Мастерски проведенная информационная спецоперация может кардинально изменить ход истории. Десять лет тому Украина в этом убедилась. Гибель журналиста Георгия Гонгадзе, совершено неслучайно совпавшая с появлением «пленок Мельниченко», стала точкой отсчета новой эпохи. Цена - жизнь конкретного человека.
Одиннадцать лет спустя, вместо того, чтобы заниматься установлением истины, выяснять подлинные обстоятельства гибели журналиста, профильные органы продолжают заниматься инсинуациями. В том числе – информационными, опять таки. Задача – повторно «собрать урожай» политических дивидендов на том же поле.
Подтверждением горького вывода – позиционирование действующей украинской власти относительно «дела Гонгадзе». В первые же, после инаугурации, дни, было заявлено: расследование активизируется и предметно завершится уже в ближайшее время. Прошло полтора года – воз и ныне там. Если не считать, конечно, скупых сообщений пресс-службы ГПУ о сенсационных откровениях Мельниченко и Пукача. Сообщений путанных, невероятно противоречивых, появляющихся аккурат в паузах между ковровыми информационными бомбометаниями. Или когда требуется припугнуть – перед особо ответственными голосованиями - раболепного Литвина.
Поспорите?
В «промежутках» ГПУ «развлекается» арестом Луценко, попыткой ареста, затем – судом над Тимошенко и т.д. О чем это говорит? Не о дозированном ли, тщательно спланированном, применении информационных технологий? С целью отвлечения внимания общественности от тем куда более «важных и актуальных». За неимением хлеба, народ «кормят» зрелищами.
Как там у Окуджавы:
Римская империя времени упадка
сохраняла видимость твердого порядка:
главный был на месте, соратники рядом,
жизнь была прекрасна, судя по докладам
Что-что, доклады у нас делать научились. Если где жизнь уже сегодня улучшилась, так это на бумаге. Нет, ну правда, хронология дачи показаний Мельниченко и Пукача вас не настораживает?
Это – вместо того, чтобы скрупулезно реконструировать события десятилетней давности, называя вещи своими именами.
Персонажей - тоже. Особенно тех, кто, зная о готовящемся, пальцем не пошевелил, чтоб спасти человека – предупредить, отвадить. Нет, о Морозе и Мельниченко думать, конечно же, не стоит. Просто мысли вслух. Обстоятельств – тоже. Кто поддерживал, прикрывал, спонсировал Мельниченко? Кто стоял за организацией пленочной эпопеи? Что с пленками сейчас, в каком они действительно состоянии (оригиналы, разумеется). Есть ли у кого-то копии? Если да, то за сколько майор их «пихнул»? Как, кстати, майор коммуницировал со спецслужбами других стран? Каков их след во всей это истории? Понимал ли он, осуществляя записи, что все это, в конечном счете, очень больно ударит по его родной стране, ее положении в мире, репутации, т.д.
Сам Мельниченко здесь отвечает неизменное: игра, де, стоила свеч - «злочинна влада» и прочая-прочая. В начале нулевых, допустим, некоторые ему еще верили. Но сейчас, по прошествии времени, со сменой власти, неправдоподобность, вредоносность подобных «отмазок» очевидна. Но органы обо всем этом молчат. Зато политические аспекты охотно – в зависимости от «требований времени» - комментируют.
Это ли не махровая информационная технология? Не удивлюсь, если к «победному концу» придут аккурат под следующие президентские.
Итак, сегодня, в одиннадцатую годовщину Гонгадзе, целый ряд принципиальных вопросов остается без ответа. В частности:
- Это ли следствие, которого все мы ждали все эти годы? Это ли следствие, которое ждала мать Георгия Гонгадзе? Это ли следствие, которое даст ответ детям Георгия о том, что на самом деле произошло с их отцом?
- Выдерживают ли критику бредовые заявления генерала Пукача (сделанные одновременно с указанием на типа «заказчиков» - Кучму, Кравченко, Литвина и Джигу) о том, что Гия готовил государственный переворот и он, Пукач, сделавшись душегубом, спас страну?
- Примет ли результаты такого следствия международное журналистское сообщество? Сообщество, в котором имя Георгия давно уже стало символом.
- Обречена ли Украина, да и весь мир, узнавать истину о трагедии исключительно из независимых журналистских расследований, которые коллеги проводят просто потому, что понятий «долга», «корпоративной солидарности», «гражданской ответственности, в конце-концов, никто не отменял. При том, что журналисты-то не обладают таким набором ресурсов, как ГПУ;
- По каким причинам воспоминания «оборотня» Нестерова заинтересовали «Зеркало недели», но совершенно не привлекли ГПУ? Аналогично – показания полковника Т., пролившего свет на деятельность спецгруппы Юрия Кравченко, занимавшейся альтернативным расследованием? Неужели все эти данные следствию не стоило хотя бы ко вниманию принять? Наконец, главное: возможно, все это происходит потому, что реальных виновников смерти Гонгадзе украинская власть – вопреки публичным декларациям – искать не собиралась, да и не собирается.
Зачем, в самом деле, если имитация поисков приносит столько приятнейших дивидендов? Да, для этой публики одиннадцатая годовщина смерти Гии – всего-навсего очередной листик календаря.
