вопросы на основе компромиссов.
Если бы Россия согласилась внести в крымскую Конституцию норму о 20%‑ной квоте крымских татар в органах власти, о восстановлении топонимики, на какие уступки, в свою очередь, могли бы пойти крымские татары?
Мы бы в любом случае не сняли с повестки наше заявление о незаконности оккупации и необходимости соблюдения территориальной целостности Украины. В конце концов, это мнение всего мирового сообщества. Я уверен, что блага временные, потому что Россия никогда не соблюдала свои договоренности. Но если бы они внесли в Конституцию те положения, которые они продекларировали в своем постановлении, раздражения среди крымских татар от российского присутствия просто было бы меньше. Это было бы в интересах самой России тоже. Но на это у них ума не хватило.
Когда будет проведена следующая сессия Курултая?
Я бы не торопился с проведением Курултая. В связи со сложившейся ситуацией у многих людей разные точки зрения. Это нормально. Но очень важно, чтобы разные точки зрения не привели к расколу среди нашего народа. Поэтому нам важно сейчас искать какие-то компромиссные, приемлемые для всех пути: защищать свои права и в то же время не терять свое национальное человеческое достоинство. Если мы найдем эту середину, с этими предложениями, наверное, будет выходить Курултай. Сказать жестко «никакого сотрудничества с оккупантами» легко нам в Киеве. Когда мы говорим: не нужно делать так, мы должны ответить, как нужно делать. Если мы предлагаем какие-то шаги и знаем, что будут ответные репрессивные меры, мы должны выработать механизм защиты против них. Ситуация крайне сложная, и быстро дать какой-то рецепт невозможно.
Привычка к неприятным сюрпризам
Когда после 22‑летнего руководства Меджлисом Мустафа Джемилев уступил это кресло преемнику, среди причин, которыми наблюдатели объясняли такое решение, была и прозаическая: человек заслужил право уйти на покой. Однако после вторжения в Крым Джемилеву остается лишь грезить об отдыхе — крымские татары столкнулись со слишком серьезной проблемой, решение которой не обойдется без его активного участия.
Каким вы видите свое будущее в украинской политике? Если будет возможность, пойдете ли вы в следующий состав украинского парламента?
Какое будущее у человека, которому за 70 лет? Главная задача — оставить после себя какую-то политическую элиту, помочь им, чтобы они встали на ноги. Если буду я в силах что-то делать, то буду делать.
До появления «зеленых человечков» у вас была информация, что вторжение возможно?
Такого хамства никто не ожидал. Что Россия пойдет открыто на нарушение тех договоренностей, которые сама же подписала, казалось невероятным. Все происшедшее укладывается в слова поэта о том, что умом Россию не понять.
А что вы почувствовали, когда они появились?
Я не эталон, чтобы отвечать на такие вопросы: у меня так сложилась жизнь, что всегда были нехорошие сюрпризы, неожиданности. Поэтому для меня это не было стрессом. Но для многих наших соотечественников это было ужасающим стрессом. Моя супруга по ночам плачет. Говорит: не нахожу себе места. Такое унижение. Это очень больно.
Вы пытаетесь ее как-то успокоить?
Пытаюсь по мере возможностей. Вот, взял на церемонию в Турцию. Но я же все время в разъездах — целый месяц не был в Крыму.
Совершали ли вы в последние годы какие-то политические ошибки, о которых жалеете?
Если бы я увидел ошибку, то сразу постарался бы ее исправить. Но в стратегическом плане ошибок не было, и очень надеюсь, что их не будет. А что касается того, что некоторыми бизнесменами, чрезмерно прагматичными людьми, навязывается мнение, что нужно быстро поднимать российские флаги — это очень недальновидно. Это обернется горем для нашего народа.
