В мае 2016-го страна увидела, что такое настоящий моральный подъем.
Вдохновляющие новости следовали одна за другой: украинский триумф на Евровидении, декоммунизация миллионного города на Днепре, освобождение Надежды Савченко из российского плена. Такого воодушевления украинцы не испытывали давно, а реакция злобствующих россиян усилила отечественную радость.
Но, как оказалось, Украина стесняется наплыва чувств – и старается непременно их рационализировать.
В происходящем тут же принялись искать практическую выгоду. Кто-то с умным видом доказывал, что возвращение Савченко преобразит украинскую политическую систему. Что победа Джамалы на Евровидении предвещает скорую деоккупацию Крыма. Что переименование Днепропетровска в Днепр – залог светлого европейского будущего. И так далее и тому подобное.
Полгода назад те же граждане твердили, что энергетическая блокада Крыма сделает полуостров «слишком дорогим для агрессора». Разумеется, этот аргумент не выдерживал критики: на фоне убытков от санкций, которые РФ терпит после аннексии (около 250 миллиардов долларов даже по российским оценкам) непосредственные расходы на энергомост (менее одного миллиарда) выглядят несерьезно. Но, по-видимому, рассуждения о пользе блэкаута были типичной психологической рационализацией. И в действительности патриотов просто радовало, что крымские ватники сидят без света.
Мы пытаемся преуменьшить роль наших эмоций и убеждаем себя, что за эмоциями стоит глубокий расчет. Нам нравятся эффектные шаги, и мы всякий раз делаем вид, будто они эффективны.
Но стоит ли прятаться от собственного естества? Люди – не роботы. Никто из нас не в состоянии жить одним холодным рассудком. Из-за войны Украина пребывает в постоянном стрессе, и наше общество остро нуждается в эмоциональной отдушине. Активным украинцам необходимо хотя бы на время снять напряжение, забыть о негативе, ощутить эйфорию. Это действительно очень важно. Так что, столкнувшись с вопросом «Почему Днепропетровск переименовали в Днепр?», незачем изобретать глубокомысленные, притянутые за уши аргументы. Достаточно откровенного, лежащего на поверхности ответа: «Потому что нам это нравится, и нас это радует».
Многие вещи в воюющей стране делаются исключительно ради морального эффекта. Пора честно это признать. И тогда станут очевидными несколько простых, но важных истин.
Первое. У ослабленной Украины не всегда есть выбор между эффектным и эффективным. Зато мы можем выбирать между эффектным, но пагубным, и эффектным и безвредным.
Когда активисты заблокировали транзит российских фур в Европу, патриотическая общественность испытала эйфорию.
Затем последовал симметричный ответ РФ, экономические потери и вынужденный отказ от блокирования. Но когда Надежду Савченко удалось обменять на двух российских ГРУшников, патриотическая общественность тоже испытала эйфорию – и при этом Украина не потеряла ничего. Если завтра мы разорвем Минские соглашения и предпримем наступление на Донбассе, пассионарии будут ликовать, не думая о последствиях. Но если завтра в центре украинской столицы появится величественный монумент Степану Бандере, пассионарии будут ликовать ничуть не меньше.
Моральное состояние общества значит для Украины очень много. Но бессмысленно платить высокую цену за шаги, не дающие нам ничего, кроме общественного воодушевления. Поскольку тот же эффект может быть достигнут другим путем – с минимальными потерями или вообще без таковых.
Второе. Моральный эффект стоит дозировать – иначе его не хватит надолго.
Кто-то наивно полагает, что когда в Украине будет переименовано, демонтировано и запрещено все связанное с СССР, наступит полная идиллия. Отнюдь! После завершения декоммунизации общественность, нуждающаяся в постоянной эмоциональной подпитке, станет искать, что бы еще переименовать, демонтировать и запретить. Но придумать что-то новое, не впадая в откровенный маразм, будет все труднее. Эта проблема неплохо описана в одной из пьес Шварца: «Пришла мода сжигать книги на площадях. В первые три дня сожгли все действительно опасные книги. А мода не прошла. Тогда начали жечь остальные книги без разбора. Теперь книг вовсе нет. Жгут солому».
Выход очевиден: радовать общество постепенно, без излишней спешки.
Сначала под аплодисменты украинцев падает один советский истукан, через полгода – другой, еще через полгода следует резонансное переименование, и так далее. Хотя активисты требуют закончить декоммунизацию как можно скорее, в их же интересах, чтобы это действо растянулось на длительный срок. Даря активистам все новые и новые порции морального удовлетворения.
Третье. Моральное не следует путать с материальным – даже если для нас одинаково важно и первое, и второе.
Нужно ясно сознавать, что Савченко, Евровидение или декоммунизация – для души, а экономика, обороноспособность или западные санкции против РФ – для дела. И не надеяться, будто одно способно заменить другое.
Без вдохновляющих символов Украина не сможет выстоять и дожить до победы.
Но саму победу обеспечивают не символы, а ресурсный потенциал, который по-прежнему остается нашим слабым местом, и над которым придется много и тяжело работать.
Ленинопад способен взбодрить общество, жаждущее перемен. Но реальные перемены – это не демонтированные куски гранита, а экономическая либерализация, технологический прорыв и цивилизованная правовая система. Троллинг, раздражающий Москву, помогает сохранить присутствие духа во время неравного противостояния. Но настоящее противостояние Кремлю – это упорная работа с западными партнерами, затяжные переговоры, неизбежные компромиссы и большой запас терпения. Никаких иллюзий на сей счет быть не должно.
Иначе моральный подъем превратится в дымовую завесу, маскирующую экономические и политические провалы Украины. И когда эта завеса развеется, у нас не останется ни морального, ни материального.
