Когда деньги приходится считать все тщательнее и расходовать их все экономнее, а исламские сограждане расстреливают редакцию сатирического журнала за карикатуру на пророка, юмор, либерализм и политкорректность понемногу отступают на второй план.
Сегодняшние тренды общемирового идейно-политического и социального развития уходят корнями в глобальный кризис 2008–2009 годов, последствия которого во многих странах не преодолены и по сей день.
Возросли риски возникновения новых «очагов нестабильности» — в том числе и в ранее вполне благополучных государствах, где активизировался поиск альтернативных моделей развития.
Пророчество Валлерстайна
Еще в 1997 году американский социолог Иммануэль Валлерстайн выступил с докладом, озаглавленным «Конец знакомого мира». По словам ученого, которого называют классиком мировой политологии, социум первой половины XXI века по сложности, неустойчивости и открытости намного превзойдет все виденное в ХХ веке. Исторические системы имеют ограниченный срок жизни. Со временем они все более отклоняются от равновесия — и наступает конец. Современная мировая система вступила в стадию завершающего кризиса, и вряд ли она будет существовать через пятьдесят лет. Переходный период станет временем грозных потрясений. Цена перехода будет крайне велика, а перспективы неясны.
Похоже, что период потрясений, предсказанный Валлерстайном, уже наступил. И если мы в Украине считаем себя чуть ли не самой горячей точкой планеты, то это далеко не так. Сегодня в разных местах земного шара наблюдаются социально-политические спазмы — от горячей войны на Ближнем Востоке до уличных манифестаций в Европе и США. Причем конфликты разгораются в странах «первого» мира, где в прежние времена политические и экономические протесты разрешались электоральным путем. Эксперты отмечают, что мировой кризис 2008–2010 годов не закончился, а перешел из финансово-экономической фазы в социально-политическую. Причем нынешний кризис определяется комбинацией негативных экономических явлений с комплексом существенных внутриполитических и социально-политических сбоев.
В прежние более благополучные времена в «старой» Европе могли себе позволить анекдоты о том, что в каждой немецкой семье живет усыновленный грек, или в приступе политкорректности принимать решения об отказе ставить на центральной площади норвежского Тронхейма рождественскую елку — дабы не оскорблять религиозные чувства сограждан мусульманского вероисповедания. Но теперь политкорректность сдает позиции — ставить под сомнение политику «мультикультурализма» считается чуть ли не правилом хорошего тона.
«Ф» как Франкфурт, Франция, Фергюсон
На минувшей неделе немецкий Франкфурт-на-Майне стал самым горячим городом Европы. Массовая акция протеста под Европейским центральным банком закончилась поджогом автомобилей и контейнеров для мусора.
В результате столкновений между митингующими и полицейскими более трех сотен человек задержаны, много пострадавших. Во Франкфурт съехались протестующие из сорока стран Европы, которые пикетировали новую штаб-квартиру Европейского
центробанка из-за того, что на ее обустройство потратили свыше миллиарда евро. Кроме того, именно это учреждение выдавало кредиты беднейшим странам Европы. В частности, 70 млрд. евро досталось Греции. Однако в обмен на это правительство страны должно урезать зарплаты и пенсии, а также уволить часть госслужащих. Что вызывает резкие протестные настроения, выплескивающиеся в радикальных формах.
Франкфурт дал очередной яркий пример обострения накопившихся противоречий, проблем и претензий. Это сложный клубок, где перемешалось недовольство политикой Евросоюза со стороны приверженцев традиционных национальных государств, протест исламской улицы против либеральных ценностей и социальной несправедливости, протест сторонников демократических ценностей против мракобесия и терроризма и т.д.
Когда Францию потрясли теракты в редакции «Шарли Эбдо» и кошерном магазине, эксперты вспомнили, что в этом году исполняется десять лет с момента «бунтов окраин», начавшихся в Клиши-су-Буа, пригороде Парижа, в 2005 году. Затем о радикализации выходцев из мигрантской среды говорили в 2012 году, когда в Тулузе на входе в еврейскую школу молодым французом алжирского происхождения были расстреляны дети и родители. Одной из реакций на эти события стал успех на прошлогодних муниципальных выборах Национального фронта Марин Ле Пен, которая смотрит на Францию не как на гражданское общество, а как на общество традиционных, прежде всего католических, ценностей.
За океаном американский вариант социально-политического и экономического протеста традиционно отличался более умеренными формами и выражался главным образом в электоральном поведении, в отличие от государств Европы и Африки («арабская весна»), где недовольство вылилось в уличные манифестации. Однако и за океаном бушуют уличные страсти — в частности, в городе Фергюсоне (штат Миссури). В августе 2014 года полицейский застрелил там 18-летнего чернокожего Майкла Брауна, что привело к вспышке массовых беспорядков. Вторая волна протестов в Фергюсоне вспыхнула в декабре, а 13 марта 2015 года неизвестные ранили двух полицейских.
Переход экономического количества в политическое качество
Следует отметить, что мировые специалисты прогнозировали подобное развитие событий. Так, Евгений Гонтмахер, заместитель директора Института мировой экономики РАН, указывал, что в кризисе конца 2000-х годов отчетливо выделилась социально-политическая фаза, отсутствовавшая в кризисах второй половины ХХ века, прежде всего тех, которые случались в 1974–1975 и 1979–1982 годах. Прежние кризисы были по последствиям существенно иными, как минимум в том смысле, что в них преобладало экономическое содержание в сочетании с деструктивными явлениями международно-политического характера.
Едва признаки экономического оживления стали вносить ободряющие ноты в комментарии на международные темы, как окончательно выяснилось: мировой кризис не закончился, а лишь трансформировался из финансового в социально-политический. Разрозненные симптомы подобного сдвига были заметны давно, но в пугающую картину глобальной тенденции они сложились только во второй половине 2010 года. Кризис рубежа 2010-х годов, по мнению Гонтмахера, может стать первым комплексным мировым кризисом со времен Великой депрессии.
Ряд экспертов усматривают в проходящих сегодня процессах признаки предсказанного Сэмюэлем Хантингтоном в 1993 году «столкновения цивилизаций».
При этом перспективы существования «золотого миллиарда» с утвердившимися в нем масштабами и стандартами потребления, в принципе недостижимыми для остального населения планеты, и демократическими институтами, которые в большинстве других стран не приживаются, представляются им довольно туманными.
Очевидно одно: в основе всех этих глобальных процессов лежит то простое обстоятельство, что на всех всего не хватает. Потом уже включаются надстроечные механизмы — крах мультикультурности, новые этносоциальные конфликты, исламизация и истернизация Европы и т.п.
Пусть в последние годы ссылаться на Ленина немодно, но его определение политики как концентрированного выражения экономики эксперты сегодня вспоминают и цитируют все чаще.
