Вы не заметили одну тенденцию в высказываниях представителей налоговой службы периода «властной вертикали»? По НДС налоговая служба берется обеспечить строгий учет и контроль, а по налогу на прибыль склонна констатировать, что «во всем мире этот налог достаточно просто „оптимизируется". А почему, собственно? Вроде как базу налогообложения формируют одни и те же хозяйственные операции. Но базу налогообложения НДС контролировать можно, а базу налогообложения по налогу на прибыль можно лишь загнать под „косвенные методы" вроде „типовой налоговой нагрузки".
Ответ на удивление прост: существует масса операций, которые по своему статусу освобождены от НДС, но очень влияют на базу налогообложения прибыли. Да еще и по странному стечению обстоятельств именно эти операции находятся на своей особой системе налогообложения. Это — роялти, страхование и операции с ценными бумагами.
Позвольте, скажете вы, но ведь именно в этих операциях зачастую формируется высокая «добавленная стоимость», почему же там нет соответствующего налога? И более внятного ответа на этот вопрос, чем «такова европейская налоговая традиция», не услышите. А движемся мы в Европу, и задавать такие неудобные вопросы сторонникам европейской идентичности не пристало.
Кстати, именно то, что эти операции с нематериальными активами не облагаются НДС, в немалой степени способствует их «фиктивной трансграничности». Вывел второй конец хозяйственной операции за рубеж, а дополнительных налогов не возникло. Ни таможенной пошлины, ни НДС, ни таможенного оформления не требуется. Затем по цепочке завел еще один конец хозяйственной операции обратно — и снова ничего. Только лишь контроль Национального банка за обоснованностью движения валюты. Но опять же — это нематериальные активы с неосязаемой стоимостью. Росчерк пера — и обоснована потенциальная финансовая необходимость.
Это таинственный секрет? Давно нет. Таможенная служба вот уже десяток лет стремится поставить под контроль роялти. А точнее, увязать выплату роялти с соответствующими материальными активами, которые перемещаются через границу, а значит, обложить НДС на импорт и таможенной пошлиной получившуюся общую сумму. Налоговая служба давно вписала отдельной строкой в налог на прибыль весьма и весьма обособленное положение о «налоге на доход нерезидентов». Дополнительные 15% (или как там прописано в межгосударственном договоре «Об устранении двойного налогообложения») от перечисленной суммы роялти в доход государства. Страховому сектору давно и аналогично предписали выплачивать 12% от суммы «перестрахования» в пользу нерезидентов, которые не обладают достаточным «рейтингом финансовой надежности» и все время грозятся перевести с уникальной схемы налогообложения в форме умеренного процента от страховых премий на общий со всеми налог на прибыль. Вот и дошел черед до отечественного фондового рынка «мусорных» ценных бумаг.
Фиктивный статус отечественного фондового рынка
Прежде чем приступить собственно к «мусорным» ценным бумагам, стоит разрушить ореол сомнительного и таинственного уважения к отечественному фондовому рынку. Фактически это один из мифов, оставшихся со времен «шокового» перехода к рыночной экономике. Дескать, «ценные бумаги» и вся суета вокруг них — это финансовый штаб рыночной экономики, без которого никак не понятно, куда дальше двигаться.
В противовес этому ореолу таинственности сформулируем процесс достаточно грубо и в первом приближении. Считается, что фондовый рынок — инструмент привлечения денег в предпринимательскую деятельность. Это действительно так, но лишь при первичном размещении акций (облигаций и прочих эквивалентов денежных обязательств) на фондовом рынке. Именно в этом случае есть надежда, что деньги попадают в «реальную экономику». Все последующие операции на «вторичном рынке» — не более чем спекулятивная игра, которая, может быть, и служит индикатором экономической активности, но по мере того как в нынешней
экономике схема «деньги — товар — деньги» вырождается в свой усеченный вариант «деньги — еще большие деньги» (то есть денежная эмиссия, кредитное ростовщичество и спекуляция), эти «финансовые намеки» фондового рынка все меньше оказывают влияние на реальные производственные решения.
Фондовый рынок в стране можно считать состоявшимся, когда в экономике появляется традиция выплаты дивидендов. А до тех пор, пока выводом прибыли будет злоупотреблять мажоритарный собственник (и выводить ее отнюдь не через дивиденды), эта имитация фондового рынка будет использоваться для того, чтобы через «корпоратизацию и акционирование» приватизировать государственную собственность, забирать право собственности за долги у нерадивого хозяина или для «схемных» решений между «своими». А миноритарному акционеру остается только покорно подстраиваться под не зависящую от его воли действительность и покорно ожидать возможности «спекулятивно продать» свои ценные бумаги, когда кто-то другой рвется к абсолютной власти над данным активом.
Нет, мы ничего не имеем против редкого числа операций, реально соответствующих «доктрине деловой цели». Но так уж случилось, что наиболее существенные операции по отечественным активам проводятся с акциями «кипрских компаний» и отнюдь не на отечественном рынке. Причем чем дальше, тем больше.
То есть, по аналогии со страховым рынком, где до 70% операций имеют характер «схемных решений» между «своими», вынуждены констатировать, что отечественный рынок ценных бумаг ничуть не лучше.
Как это работает
Несмотря на показной пафос и формальную запутанность «схемных» операций с ценными бумагами, все они преследуют две основные цели: 1) создать обоснование для вывода средств за рубеж; 2) оптимизировать собственные налоги путем перераспределения финансовых обязательств между «своими» или на фиктивное предприятие. А вот сколько субъектов участвует в этой цепочке, включая разнообразные «фонды совместного инвестирования», — это как раз уже детали, не имеющие непосредственного отношения к основной цели процесса.
Общая схема такова: создать актив, который не стоит ничего, а потом выкупить его за большие деньги (завысить расходы). Или наоборот: купить некий актив за большие деньги, а потом сделать вид, что этот актив резко упал в цене (сымитировать убытки). Понятно, что на роль такого удачно возрастающего и падающего в цене «мусорного» актива удачно подходят «технические» акции, облигации, векселя и прочие эквиваленты долговых обязательств «своих» предприятий.
Нужны примеры? Пожалуйста. Выдать вексель с большим дисконтом, а потом сознательно предъявить себе к оплате по полной сумме. Удачно используется для вывода средств с «государственных» предприятий. Вывести «технические» акции по смехотворной цене в пользу нерезидента, а затем выкупить их обратно по завышенной. Сразу убиваются два зайца: наращиваются расходы и создается обоснование для вывода средств за рубеж. Передать акции собственной
компании в собственность нерезидента, а затем продать их по реальной цене на международном фондовом рынке, за пределами юрисдикции Украины. Таким же образом приобреталось большинство украинских банков. Да еще и с благословения центральных органов государственной власти. Не будем указывать пальцем, каких именно.
Сегодняшний пример. Продать своей коллекторской компании право требования полной суммы долга, но по минимальной стоимости. Да еще и так, чтобы продавец имел право отнести в свои затраты полную невозмещенную сумму долга. Вот черт, да это же почти существующая программа «оздоровления» банковского сектора Украины! После всех этих схем назревает вопрос, а те ли мы «дыры» затыкали в достопочтенном Налоговом кодексе?
Далее. В одной из предыдущих статей справедливо указывалось: «С помощью эмиссий и перепродаж ценных бумаг всех видов можно „отмыть" деньги в больших объемах, потому что налоговая не может оперативно контролировать движение денежных средств и проверять операции с нематериальными активами» («Как правильно ощипывать гусей? Методы и проблемы ГНА Украины», Юрий Бутусов, «Зеркало недели», №46, 2009 г.). Возникает вопрос,
а почему, собственно, «не может оперативно контролировать»? Ответ прост: потому что большинство операций осуществляются вне банковского сектора и без использования безналичных расчетов. Официальным платежом, как правило, является только последняя замыкающая операция, да и та может проводиться между вполне легальными субъектами. А сколько там было фиктивных звеньев в предписаниях индоссамента на векселе, так и останется для проверяющих тайной. Ибо когда вскрывается фиктивное предприятие, от него остаются только банковские выписки. И они оказываются девственно чистыми в отношении процедуры движения «технических» ценных бумаг.
Сейчас для отслеживания истории хозяйственной деятельности предприятия в качестве альтернативы «банковским выпискам» налоговая служба успешно продвигает свою ведомственную базу сохранения данных обо всех хозяйственных операциях (она же — база налоговых накладных). И когда ведется спор, должны ли в эту базу попадать операции, «освобожденные от налогообложения НДС» или «не являющиеся объектом налогообложения НДС», то речь как раз идет о той самой проблеме, указанной выше. Ибо в «архив хозяйственных операций» должно попадать все без исключения, независимо от формы взаиморасчетов. Всех выведем на чистую воду.
Теперь непосредственно о проблемах администрирования налога на прибыль. В предыдущем законодательстве с обособленным налоговым учетом в отношении ценных бумаг существовало единственное положение: «предприятие должно вести отдельный учет финансовых результатов операций по торговле ценными бумагами». При этом действующими нормативными актами форма ведения такого отдельного учета практически никак не регламентировалась. А в декларацию по налогу на прибыль попадали только «валовые затраты на приобретение ценных бумаг» и «валовые доходы от продажи ценных бумаг». При этом, если по материальным активам существовало такое сглаживающее учет понятие, как «стоимость остатка товарно-материальных средств», то по нематериальным активам бумаги такого понятия не существовало. Соответственно «расходы» попадали в декларацию в полной сумме и сразу, «доходы» — аналогично. И единственное условие, которое позволяло уменьшить влияние на общую базу налогообложения прибыли, это то, что сопоставление доходов и расходов по обороту ценных бумаг должно было производиться отдельно от остального оборота, и, если наблюдалась прибыль, то она сразу попадала под налогообложение в общем порядке, а если наблюдался убыток, то он не уменьшал общего финансового результата, а ждал своего погашения прибылью от последующих операций с ценными бумагами.
Вполне понятно, что за предыдущий период налоговой «демократии» с торжеством фиктивных предприятий рачительные собственники сумели накопить достаточный задел по убыткам от операций с «техническими» ценными бумагами. Тем более что отграничить мир ценных бумаг от реальной экономики (как это первоначально задумывалось в почившем законе «О налогообложении прибыли предприятий») не представляется возможным. Реальная кредиторская или дебиторская задолженность производственного предприятия по росчерку пера становится ценной бумагой и тут же передается своему «схемному» предприятию по цепочке. А тут еще удачно случился финансовый кризис, и стоимость многих реальных активов существенно упала. Само собой появилось естественное оправдание для многих легальных и не очень, но убыточных операций с ценными бумагами. И реального способа задушить вал возникших (и накопленных на будущее, «про запас») фиктивных убытков на сегодня не существует. Кроме как ограничить их влияние на финансовый результат 25% в год. То есть растянуть это «оптимизационное» удовольствие на четыре года. И еще ввести на операции с ценными бумагами безусловный «акциз» от полной безысходности повлиять другими путями на происходящее. Уж если «оптимизируют по полной программе», то пусть хоть одновременно пополняют государственный бюджет.
За эти четыре года «на особых переходных условиях» острота вопроса немного спадет. Вместо «валовых доходов» и «валовых расходов» налог на прибыль теперь опирается на бухгалтерский учет, а значит, в расчетах присутствует некоторая балансовая стоимость ценных бумах, которая не дает резко колебаться финансовому результату от каждой операции. Однако основной «оптимизационный ресурс» остался — это невозможность использования в отношении ценных бумаг правила «обычной цены». И, конечно же, возможность беспрепятственно включать в цепочку фиктивных контрагентов. Отечественных и зарубежных.
В отношении «обычной цены» для ценных бумаг почему-то возлагаются радужные надежды на использование «биржевых котировок». И не вполне обоснованно. В своей статье («Оптимизационный клондайк», Юрий Сколотяный, «Зеркало недели. Украина», №36, 2012 г.) автор справедливо заметил, что такого рода оптимизационные схемы используют отнюдь не рядовые налогоплательщики, а банки и финансово-промышленные группы. А такого рода монстрам создать собственную карманную биржу для собственного удобства вполне по силам. Отчасти из-за этого и развернулась радикальная информационная схватка вокруг «монополизации» отечественного рынка ценных бумаг. Действительно, сколько будет бирж и кому именно они будут подконтрольны — это очень важно. Но не для рядовых граждан. И против единого клирингового центра под эгидой Национального банка нужно возражать, потому что при этом сложно будет протащить на биржу фиктивные предприятия. Так что основные события «мусорной» эпопеи еще впереди.
