21 января 2015-го украинские воины 128-й горно-пехотной и 17-й танковой бригад под командованием старшего лейтенанта Романа Жованика на опорном пункте «Алексей» под селом Санжаровка вступили в бой и разгромили колонну 4-й мотострелковой бригады 2-го армейского корпуса ВС РФ.
26 украинских воинов, все – мобилизованные и добровольцы, вступили в бой с батальонно-тактической группой противника. В результате российские наемники понесли самые тяжелые потери, зафиксированные за один бой на этой войне – было уничтожено два танка, два БМП, а один танк и одна БМП-1 захвачены в качестве трофеев полностью исправными, служат украинской армии. Именно после этого боя разъяренные потерями наемники из разведки 4-й бригады ворвались к российскому командиру 4-й бригады полковнику с позывным «Алмаз» и прострелили ему ногу! Это не шутка и не выдумка – об этом рассказали сами российские наемники, случай известный. «Алмаза» забрали в Москву – информация об этом была опубликована, но только сегодня «Цензор.НЕТ» удалось достоверно установить место боя и его участников. Огромную помощь в бою оказало минное заграждение, установленное инженерно-саперной ротой 128-й бригады под командованием капитана Сергея Мелимуки (погиб 14 июля 2015-го). Подвиг бойцов Романа Жованика (до войны работавшего охранником в одном из отделений «Приватбанка»), остановивших прорыв превосходящих сил противника – выдающийся успех украинской армии, но к огромному сожалению, за три года (!) этот подвиг до сих пор не признан Министерством обороны и Генеральным штабом ВСУ, ни один из воинов 128-й бригады за этот бой не награжден, никаких премий за уничтоженную и захваченную технику не начислено, вопреки всем фактам и многочисленным обращениям, включая народных депутатов. Дело не в деньгах - это реально копейки, дело в подвиге и мастерстве людей, которые в тяжелейших условиях одержали победу, не струсили – хотя в первом же своем бою в жизни столкнулись с превосходящей их многократно армадой. При этом парадоксально, что командование 17-й танковой бригады, куда был зачислен трофейный танк, подвиг своего экипажа в этом бою признало и своему экипажу премию оформило! А командование 128-й бригады, руководители Минобороны и Генштаба о своих бойцах не позаботились и внимания не проявили – надеюсь, новый комбриг Сергей Собко, который понимает значение подвига и его признания, сделает все возможное для восстановления справедливости. Опорный пункт «Алексей» («Льоха»« не был захвачен врагом, он до сих пор под контролем украинской армии, бойцы делали фото и видео фиксацию, трофейная техника поставлена на вооружение, так что военное командование не имеет права оправдываться «утратой документов». Это просто черствость и равнодушие, не понимание значения анализа успешных боев (After action review) для боевой подготовки и мотивации личного состава.
Цель данной статьи – привлечь внимание украинского общества к обстоятельствам сражения за опорный пункт «Алексей» («Льоха») в ходе Дебальцевской операции, добиться справедливой награды для героев, признания их заслуг, награждения и премирования.
Замысел наступления 4-й омсбр 2-го корпуса ВС РФ 21.01.2015 через позиции ВОП «Алексей».
Для того, чтобы подтвердить факт боя и украинской победы, мы использовали материалы противника. Российские пропагандисты, которые освещали ход боевых действий, 1 февраля 2015-го года выложили видеозапись разговора между одним из главарей наемников с позывным «Гранит» и блогером Brute Force. «Гранит» указан как военнослужащий бригады «Бэтмен» - таким было в то время обиходное название 4-й мотострелковой бригады, поскольку ее основой стала бандитская группировка «ГБР «Бэтмен», вот важный для нас фрагмент разговора:
«Гранит»: - Потери понесли те подразделения, которые выдвинулись по приказу вышестоящего командования. Про командира бригады «Алмаза» вы в курсе?
- B. F.: - Нет.
Г.: - Два дня назад разведчики бригады под командованием «Орла» ворвались в штаб и прострелили комбригу ногу. Комбрига сейчас вывезли в Москву. Он там проходит лечение. Насколько известно, со слов исполняющего обязанности комбрига «Бизона», он останется инвалидом - ходить может, но будет хромать. Пуля ему полностью раздробила тазобедренную кость. Какая дальнейшая судьба «Алмаза» я не в курсе.
- B. F.: - А это что произошел конфликт?
Г.: - Да, конфликт произошел на той почве, что, во-первых, разведка бригады предоставила полную информацию по району, в который мы выдвигались - про минные поля, про укрепрайоны, про 20 САУ, находящихся за Анновкой. У них там целый укрепрайон, состоящий … САУ, плюс их прикрывает бронетанковая группа, БТРы, «Буцефалы» и танки, … человек. Он полностью предоставил, что туда соваться не стоит и нельзя, положите людей. На что «Алмаз» просто закрыл глаза, выдвинул туда танки без БК (боекомплектов). Им сказали, что вы выдвигаетесь кто на учения, кто на ремонт. Соответственно, у них даже зарядов к пулеметам не было, не говоря уже о снарядах в пушки. Выдвинули на позиции вместе с машинами сопровождения с БК, вместе с медиками, вместе с кухнями, вместе с личным составом на «Уралах». Когда мы вышли в точку соприкосновения с противником, не зная того, что там находится противник. То есть данные бригадных разведчиков нам просто не предоставили. Хотели нахрапом взять. Соответственно, по нам открыли шквальный огонь из минометов, из «Градов» и других установок АГС, ПТУРы и т.д. В результате, пришлось отступить. Потом от разведчиков я узнал, и командир роты узнал, что мы скакали по минному полю, которое было пристреляно и было заминировано. Разведчики это докладывали. Соответственно, людей послали, людей положили много, и разведчики на этой почве приехали в штаб и прострелили ногу нашему комбригу.
- B. F: Правильно сделали.
Г.: Это правильно. Это как по обстановке».
Согласитесь, впечатляющая картина – разгром противника, российскому комбригу свои же подчиненные прострелили ногу! Но о каком точно бое под Дебальцево шла речь в этой аудиозаписи? Никаких точных указаний в тексте нет, напротив занятой противником Анновки и Санжаровки находилась цепочка украинских опорных пунктов. Оставалось только гадать. Подробных описаний боя, который бы отвечал представленной картине с нашей стороны не было. И вот большая удача пришла в октябре 2017-го - появились новые свидетельства боя со стороны врага, которые снимают все сомнения и позволяют восстановить историю.
24 октября 2017-го года известный предатель и наемник из 4-й мотострелковой бригады ВС РФ Максим Фомин, опубликовал видеоинтервью с другим наемником, из разведывательной роты этой же бригады, лицо которого закрыто маской – он рассказал как был участником боя на опорном пункте «Льоха» под командованием российского офицера с позывным «Алмаз» - и указал точные детали, которые позволяют нам безошибочно определить место сражения и всех его героев:
«Самая большая ошибка, которая была очевидна, особенно для разведки, не была проведена абсолютно доразведка ситуации на высоте. Группа, которая должна была выйти и проверить наличие противника на высоте, в последний момент ей дали от ворот поворот, сказали, что все известно, противника нет. Стоит просто зайти походной колонной, разместиться и удерживать высоту… Бронетехника легкая, БТР, БМП, ЗУ на МТЛБ, несколько танков и пехота на «Уралах». Минимум 10 БМП и 3-4 танка, ну и пехоты не меньше ста человек. Передовая часть пехоты имела где-то человек 30-50, рассаженная по бронетехнике. Перед выходом на высоту была линия электропередач, она была как негласная граница, где с высоты можно наблюдать поле. Как только пересекли линию электропередач, в принципе, вышли уже на видимость противнику. Что спасало колонну от полного уничтожения – это наличие тумана. Был глубокий туман, таял снег, колонна спокойно себе продвигалась вперед. В этот момент послышался впереди хлопок – подрыв танка на минном поле. Колонна зашла на минное поле, не понимая, что она уже в зоне огня противника. Мнение людей – что силами 4-й бригады проводилась разведка боем. Просто какие-то чины, поставленные в штабах, и непосредственно «Алмаз» (российский полковник, командир 4-й мотострелковой бригады в этом бою – Ю.Б.), который понес заслуженное наказание не только за провал этой операции, но и за многие другие свои ошибки, проводили разведку боем. Но, самое страшное, не поставив в известность личный состав - просто отправили его походной колонной на высоту с противником. Была стопроцентная уверенность и наставления командования таковы, что там противника нет. То есть на предложение пойти проверить есть ли там противник получили полный отказ. «Двигаться походной колонной, все нормально». Танк подорвался и с высоты открыли огонь с трех направлений – ураганный, перекрестный огонь. Сначала это были ПТУРы, «сапоги» (снаряды безоткатного оружия СПГ-9 – Ю.Б.), потом стрелковое оружие. Когда танк подорвался, я находился примерно во втором или третьем экипаже БМП, на «броне». Было понятно, что это не фугас, а ТМка (противотанковая мина ТМ-62 – Ю.Б.). Хлопок – и танк просто встал, экипаж остался цел, получил контузию, они вышли живые из боя (по словам командира ВОП «Льоха» Р. Жованика танк до подрыва или в момент подрыва получил снаряд от украинского танка – Ю.Б.). Я дал приказание, поскольку был старший по экипажу, «пехоте – спешиться». Быстро уйти по-над посадкой, уйти от бронетехники, чтобы не попасть под огонь по броне. Мы залегли по-над посадкой, в принципе, это спасло нам жизнь. Поскольку начали обстреливать бронетехнику, колонну, которая в походном положении была крайне неэффективна, и давать ответный огонь попросту не могла, поскольку смотрели, грубо говоря, в задницу друг другу, и развернуться в боевой порядок уже просто не могли под ураганным огнем. Более того, такая халатность, экипажи были не тренированные, люди были не обучены такой операции. «Советники» наши, присланные из России, вместо того, чтобы заниматься обучением личного состава, занимались выпиванием алкоголя, развлечениями и прочим («советниками» наемники «ЛДНР» называют на жаргоне российских офицеров, которые фактически командуют всеми воинскими подразделениями 1-го и 2-го армейских корпусов ВС РФ на Донбассе – Ю.Б.). А «умные», в скобочках, прапорщики старшины, которые были набраны я не знаю, наверное, с рынка грузчиками, и которые почувствовали себя «завхозами» местного уровня, вместо того, чтобы давать возможность людям заниматься, решали свои какие-то бытовые вопросы: кто там должен мести туалеты, этажи, нести какие-то парадные караулы возле каких-то великих командиров. И конечно, личный состав просто тупо не тренировался, и к таким ситуациям просто были не готовы. От большой паники спасли только люди, которые имели боевой опыт и нормальные давали приказания. Дальше по нас пошел шквальный огонь, вначале с фронта, фронт у нас получился с левую руку. Огонь был настолько интенсивный, что мы просто могли поднять даже головы. Спасло нас бруствер, возвышенность, и лесные насаждения, куда пули рикошетили. БМП, которая ехала за нами, получила попадание с ПТРД или ПТРС зажигательным патроном, загорелась, сдетонировал боезапас (ПТРД или ПТРС у бойцов Жованика не было – Ю.Б.), наша «броня» осталась целая, но экипаж был тупо не готов к такой ситуации, сначала спешился вместе с нами, потом залег, и они, в принципе, героически выводили пехоту в сектор, который уже был не под обстрелом. Танковый экипаж, который ехал перед нами, спешился, убежал из танка и залег по-над посадкой. Танк, который перед нами, был абсолютно цел, просто экипаж был не готов к бою. Страх быть сожжеными ПТУРом – морально не готов. Сопротивление оказывал один экипаж танка, один экипаж БМП-2, и экипаж ЗУ на МТЛБ, вот те три единицы техники, которые вели бой, организовали огневое прикрытие отходящим подразделениям. «Советники» (российские офицеры – Ю.Б.) просто тупо убежали, не хочу называть их имен, «советник», который должен был руководить боем, не зашел на эту высоту вообще, подразделения выводились силами местных командиров. Я могу назвать только имена тех командиров, которые занимались спасением. Это позывной «Шумер», на данный момент командир 3-го мотострелкового батальона (4-й бригады – Ю.Б.), командир разведки Даев – вот это два человека которые занимались эвакуацией личного состава. Обошлись минимальными потерями, но это все вторично, первичен Господь Бог, который защитил туманом и погодными условиями. Один экипаж, который прикрывал бойцов до последнего, выводил разведку, был сожжен ПТУРом, позывной «Али», он сгорел с экипажем БМП (причиной поражения этой БМП могла быть также либо украинская БМП либо гранатомет СПГ, ПТУРов у украинских воинов в том бою не было – Ю.Б.). Общие потери не знаю, но считается, что минимальные были потери, просто повезло, благодаря погодным условиям. Противник находился к передовому дозору – 400 метров, там, где находился я – 500-600 метров. Нас спасла дистанция, нас спас туман, и быстрый своевременный отход. Потери противника мы не знали. Танк, БМП и ЗУшка их подавили. Если это реальная разведка боем, это был не просто провал, а реальное преступление. Мы пробыли на этом участке всю Дебальцевскую операцию. Эту высоту пытались штурмовать «Вагнер», все знают, кто занимается военной нашей историей, кто это такие. Тоже закончилось неудачей и большими потерями, достаточно большими».
А вот как шел бой 21 января глазами наших военных, рассказывает Роман Жованик, командир опорного пункта «Алексей»:
Схема боя на опорном пункте «Алексей», начерченная командиром ВОП Романом Жоваником.
«Мені 53 роки. Я закінчив Рязанське повітряно-десантне училище за часи СРСР, став командиром взводу 37-ї десантно-штурмової бригади у Калінінграді, був у гарячих точках СРСР. Після розвалу Союзу повернувся в Україну. Коли почалась війна я працював охоронцем у «Приватбанку», нажаль, тривалий час не міг потрапити до армії, у Києві мене не взяли, а ось на Закарпатті мене нарешті мобілізували. Перший справжній бій для мене та моїх хлопців стався 21 січня. Були обстріли, посилені обстріла, а тут - тиша. Коли чую, солдат кричить:»Танки». Це було о 14-й годині приблизно, 21-го січня. Мене наче сила якась підняла, моментально «бронік», зброю, карту і в окоп. В окопі дивлюся - дійсно танки. Нарахував колонну 28 одиниць техніки, вони їдуть як на параді. Танкі, БМП, декілька «Уралів». Кричу: «Всі до бою!» «Бронік» дибом на спині від відчуття бою. Рахую, нас 26 чоловік, разом з трьома приданими нам танкістами. Чому так мало? Забрали в мене трьох сержантів та солдата, класних хлопців, за поповненням направили, але не повернули їх мені, забрали в інший підрозділ. Так шо 26 було, а не 34, як потім десь в інтерв’ю замполіт сказав. Але то таке, воювати треба тими силами які є, а не тим що мрієш, на війні завжди так. Головне - для усіх бійців крім одного це був перший бій у їхньому житті, і ніхто не підвів, ми діяли згуртовано, а це для командира є результат. І ось їде колонна. Перед нами встановили мінне поле група бійців командира інженерно-саперної роти 128-й бригади капітана Сергія Мелимуки. Я розраховував на танк 17-й танкової бригади, там був надійний танкіст Ігор «Пуштун», він воював в Афганістані. Противник наблизився до нашого мінного поля – дистанція метрів 400-600 метрів до передової машини, вони як не дивно нас не бачать. Туман. Постріл «Пуштун» влучає в першу машину, колона стопориться. Але після цього пушку клинить, залишається тільки НСВТ, з якого він потім стріляв. Прикро, бо інакше б ніхто з них не втік. Але війна то завжди збіг випадковостей. Починається запеклий бій - машини противника вишикуються у лінію і починають теж бити. В мене було СПГ-9, БМП-2. Танк наш відволікав їхній вогонь. З кулемета ми підбили «Урал». Дистанція була до нього 600-700 метрів. Там на «Уралі» солдати були, вони спішувалися вздовж «зеленки» й відкрили прицільний вогонь. СПГ теж влучає в танк. Вони намагалися зробити другий ешелон та організувати бій. Це не був такий розстріл, як розповів в інтерв’ю той найманець, бо противник на протязі всього бою зберігав багаторазову перевагу у чисельності та у вогньовій потужності. Одна БМП в них діяла сміливо - хотіла проїхати вперед, атакувати, але наїхала на міну. Три чи чотири бойові машини виїхали в лінію і вони починають вести зосереджений вогонь. А танк наш не стріляє, тільки БМП короткими б’є чергами, та СПГ працює, ну і стрілецька зброя. Замало, щоб знищити таку велику колонну, яка вийшла на таку коротку відстань. Та я вже координати визначив, вихожу напряму на бригадну артилерію. Артилерія допомогла, дуже швидко їх почали накривати. Супротивник під обстрілом знову дезорієнтувався, вогонь по нашим позиціям посилився, вони використали дими, вони почали артобстріл. А залишки колони розгорнулися і вони почали відходити. Машин залишилося багато на полі.
Насправді, на відміну від того що розповідає цей найманець, їхні танкісти доволі кучно били, бо їх було багато, а у мене не було хоча б одного протитанкового ракетного комплексу. Було пряме влучення по нашому танку, але він був у капонірі, тільки башту видно. Так ось старшину-танкіста вибухом відкинуло з танка, так він з автоматом відстрілювався потім. В цей день у нас поранених не було. Обійшлося.
Увечері нас посилили – прийшло чоловік десять взводу вогньової підтримки з трьома СПГ. Вночі росіяни хотіли витягати техніку, що залишилася на полі бою, частину якої вони просто покинули, і щось їм дійсно вдалось витягти. У нас не було сил, щоб йти вперед та закріпитись. Ми стріляли з стрілецької зброї, я замовляв артилерію, артилерія шурує по нім, вони відійшли за рубіж, і до ранку обстріли по нашому опорнику були. Виставив дозорних, щоб особовий склад міг трохи передохнути. Практично ніхто не спав, на адреналіні. Сусідні позиції теж воювали, ми їм допомагали. Потім ще 28-го січня був бій, теж розбили велику колону, разом з сусіднім опорником «Серьога». Нам прислали два танки, нажаль, вони теж були не зовсім справні. Але ми змогли на наступну ніч витягнути танк та БМП-1, ці трофеї були передані наскільки я чув, танк – у 17-ту танкову бригаду, а БМП-1 – у нашу 128-му. Мої бійці також оглянули розбиті машини колону, взяли документи, взяли карти, паспорта, флешки. Це все передали командиру батальону. Тому я дуже здивований, що наш бій ніхто не визнає у Києві, коли стільки документів та фактів. Ми ж цю позицію не здали, опорний пункт «Олексій» досі під контролем нашої армії. То як таку купу документів можна загубити? Мене за війну нагородили відзнакою міністра оборони, та я собі нічого не вимагаю. Я хочу, щоб ордени отримали мої бійці, прості недосвідчені мирні люди, які не побігли в тил, не ховалися, а стали в цьому бою справжніми воїнами, які прикрили стратегічний напрямок в дуже складних умовах, які стільки боїв пройшли та не здали наш опорний пункт, попри численні атаки та обстріли, і вважаю справедливим, коли на визнання наших дій будуть нараховані премії за захоплену техніку. Там насправді, якщо на всіх розділити, то копійки будуть, але то справа принципу. Треба ж близьким та рідним знати, що саме їхні батьки зробили на фронті. Також я хочу визнання подвигу наших саперів капітана Мелимуки, він з групою своїх бійців підірвався на міні в липні 2015-го… Я переконаний, що визнання нашого бою підсилить авторитет збройних сил та моєї 128-ї горно-піхотної бригади».
Рассказ сапера 128-й бригады Андрея Мельника:
«Я был в составе группы бойцов нашей инженерно-саперной роты 128-й бригады еще осенью 2014-го года, когда на том участке фронта все было спокойно. Детали постановки рассказывать не буду, наши до сих пор держат там позиции. Задача была плотно прикрыть подступы. Устанавливали для прикрытия опорного пункта и подходов к нему заслон противотанковых мин ТМ-62, растянули проволоку, чтобы блокировать гусеницы танков, также устанавливали противопехотные мины ОЗМ и МОН-100. Наша работа – заслуга наших замечательных командиров. Командовал этой операцией блестящий офицер, командир инженерно-саперной роты Сергей Мелимука, также в нашей группе был старший лейтенант Николай Михайлишин. Это были кадровые офицеры, которые глубоко понимали свое дело. Надеюсь, подвиг бойцов опорного пункта будет признан, тому есть много свидетелей. К сожалению, Мелимука, Михайлишин и еще трое бойцов саперной роты подорвались на мине под Станицей Луганской в июле 2015-го, вечная им память».
Рассказ танкиста 17-й танковой бригады Игоря Рязанцева, позывной «Пуштун»:
«Мне 57 лет, я воевал еще в Афганистане, 1981-83-й, в таш-курганском полку, на танке Т-62, был прикомандирован к десантно-штурмовому батальону, сопровождал колонны. Живу я в Кривом Рогу, сепаратистском городе, но я за Майдан очень переживал, не понимал, как я там могу помочь. А когда началась война, мой сын пошел добровольцем в 25-ю воздушно-десантную бригаду с первых дней, а меня не берут – возраст. Решил пойти в добровольческий батальон «Донбасс», там пошел в разведгруппу командира с позывным «Атос», все были отличные боевые мужики, отличное было подразделение, но почему-то нам повоевать не дали. И пошел я все-таки у себя в городе в 17-ю танковую бригаду, это уже август 14-го года был, думаю, по специальности у меня больше шансов повоевать будет. А некоторые мои друзья остались в «Донбассе». И вот 29 августа 2014-го, когда наши пошли на прорыв из Иловайска, мой друг-разведчик с позывным «Стафф», набрал меня, и оставил телефон включенным, чтобы я слышал как идет прорыв. И я включил в казарме телефон на громкую связь, собрал солдат, сказал им: «Слушайте, как ваши товарищи идут в бой за Украину!». И мы слышали бой, слышали, как по ним бьют россияне со всех сторон. «Стафф» погиб в том бою, который мы слышали по его телефону… Я попал в армию и понял, что еще долго у нас ничего не изменится. Потому что опять встретил тот же самый советский служебный онанизм, как на моей срочной службе. Боролся с этим каждый день, идет война, завтра в бой, а солдат убирать заставляют постоянно вместо боевой подготовки. Я им объясняю, у меня опыт, а офицеры войны не знают вообще – они мне «Дед, иди посиди!» Совковое воспитание. А потом меня перевели в 1-й батальон и я попал под Дебальцево. Наш комбат Лакша людей ценил, постарался нас обеспечить запчастями, топливом, маслом, танк был на ходу. Но было много совкового бардака, который повлиял на ход боя и едва нас всех не погубил. Нам запретили стрелять из пушки. Ну что за дела? Надо было стрелять каждый день, тренироваться. А еще… наводчика мне в экипаж дали – он слепой практически был, когда смс отправлял телефон перед самым носом держал. Молодец, парень, что пошел в армию, не струсил, конечно, но кто ж его наводчиком, блин, сделал, попался бы он мне… Наводчика комиссовали потом. Представьте себе, экипаж не провел перед боем ни одной стрельбы на полигоне! Запрещено нарушать перемирие! Совковые методы управления, о последствиях генералы не думают.
И вот наступил тот день. Я услышал взводного Рому – «До бою! Колонна спускается!» Мы в танк. Колонна идет на прямую наводку, танки впереди, дистанция сокращается, вот уже 500 метров дистанция, для танка это просто стрельба в упор, тут не промажешь, танк стреляет прямой наводкой на 2 километра. И тут наводчик мой докладывает: «Я ничего не вижу!» Чего?! Я командую доходчиво, навелись, увидел. Говорю: «Огонь!» А он мне: «А у меня бронебойный заряжен». Ну, елы-палы: «Да какая разница, огонь!» И мы стреляем - попадание. Я тут же снова: «Выстрел!» А нет выстрела. Откатное устройство вышло из строя. Вот что значит пушка не работает, вот цена «перемирия», где стрелять запрещено! Чтобы мрази не продвинулись, я по ним с пулемета огонь открыл. Из колонны развернулись три танка, и отработали по нам, я как увидел стволы, подумал: «Отвоевался, хохол!» Два снаряда ударили рядом, третий – прямо по мне! Взрыв, рикошет от брони, меня смело с танка. Потом бросали танк на скорости вперед – назад, чтобы откатник сработал, но не помогло. А так бы с той колонны никто не ушел.
На поле я видел из уничтоженной техники два танка, две БМП, «Урал», ГАЗ-66, джип. Еще один танк и БМП противник бросил целыми. После боя забрали мы в бригаду танк Т-64БВ полностью исправный. Проверили номера, оказалось, танк не из Крыма, а российский. Оснащен гораздо лучше наших, все механизмы в идеальном состоянии, аккумуляторы отличные литиевые, прекрасно работает. Танк мы трофейный назвали «Белоснежкой», он вроде до сих пор в строю служит. А кому БМП трофейная досталась, не знаю, очевидно, 128-я забрала. У нас в бригаде этот бой официально признан, ведь трофей забрали. И за этот трофей наш экипаж получил премию. Я получил 11 тысяч гривен. Да, за танк 48 тысяч положено было, вроде на троих не по 11, а по 16, но то я не знаю, кто премии так выдавал, того и спросите. Почему если у нас бой признали и отметили, то в 128-й бригаде не признали, объяснить могу только одним: советские порядки».
Уничтоженный танк Т-64БВ
Уничтоженный танк Т-64БВ
Уничтоженный танк Т-64БВ
Танк Т-64БВ - трофей, захваченный после боя на опорном пункте «Алексей» 21 января 2015-го года. Танк под именем «белоснежка» в составе 17-й танковой бригады
Офицер ВСУ позывной «Банзай», который сейчас занимает позиции в этом районе, сообщил:
«Техника, подбитая в боях 14-15 годов по большей части остается на своих местах, не все вывезли на металлолом пока еще. Перед опорным пунктом «Алексей» хорошо заметны корпуса разбитой техники противника. Наблюдаю визуально примерно 600 метров от нас – «Урал» 4320, трехосный с тентом, БМП-1 в 800 метрах, БМП-1 на 1000 метров, между ними танк».
Первая уничтоженная БМП-1
Вторая уничтоженная БМП-1
Трофейная БМП-1, захваченная после боя на опорном пункте «Алексей» после боя 21 января 2015-го года
Значение успешного боя на опорном пункте «Алексей» для всей Дебальцевской операции
Это было первое крупное сражение Дебальцевской операции, первый лобовой российский удар. Как видно по карте, и эти данные подтверждались картами, захваченными и переданными в СБУ, в случае прорыва через опорный пункт, российское командование планировало выход на поселок Мироновское. Это означало окружение всей дебальцевской группировки численностью до 2,5 тысяч военнослужащих. Ситуация висела на волоске буквально. Если бы неопытные солдаты дрогнули, побежали под обстрелом, если бы сдали опорник, это привело бы к тяжелому поражению наших войск.
В ходе боя на опорном пункте «Алексей» была достоверно разбита ударная группа 4-й мотострелковой бригады 2-го корпуса ВС РФ на Донбассе, в составе до 6 танков, до 12 БМП и БТР, МТЛБ с ЗУ-23-2, до 6 грузовых и легковых автомобилей, не менее 150 человек личного состава, под командованием российских офицеров, в частности, общее руководство – командир бригады полковник с позывным «Алмаз». По анализу свидетельств участников боя – это не было «разведкой боем». Думаю, «Алмаз» поставил задачу на прорыв на Мироновское в расчете на подавляющее превосходство в силах, рассчитывая обеспечить полную внезапность, и не ожидая встретить серьезное сопротивление. Думаю, налицо была переоценка российским командованием боеспособности вновь созданных частей наемников. Россияне полагали, что впервые применив в войне ударные кулаки и крупные силы бронетехники и артиллерии, они ошеломят украинцев и даже в случае огневого контакта препятствий не возникнет. Противник благодаря радиотехнической разведке хорошо был осведомлен о состоянии украинских войск. Для планирования подобной операции штабом 2-го армейского корпуса ВС РФ были и объективные предпосылки. Противник хорошо знал о невысокой численности украинских подразделений на Дебальцевском плацдарме, не высоком уровне боевой подготовки, недостаточной вооруженности, тяжелых бытовых условиях, которые истощали личный состав и резко снижали боеспособность пехоты. Поэтому внезапность, инициатива, концентрация превосходящих сил вполне могли бы привести противника к успеху даже в случае лобовой атаки. Силы были слишком не равны. 26 человек, с неисправным танком, одним исправным гранатометом СПГ и БМП с не вполне исправной пушкой, не смогли бы оказать длительного сопротивления в случае реализации противником численного превосходства. Решающим фактором, не учтенным россиянами оказалась воля и характер украинских бойцов. Крупных резервов, сопоставимых с группой «Алмаза» у украинцев на этом участке на тот момент просто не было. Мироновское не было прикрыто. В то время как противник действовал компактными ударными группами 2-й, 4-й мотострелковой бригад, 6-го отдельного мотострелкового полка, отдельного танкового батальона «Август», мог свободно маневрировать и наращивать силы на этом участке фронта. Противник резко недооценил боеспособность украинского опорника. Изолированные пункты, где люди уже четыре месяца жили в земле, без каких-то бетонных укрытий, хороших бытовых условий, без нормальной боевой подготовки, оказали неожиданно сильное сопротивление. Российские командиры, по советской школе, не управляли боем из боевых порядков, находились в тылу, и не могли ни оценить обстановку, ни оперативно принять решения. Это приводило к потере управления боем в случае сопротивления, а для плохо подготовленных и недостаточно слаженных штурмовых отрядов потеря управления всегда на этой войне означает поражение и отход. Внезапный контакт, минное поле, постоянный обстрел, отсутствие управления – все это не позволило российскому отряду реализовать свое численно преимущество. Последствия этого боя в случае прорыва имели бы самые драматические события. И потому отдать дань уважения всем участникам боя просто необходимо. Это настоящий день славы для 128-й горно-пехотной бригады, которым надо гордиться и изучать.
Минное поле, установленное саперами капитана Сергеем Мелимукой и старшего лейтенанта Николая Михайлишина, сыграло важнейшее значение в этом бою, и заслуживает отдельного признания.
Артиллерийская поддержка 128-й бригады не позволила противнику развернуться для атаки.
И, конечно, ключевое значение имели мужество и стойкость принявшего свой первый бой гарнизона опорного пункта «Алексей», заслуживают самого высокого признания и наград, вот список героев, составленный командиром старшим лейтенантом Романом Жоваником:
Антоловцi С.С., Онiщук А.В., Колiсник М.В., Угринчук, Цибар Ф.Ф., Лазаренко В.М., Калiнiков С.В., Бабiiв М.Д., Потопальский В.В., Бейсюк В.В., Станiславчук А.О. Дячишин Р.Й., Iванюк В.В., Харкавий Ю.В., Войтишин Ф.В., Гетьман А.Р., Баб'як I.В., Нiкiтiшин Ю.О., Стефурак В.Ю., Цимбала О.М., Хрусюк О.М. Кузьмiн В.В., Баланс С.В., Рязанцев I.В., Сивокобильський М.А., Жованик Р.С.
