Регламентный комитет, который успешно «продинамил» Луценко с четырьмя членами «великолепной шестерки», в случае с Бориславом Розенблатом был практически лишен выбора. И лишил его выбора сам Розенблат
Казалось, после того как доказательства НАБУ и ГПУ по «подельнику» Розенблата Максиму Полякову комитет совсем не убедили, такая же легкая прогулка ждет и Борислава Соломоновича, но во втором случае доказательства были настолько наглядными, что не рекомендовать парламенту снять неприкосновенность с Розенблата комитет просто не мог.
Что бы там не говорил Розенблат и его адвокаты о художественных достоинствах показанного всей стране фильма и незаконности получения его как доказательства, их слова выглядят не слишком убедительно. С формально-юридической точки зрения они может и правы, но обществу того, что оно увидело в «художественном фильме» от НАБУ и ГПУ, более чем достаточно, чтобы сформировать вполне четкое мнение о Розенблате. В то же время о его «подельнике» Полякове все далеко не так однозначно. А все потому, что последний оказался куда более искушенным в тонких вопросах депутатской деятельности.
Разумеется, факт вины в коррупции и Розенблата, и Полякова, и других фигурантов громких коррупционных дел может решать суд и только суд. Мы никоим образом не пытаемся кого-либо в чем-либо обвинять. Но если чисто гипотетически оценивать увиденное на записях НАБУ, то становится очевидно, что в нынешних своих проблемах господин Розенблат должен винить исключительно себя. Все выглядит так, будто Борислав Соломонович как человек в политике относительно новый просто не сумел или не захотел овладеть весьма нехитрыми методами предосторожности. В отличие от своего коллеги по несчастью Полякова.
Сравнивая записи с участием первого и второго, можно сформулировать несколько «золотых правил коррупционера», которые позволяют повышать уровень своего благосостояния с минимальным риском для собственной свободы. Еще раз подчеркнем, и Розенблат, и Поляков абсолютно честные люди, которые ни в чем не виноваты, пока суд не докажет обратного, их примеры мы используем лишь теоретически.
Итак, первое правило. С потенциальным взяткодателем высокопоставленный чиновник не должен встречаться лично нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах, а делегировать эти переговоры помощникам, которые в случае чего и «попадают под раздачу». Как видим, НАБУ не предоставило ни одного «фильма», где бы Поляков лично вел переговоры с «агентом Катериной». Вместо него разговаривала всегда помощница, и что бы она во время таких встреч не говорила, как бы не ссылалась на шефа, всегда можно сказать, что это ее фантазии, наветы или оговоры.
В то же время Розенблат лично наговорил под камеру «агента Кати» на целый час «художественного фильма», и его лицо постоянно на виду. Соответственно отвертеться репликой: «Я вашу Катю знать не знаю и в глаза не видел» не получится никак.
Второе правило. В разговоре с потенциальным взяткодателем, в том числе и через средства связи, никогда нельзя упоминать слова «деньги», «вознаграждение», «заохочення» и другие, которые можно четко трактовать, как «взятка». Также нельзя озвучивать вслух суммы и названия валют. В этом контексте очень показательна реакция Полякова на слова его помощницы, которая «получила пять». «А не понимаю, что такое пять», - ответил Поляков по телефону, попросив связаться с ним по другому каналу связи. В то же время Розенблат неоднократно позволял себе называть суммы в совокупности с наименованием иностранных валют, чем и подписал себе если не приговор, то как минимум ярлык коррупционера.
Если же говорить необходимо, то всегда можно придумать некий эвфемизм, который к делу потом никак не пришьешь. Тот же Поляков на записях НАБУ говорит своей помощнице о «необходимости решить вопрос» из чего никак невозможно сделать однозначный вывод, в то время как для помощницы суть «вопроса» была явно понятной. Можно даже придумать некий конспиративный язык, в котором, например, во фразе «Вам нужно подготовить отчет по нашему вопросу на 200 страниц» будет заложен некий тайный смысл, разгадать значение которого будет очень несложно, но никаких прямых указаний на преступную деятельность нет.
Правило третье. Ни один коррупционер не должен лично получать деньги в руки от взяткодателя. Эту функцию нужно делегировать кому-то из подчиненных, и происходить все должно тогда, когда «шефа» физически нет поблизости, чтобы факт передачи денег было крайне сложно связать непосредственно с личностью коррупционера. И разумеется, деньги не должны передаваться сами по себе, не запечатанными в конверт, не сложенными в сумку или коробку. Розенблат этого правила старался придерживаться и теперь может отвечать на все обвинения: «Я никаких денег в глаза не видел и в руках не держал». Однако все это выглядит не слишком убедительно, поскольку процесс передачи денег и лицо Розенблата попадало в одно видео без явных склеек, и убедить всех, что он тут совсем не при чем, Бориславу Соломоновичу будет теперь куда сложнее.
И наконец, четвертое правило. Коррупционер ни в коем случае не должен вести дел с непроверенными и случайными людьми с улицы. Мы, конечно, не знаем, как «агент Катерина» вышла на своих «клиентов», как ей удалось втереться в доверие. Но в некоторых случаях, попавших на камеру, вела себя она достаточно подозрительно для своих «партнеров». Как минимум несколько раз явно демонстративно передавала деньги, чтобы купюры попадали в кадр и также демонстративно пересчитывала, озвучивая суммы вслух. Все это могло натолкнуть ее «партнеров» на подозрения, но не натолкнуло.
Как дальше сложится судьба Розенблата и Полякова в частности и всей «великолепной четверки» в целом, нам пока не известно. Как бы там ни было, до возможного суда и несколько менее возможного срока в этих делах еще очень далеко. Единственное, что хочется добавить напоследок, так это то, что последний член «шестерки» - одиозный экс-регионал Михаил Добкин - вряд ли доволен результатом сегодняшнего заседания. Он в списке кандидатов на лишение неприкосновенности последний, и тенденция складывается не в его пользу. Кроме того, наличие в списке рекомендованных к лишению иммунитета представителя БПП Розенблата умножает на ноль его аргументы о преследованиях по политическим мотивам.
