В течение буквально недели в центре наиболее громких скандалов оказались ни коррупция в Генеральной прокуратуре с Министерством обороны, ни бюджетный процесс и даже ни лоббистские интересы олигархических кланов, а добровольческие подразделения и их командиры, избравшие политическую карьеру.
«Война» на дорогах
Сложно было не заметить взаимосвязь между двумя событиями середины декабря. Сначала представители добровольческих батальонов обвинили Фонд Ахметова в том, что под видом гуманитарных конвоев в зону АТО отправляются товары для членов незаконных вооруженных формирований. Буквально через несколько дней в СМИ и соцсети были запущены фрагменты видео- и фотосъемки, якобы доказывающие, что командир батальона «Донбасс» Семен Семенченко принимал участие в захватах административных зданий в Донецке еще в марте уходящего года (и вообще является чуть ли не одним из сооснователей самопровозглашенной республики).
Чуть позже в эпицентре скандалов оказались бойцы батальона «Айдар». Сначала — как «похитители» гендиректора «Укрспирта» Михаила Лабутина (подозревается в растрате госсредств и уклонении от уплаты налогов), которого сами же «айдаровцы» и охраняли в больнице. Позже — как организаторы избиения водителя на Бориспольской трассе.
От внимательного наблюдателя не ускользнуло бы и то, что параллельно в СМИ проскальзывала информация о якобы происходящих в зоне АТО перестрелках между различными «группировками» добровольцев.
При этом сложно не обратить внимание еще на одну деталь. Семен Семенченко и комбат «Айдара» Сергей Мельничук в парламенте представляют соответственно фракции «Самопомощи» и «радикалов» — «младших» и довольно строптивых участников парламентской коалиции. И можно предположить, что без политического подтекста тоже не обошлось.
А вот еще нюанс: именно в тот день, когда разгорелся скандал вокруг драки на Бориспольской трассе, Мельничук зарегистрировал в Верховной Раде сразу четыре законопроекта, касающихся взаимоотношений между банками и должниками. Заявленная цель нововведений — в связи с девальвацией гривни обязать банки провести реструктуризацию валютных кредитов, ввести мораторий на отчуждение залогового имущества и списать долги погибшим и раненым участникам АТО и членам их семей. В этой связи, пожалуй, можно вспомнить о том, с каким именно олигархом, имеющим отношение к банковскому бизнесу, у РПЛ самые натянутые отношения.
Прошедшие в парламент комбаты активно включились в политический процесс с воодушевлением неофитов, активно заявляя о себе в самых различных сферах: от национальной безопасности — до экономики (но их компетентность в этих вопросах весьма сомнительна). И неизбежно втянулись в активную подковерную возню олигархических кланов за передел сфер влияния.
Не первые и не последние?
Впрочем, проблема стоит еще шире, чем использование комбатов в политических интригах олигархов. Речь о борьбе политиков «старой формации» (а к ним можно причислить практически всех бывших оппозиционеров, пришедших к власти на волне «революции достоинства») с «новыми лицами», олицетворяющими различные социальные движения, заявившие о себе за последний год.
Еще в начале весны мощнейшие репутационные потери понес «Правый сектор», к лету была сведена на нет популярность бренда «Самообороны Майдана». При этом, конечно, нельзя сказать, что «правосеки» и «самооборонцы» были невинными жертвами козней и провокаций. Их неопытность и радикализм привели к массе ошибок.
Кроме того, попавшие в Кабмин по «квоте Майдана» Дмитрий Булатов и Евгений Нищук незаметно завершили правительственную карьеру. Антикоррупционные и люстрационные инициативы Татьяны Черновол и Егора Соболева ожидаемых результатов не принесли. Андрей Парубий ушел с поста секретаря СНБО. То есть буквально за полгода выяснилось, что собственно «революция достоинства» фактически оставила после себя «Небесную сотню», но не новых общественно-политических лидеров. Верхние эшелоны власти оказались плотно оккупированы политиками с довольно долгим и извилистым политическим прошлым. И они весьма ревнивы к потенциальным конкурентам.
Новыми любимцами общественного мнения стали добровольцы, волонтеры и журналисты, частично инкорпорированные в законодательную власть. О добровольцах сказано выше, и в данном случае их фракционная принадлежность
не столь важна — репутационные удары по нескольким комбатам в общественном сознании оборачиваются имиджевыми потерями для всех батальонов в целом. Следует добавить и то, что государство все еще не спешит урегулировать все социально-правовые вопросы, связанные со статусом участника АТО. Иначе не воспринималась бы как позитивная новость о том, что 19 декабря суд в Днепропетровске впервые (!) вынес решение о признании погибшего добровольца участником боевых действий.
С волонтерами, кстати, тоже ситуация далеко не радужная. Лишь 5 декабря был утвержден порядок формирования и ведения Реестра волонтеров АТО — хотя соответствующий приказ Минфина датирован еще 10 октября, а о необходимости его создания речь шла еще летом.
Нерасторопность в решении подобных вопросов — косвенный показатель отношения власти к тем, кто вынужден подменять саму госмашину по причине ее неэффективности.
