Сотрудничество стран Веймарского треугольника в энергетической сфере бывает порой очень сложным. Как на политическом уровне, так и в энергетике больше всего общего между Францией и Германией. Польше приходится постоянно отказываться от своих приоритетов, чтобы заслужить благосклонность остальных стран группы в этом вопросе. Данная проблема будет иметь огромное влияние на возможности взаимодействия треугольника с Украиной.
Польша зависит в основном от каменного и бурого угля. В 2012 году на уголь приходилось 55% потребленной страной энергии. Остальное — это нефть (26%), природный газ (15%) и возобновляемые источники энергии (4% потребления). Промышленность Польши энергоемкая — для изготовления идентичного продукта в Польше расходуется больше энергии, чем в остальных государствах Веймарского треугольника. Польская промышленность производит больше выбросов, загрязняющих окружающую среду.
Поэтому взгляды поляков и их западных партнеров на климатическую политику и продвижение возобновляемых источников энергии отличаются. Западная Европа имеет многолетнюю традицию экологических движений, в парламентах западноевропейских государств присутствуют партии зеленых, активны неправительственные организации, занимающиеся вопросами защиты природы и изменения климата. Париж и Берлин, как правило, глухи к аргументам, что угольная энергетика может быть более инновационной, чистой и полезной для экономики. Исключение составляет Германия, где эта отрасль энергетики развивается до сих пор.
Дебаты во Франции на тему энергетики несколько отличаются от таковых в Германии и Польше. В своей энергетической политике эта страна в значительной степени делает ставку на атомные электростанции. В 2012 году они вырабатывали свыше 407 ТВт•ч, то есть 83% электроэнергии во Франции. Французы являются третьими после немцев и канадцев экспортерами электроэнергии и вторыми после немцев производителями биотоплива в Европе. Поскольку Франция имеет развитый атомный сектор, французов не волнует близкая немцам и полякам проблема, в какой мере Европа может позволить себе зависимость от углеводородов из России. Франция в отличие от стран Центрально-Восточной Европы имеет доступ к газу и нефти из стран Северной Африки и англосаксонских бирж. Вместе с тем Германия всегда склонялась к сотрудничеству с Россией.
В свою очередь, Варшава стремится избавиться от зависимости от импортного сырья. Польша защищает свой угольный сектор от слишком жестких мер в сфере климатической политики, накладывая вето на новые предложения в Брюсселе и выступая против крупных инвестиций в возобновляемые источники энергии, а также активно выступает за диверсификацию источников поставок природного газа и нефти — в частности, строит терминал для сжиженного газа в Свиноустье.
Таким образом, в энергетической политике стран треугольника намного больше отличий, чем точек соприкосновения. Объединяет ли что-нибудь эти страны в вопросе украинской энергетики? Больше остальных в этом заинтересована, конечно же, Польша. Именно поляки инициировали переговоры между Европейской комиссией, Украиной и Россией на газовую тематику, от которых их потом отстранили. Реформы, благодаря которым Польша стала меньше зависеть от природного газа, — аргумент для украинских экспертов, которые являются приверженцами диверсификации. Однако более эффективны в продвижении энергетических инициатив в Украине немцы. Они настаивают на увеличении инвестиций в возобновляемую энергетику.
Страны Веймарского треугольника все же могут взаимодействовать в сфере внедрения в Украине директив ЕС в газовой и электроэнергетической сферах, которые санкционируют объединение рынков природного газа и электроэнергии на территории Энергетического сообщества, в которое входит и Украина. Кроме того, Веймарский треугольник может стимулировать энергетические реформы в Украине. Это, наверное, единственный кейс, в рамках которого государства-члены могут эффективно сотрудничать. Для всех стран — членов треугольника должно быть важным внедрение на территории Украины законодательства, которое повысит стандарты функционирования компаний, защитит интересы всех субъектов, которые принимают участие в обмене сырьем и электроэнергией. Здесь совпадают интересы Франции, Германии, Польши и Украины.
Благодаря имплементации третьего энергетического пакета в Украине будет внедрено разделение владельцев (unbundling), принцип свободного доступа к пропускным способностям (third party access) и другие механизмы, направленные на дерегуляцию рынка газа и электроэнергии. Благодаря этому украинский энергетический сектор станет более привлекательным для западных инвесторов. Энергетическая инфраструктура Украины нуждается в модернизации. Это особенно важно, учитывая тот факт, что Украина является основной страной-транзитером в Европе. Украинский энергетический микс очень зависит от природного газа, который поступает в основном из России. На это сырье приходится 40% украинского потребления энергии, затем следует уголь (28%) и атомная энергия (18%).
Эти данные подсказывают, что именно Веймарский треугольник может дать Украине. Поляки могут обеспечить техническую возможность получения газа с Запада, что уже и происходит. «Нафтогаз» импортирует его на основании соглашения с немецкой фирмой RWE через Польшу, Словакию и Венгрию. Немцы могут предложить поставки того же российского газа, но доставлять его «Северным потоком» дешевле. Франция может помочь развитию украинского атомного сектора. Веймарский треугольник как единое целое может поддержать реформы в украинской энергетике.
Франсуа Гере, президент Французского института стратегических исследований (IFAS), кавалер ордена Почетного легиона:
Франция считает, что в нынешних условиях существуют шансы частично восстановить европейскую обороноспособность — конечно же, в рамках структур НАТО. Тем более что США, даже независимо от ситуации в Украине, недавно дали понять, что европейцам необходимо все больше возлагать функции обороноспособности на собственные плечи. Поэтому так важно убедить немцев — возможно, при посредничестве Польши, — чтобы мы двигались именно в этом направлении. Но нам необходима единая политика в отношении России.
Состав вооружения российской армии количественно значительный, но технологически — за исключением двух отраслей, ядерной и космической, — не очень высок. Тем не менее прогресс хорошо заметен. Во‑первых, русские постарались довести собственные технологии для своих сил особого назначения до относительно высокого уровня. Во‑вторых, они пытаются покупать технологии. Пример тому — закупка «Мистралей». Если в ближайшее время России удастся получить такие технологии, она сможет переформатировать и модернизировать большинство своих вооруженных сил таким образом, что с ними, быть может, не смогут сравняться силы НАТО, в которых постоянно есть проблемы с командованием, контролем и коммуникациями. НАТО благодаря поддержке США пока сохраняет превосходство. Но лет через пять уровень технического оснащения российской армии приблизительно будет отвечать европейским силам НАТО, которые становятся все слабее.
