Когда говорят об украинской политической жизни, часто используют слово «популизм». В разных странах популизм означает разные вещи. Например, американская политическая культура считает конгрессмена Рона Пола популистом, поскольку он призывает соблюдать Конституцию США. В нашей культуре такой человек будет считаться, напротив, ботаником и занудой, а популистами будут называться бесхитростные и жизнерадостные люди, которые ни секунды не сомневаются в том, что разные там конституции — это для лохов.
Поэтому, чтобы избежать всякой путаницы, о популизме будем говорить в рамках привычных для нас представлений. Собственно, популизм как явление отчетливо делится на две части. Для политиков популизм — это метод, а для их жертв — особое состояние ума (или, если хотите, особая картина мира).
Размышления о методе
Популист — это политик, который на понятном публике языке обещает всякие малореализуемые глупости или взывает к примитивным представлениям для того, чтобы получить власть. Это и есть популистский метод. На этом, собственно, можно было бы закончить, если бы не одно существенное замечание, а именно: далеко не каждый может быть популистом. Чтобы использовать популистский метод, нужно прежде всего глубоко и искренне презирать оболваниваемое население (либо искренне верить в собственный бред, что все-таки встречается несколько реже) и быть настоящим актером.
В этом смысле нынешний президент, несмотря на то что тоже давал на выборах много невыполнимых обещаний, — неполноценный популист, поскольку не обладает никакими актерскими талантами и драйвом злодея-манипулятора, а уж тем более харизмой святого. Виктор Федорович стал президентом не благодаря своим популистским обещаниям, а исключительно благодаря настоящему популисту — Тимошенко. Любой другой кандидат (кроме разве что Петра Симоненко) выиграл бы у него во втором туре. Дело в том, что популизм, апеллируя к наиболее простым представлениям, неизбежно создает собственную мифологию, которая может очень раздражать людей, придерживающихся другой популистской мифологии. Классический пример — это коммунисты и фашисты, отличавшиеся друг от друга деталями своей мифологии, но именно эти детали и имели значение для их последователей. Мифология Тимошенко больше раздражала людей, чем привлекала, вот и вся задача.
Однако наличие или отсутствие популистского лидера у власти никак не меняет того факта, что государственная политика сама по себе является популистской.
Состояние ума
Понятно, что никакого популизма не было бы, если бы на него не было спроса. О том, почему на популистов возникает спрос, можно говорить бесконечно. Перечислим основные причины.
Первое: чем дальше обещания от вашей компетенции, тем проще в них поверить.Практической политикой, законодательством, государственным управлением на практике занимается не так много народу. Поэтому оценить реальность политических обещаний на практике могут немногие. Это фактически тот же эффект, который хорошо описал Паркинсон, когда члены бюджетного комитета легко голосуют за проекты с бюджетами в миллиарды фунтов, но впадают в неразрешимый ступор при голосовании за проекты в сотни и тысячи. Причина проста: они не могут оценить миллиарды, так как никогда не сталкивались с ними на практике, а вот траты в сотни и тысячи фунтов вполне в состоянии оценить, потому что такие суммы есть в их жизненном опыте.
Второе: жизненный опыт. Практически все в той или иной степени имели дело с конкретными чиновниками. И опыт общения с ними подталкивает к весьма специфическим выводам. Если налоговый инспектор или пожарник легко и просто вытворяет чудеса юридической эквилибристики и всегда достигает поставленной цели, то возможности первых лиц на этом фоне представляются просто безграничными. Телефонный звонок одного правильного человека другому правильному человеку легко решает вопрос. Так почему же все это нельзя разумно организовать к общей пользе?
Третье: простота. Оба предыдущих эффекта сами собой приводят к выводу, что все дело в плохих чиновниках, отсутствии порядка или вредителях, принадлежащих к неправильной нации или социальному классу. Ведь могут же чиновники работать, если правильно все подкрутить! Ведь выдали же вам справку ветерана Куликовской битвы, когда вы нашли правильные подходы! Следовательно, все дело только в том, чтобы правильный лидер построил негодяев и заставил их работать. Сам повседневный жизненный опыт миллионов людей приводит их к такому выводу, и когда они слышат подобное из уст какого-нибудь политика, они верят ему.
Четвертое: игра. В таких странах, как Украина, предвыборные обещания — это еще и часть процесса ухаживания политика за избирателем, а точнее — начальника за подчиненным. Невозможно представить себе этот процесс без обещаний, ведь иначе всем претендентам придется говорить: «Буду править как захочу, буду делать что захочу, а вы все это будете выполнять с радостной улыбкой на лице». Если поинтересоваться у объекта ухаживания, понимает ли он цену красивым словам, то в большинстве случаев вы услышите, что да, понимает. Но без красивых слов нельзя. Игра есть игра, у любой игры есть правила, и в данном случае это их важнейшая часть. То есть наш объект никогда не согласится с тем, чтобы ухаживание свелось к простому и лаконичному объявлению его настоящего места в мире. Он всегда предпочтет выслушать некие предварительные сюсюканья в свой адрес.
Пятое: удовольствие от процесса. Люди перегружены политической информацией, даже если они не ищут ее специально. Более того, эта информация окрашена всеми оттенками страха перед неминуемыми бедствиями. При этом среднему избирателю весьма затруднительно почувствовать реальную связь тех или иных обсуждаемых действий на его повседневную жизнь, идентифицировать причины из самых разнообразных следствий (добавим, что часто это просто невозможно). Таким образом, человек видит, что что-то происходит, причем происходит всегда на уровне истерики, скандала, интриги и заговора. Участники же действа как один утверждают, что это все имеет самое прямое отношение к его жизни, но отождествить эти вопли с повседневностью весьма затруднительно.
Когда-то автор этих строк придумал аналогию с театром, где зрителям выдаются палки, чтобы они могли побить исполнителей ролей плохих парней. Теперь и аналогий выдумывать не надо. Полное подобие современного политического процесса имеется в нашей жизни и называется оно реалити-шоу. Напомню, что в этих шоу зрители периодически голосуют за что-то. В смысле неадекватности отражения реальной жизни и влияния на эту реальность политический процесс еще даст сто очков вперед любому такому шоу. Зато задача вовлеченности, чувства причастности и влияния на события решается сполна.
Шестое: психология. Когда социологи и экономисты начали изучать общественный выбор, они натолкнулись на массу чисто психологических эффектов. Приведу один пример. Всем известен эффект, когда тому или иному политику или партии говорят: «Вы хорошие парни, но вы не пройдете». Или, ставя вопрос по другому — почему люди не голосуют за тех, кто избегает популизма, пытаясь предлагать что-то реальное? Ведь кажется странным, что люди голосуют за партию, программа которой ими самими признается плохой, и не голосуют за тех, чьи взгляды они разделяют. На самом деле стадный эффект оказался значительно важнее, чем кажется.
Недавно я прочитал об опыте, в ходе которого был создан сайт с музыкальным контентом. Суть опыта состояла в том, что одни пользователи могли ставить оценки музыке и видеть, сколько раз та или иная композиция была скачана или прослушана, а вторые — нет (ни те ни другие не знали, что они участвуют в каких-то опытах). Нужно ли говорить о том, что музыкальные предпочтения двух групп пользователей в отношении одного и того же контента оказались совершенно разными? Более того, выяснилось, что оценочные баллы и информация о скачиваниях-прослушиваниях не просто влияет на поведение последующих посетителей и на то место, которое в итоге занимает композиция. Оказалось, что сама эта информация возникает случайно и зависит от самой ранней реакции участников эксперимента. То есть если первый человек, прослушавший вновь загруженный трек, поставил «пятерку», у такого трека гораздо больше шансов стать лидером.
В политике роль информации о количестве скачиваний играет социология. Если вашу вновь созданную партию, по мнению социологов, поддерживают 0,1% избирателей, то вы можете сразу ее распускать и не мучиться, ибо за вас никогда не проголосуют.
Система
Популизм возможен только в демократиях — там, где имеет место открытая борьба за голоса избирателей. И, скажем так, популизм, как правило, в виде диктатуры, есть закономерный итог неограниченной демократии. К его победе приводит сама система.
Объясню. Украинцы, добившиеся того, что во втором туре президентских выборов их самыми популярными кандидатами были Янукович и Тимошенко, выглядят обществом клинических идиотов. На самом деле это все-таки не так. В действительности демократия, постулируя власть большинства, наделяет властью активные меньшинства. Процедура наших президентских выборов легко показывает это. Допустим, кандидата-популиста поддерживают 20% избирателей. Но каждый из остальных кандидатов имеет меньшую поддержку. В итоге этот кандидат выйдет во второй тур и, скорее всего, выиграет выборы, имея чистую поддержку всего лишь 20% избирателей. Популисты просто самое многочисленное меньшинство. В результате вся страна выглядит идиотами, и оставшиеся 80% страдают от идиотской политики.
Достаточно популистам победить, как они тут же начинают модифицировать систему под себя, и от этих изменений потом практически невозможно избавиться. Классика жанра — история всеобщего избирательного права. В XIX веке демократия была голосованием доноров. В ходе выборов они решали, как государство потратит их деньги. Всеобщее избирательное право привело к тому, что выборы сегодня — это голосование реципиентов. Они решают, сколько могут потребовать денег от государства, которое, напомним, само не производит богатства, а только их перераспределяет. Это прямая дорога к катастрофе.
