Протест — один из важных каналов связи между властью и гражданами. Государственный инструмент для обеспечения реализации этого протеста — органы правопорядка. К сожалению, свобода мирных собраний, даже после Революции Достоинства, остается деликатной темой для украинского общества. Об этом свидетельствуют и примеры последних массовых акций: непропорциональные действия правоохранителей в Днепре, где 9 мая органы правопорядка превысили служебные полномочия, применив чрезмерную физическую силу и слезоточивый газ; Марш равенства в Киеве; резкие протесты под Верховной Радой, сопровождавшие конец политического сезона.
Практически параллельно с этими событиями из Министерства внутренних дел зазвучали заявления об изменении стратегии полиции во время массовых мероприятий. Речь идет, в частности, о приоритете введения тактики переговоров и отходе от силовых методов. Подчеркивают это в течение последних трех месяцев глава Нацполиции Сергей Князев и первый заместитель министра внутренних дел Сергей Яровой, отвечающий в ведомстве за общественную безопасность. Изменение риторики полицейского руководства вдохновляет, ведь необходимость пересмотреть методы работы полиции на мирных собраниях назревала давно. Однако соответствуют ли упомянутые стратегии реальным практикам рядовых полицейских и почему только теперь об этом начали говорить в МВД?
Сила есть... Как наша милиция нас берегла
Унаследовав еще от советской милиции наработанные шаблоны в работе с общественно-политическими движениями, украинские правоохранители не спешили менять свою тактику на протестах. К 2014-му ключевой силой милиции в сфере общественной безопасности был «Беркут». Он действовал методами активного силового вмешательства, полученными в наследство от позднесоветского ОМОНа. Трудно назвать «защитой общественного порядка» непропорциональность действий его сотрудников и применение силы даже там, где участники акции были настроены мирно. Грубыми действиями «Беркута», в частности, закончился митинг против произвола милиции — Врадиевский марш в 2013 году. К сожалению, очевидная зависимость: силовые методы приводят лишь к эскалации конфликта и увеличению числа несогласных с действиями власти, — украинских правоохранителей ничему не научила.
В то же время западные исследователи выделяют несколько институциональных факторов, усиливающих вероятность применения насилия полицией.
К ним относят, в частности, отсутствие персональной идентификации полицейского. Неузнаваемый полицейский скорее применит силу, чем идентифицированный. Пример Майдана свидетельствует, что анонимность приводит к безнаказанности, поскольку потом трудно выяснить, кто применял насилие, а кто — нет. Кроме того, серьезной проблемой является излишняя милитаризация полиции. Организованные на военный лад отряды полиции более склонны к агрессивным действиям. Это связано прежде всего с иерархической природой формирований и слепым подчинением приказам.
В соответствии с международными стандартами деятельности полиции во время акций протеста, применять силу можно только в крайнем случае, когда другие средства не дали результата. Полиция, которая поэтапно уходит от указанных недостатков и продвигается в сторону тактики переговоров с протестующими, соблюдая пропорциональные средства, — будет более эффективной в обеспечении общественного порядка.
Уход от старых шаблонов и силовых методов
В 2014—2015 гг. о каких-то изменениях говорить было еще трудно. О том, что стратегия действий правоохранительных органов и система обучения личного состава МВД на тот момент никаких изменений не претерпели, свидетельствуют события под Верховной Радой 31 августа 2015 г., когда в результате противостояния погибли четыре бойца Нацгвардии.
Заявления о необходимости реформирования системы безопасности во время проведения массовых мероприятий впервые зазвучали только в этом году. Их катализатором можно назвать печально известные события в городе Днепре 9 мая. Именно после них, в июне—июле первый заместитель министра внутренних дел Сергей Яровой несколько раз говорил, что время, когда украинские правоохранители только силой «разруливали» ситуацию, закончилось, и теперь порядок во время массовых мероприятий должен обеспечиваться без чрезмерного применения силы. «Уходите от старых шаблонов и силовых методов», — звучит во время заседания полицейского руководства. В середине июля на сайте ведомства появляется новость под заголовком «МВД изменило тактику правоохранителей на массовых мероприятиях». Основной акцент: полицейские должны «говорить и объяснять [протестующим] необходимость соблюдения порядка, предупреждать об ответственности, о возможности провокаций». Отмечу, что ранее использование старых практик не ставилось руководством под сомнение.
Похоже, украинская полиция начинает переосмысливать методы работы с протестующими. В свое время такую эволюцию прошли полиции стран Западной Европы и Северной Америки. Они еще в 1980—1990-х поняли, что активное силовое вмешательство заканчивается большими потерями как среди протестующих, так и среди личного состава. Началось внедрение тактики переговоров и минимизации силы, основной принцип которой заключается в том, чтобы избегать физического принуждения настолько, насколько это возможно. Полиция ищет возможности для переговоров, появляется понимание, что действия полицейских непосредственно влияют на рост протестов. Соответственно, стратегия, направленная на ослабление напряжения, вероятно, позволит избежать насилия с обеих сторон.
Еще один характерный метод такой тактики — активный сбор информации. Полиция выстраивает свою стратегию в соответствии с типом протеста, анализирует, какие силы будут участвовать в мероприятии и выступят по другую сторону баррикад контрсобрания. «Мы изменили тактику подготовки, серьезно занимаемся мониторингом ситуации, анализом и планированием каждого мероприятия. Собираем информацию из всех возможных источников... Только тогда, когда мы знаем об участниках и цели акции, определяем численность и состав полицейского контингента», — цитата г-на Ярового о реформировании системы безопасности на массовых мероприятиях.
Как начать диалог полиции и протестующих?
Важная новация, которую начала внедрять полиция в работе с протестующими, — «антиконфликтные группы». Это так называемая полиция диалога, на которую возлагаются задачи: содействовать проведению массовых мероприятий, защищать право граждан на свободу мирных собраний, поддерживать постоянный диалог с участниками, предотвращать возможную конфронтацию и способствовать деэскалации. Группа полицейских должна урегулировать конфликты несиловыми методами и «все эмоции брать на себя», — как описал это Сергей Яровой. Вот только пока что обученных работников — всего 120 на десяток крупнейших городов Украины, в Киеве — их только 10. К примеру, на Марше равенства нынешнего года «полиция диалога» растворились среди многочисленной акции. По данным группы общественного наблюдения «Озон», на акциях под Верховной Радой о снятии депутатской неприкосновенности участники антиконфликтной группы не были замечены вообще.
Эффективность урегулирования конфликтов путем переговоров доказывает один из последних протестов в поддержку Саакашвили под Администрацией президента: протестующие попытались прорвать кордон полицейских и нацгвардейцев на улице Банковой. Конфронтацию удалось остановить когда правоохранители пошли на компромисс и пропустили инициативную группу для переговоров. Однако эту тактику применили обычные полицейские, почему-то «полицию диалога» к митингу не привлекали.
Чтобы инициатива не осталась фасадной, ее нужно развивать как количественно, так и качественно, делая ставку в дальнейшем именно на тактику переговоров — урегулирование конфликта диалогом, а не дубинками.
Полицейский корпус до сих пор остается анонимным
Анонимность правоохранителей — проблема, которую так и не удалось решить после Революции Достоинства, несмотря на соответствующие требования нового Закона «О Национальной полиции». До сих пор немало правоохранителей не имеют индивидуальных опознавательных знаков (жетонов, нашивок и т. п.), поэтому их нельзя идентифицировать в случае нарушений с их стороны. В ходе всех без исключения последних массовых акций некоторые правоохранители прикрепляли жетоны к поясам или прятали их за бронежилетами.
Полицейские оправдываются: мол, не носят опознавательных знаков, так как их срывают протестующие. Действительно, за потерю жетона предусмотрена дисциплинарная ответственность. Очевидно, руководство полиции должно уделить вопросу идентификации должное внимание: логика рядового служащего должна срабатывать на то, что санкции будут налагаться, если он не прикрепит жетон, а не когда он, вопреки требованиям закона, спрячет его в карман.
Однако наличие нагрудных знаков с индивидуальным номером еще не означает узнаваемость работника полиции, ведь техническая сторона жетонов оставляет желать лучшего: номера читаются плохо, а на фото практически неразборчивы. Между тем идентификация — это не только жетоны: если полицейского невозможно идентифицировать по внешним признакам, он обязан предъявить человеку документ, удостоверяющий его полномочия. Это невозможно сделать без повышения культуры общения полиции с гражданами. Без надлежащей подотчетности благие намерения реформировать систему безопасности на мирных собраниях могут сойти на нет, ведь порой достаточно малейшей искры, чтобы вспыхнул конфликт.
Марш равенства. Как полиция меняла стратегию
Марш равенства — акция, имеющая как своих сторонников, так и ярых противников. Это делает мероприятие достойным особого внимания и подготовки, ведь органы правопорядка обязаны дать возможность высказать свою позицию обоим лагерям. До сих пор правоохранители не справлялись с поставленной задачей. В 2012-м из соображений безопасности шествие отменили, а в 2014-м милиция не смогла организовать охрану мероприятия. Нападениями и серьезными травмированиями самих сотрудников МВД сопровождался Марш в 2013 и 2015 гг.
Первые признаки изменения тактики появились в 2016-м, когда Национальную полицию возглавляла Хатия Деконаидзе, в том числе и из-за пристального внимания к этой проблеме со стороны международного сообщества. И хотя руководитель ведомства в этом году сменился, определенную преемственность и поддержку выбранного курса продемонстрировал Андрей Крищенко, начальник управления полиции в Киеве, уже во второй раз координировавший полицию на мирных собраниях в столице.
В 2016—2017 гг. Марш равенства проходил в центре Киева. Стратегия, отработанная в прошлом году, в этом году позволила правоохранителям действовать более слаженно и скоординированно, а следовательно — справиться с возложенными на них обязанностями по охране общественного порядка на этом мероприятии. Жертв или травмированных во время проведения самого Марша не было ни со стороны демонстрантов, ни со стороны тех, кто вышел выразить свое негодование. Полицейские тоже не пострадали: руководство отчиталось о «мелких царапинах» у двух сотрудников.
Примененную полицией тактику можно определить как Free Speech Zone (территория свободы слова), когда правоохранители создают безопасное пространство для выражения настроений отдельной группы людей. Впоследствии эту стратегию использовали во время празднования Крещения Руси на Владимирской горке. Улицы, по которым двигались колонны демонстрантов, были перекрыты Национальной полицией и Нацгвардией. Устанавливались фильтрационные кордоны с металлорамками, действовали пропускные пункты.
Такие меры охраны общественного порядка были заранее согласованы с организаторами. Собственно, полиция, контактирующая с протестующими, еще до начала мероприятия получает большое преимущество. Предварительный диалог организаторов и полиции создает определенные меры предосторожности: когда вы совместно с полицейскими договариваетесь о движении колонны, размещении туалетов, местах нахождения питьевой воды, медицинских пунктов, — это снижает вероятность применения насилия с обеих сторон, а следовательно, повышает шансы на то, что все пройдет спокойно. Для руководства полиции это возможность продумать до деталей свою тактику, чтобы гарантировать безопасность как протестующим и своему персоналу, так и возможным участникам контрпротестов.
Тактика правоохранителей во время Марша равенства — свидетельство того, что украинская полиция может действовать не по шаблонам, унаследованным от советской милиции, а создавать свои практики в соответствии с требованиями времени.
Закрепит ли полиция результат?
Между тем качественная работа стражей порядка на одном мероприятии не означает, что Национальная полиция Украины всегда обеспечивает право на мирные собрания на соответствующем уровне. Опыт показывает: полицейские действуют должным образом, только когда есть соответствующие указания и координация со стороны руководства, а без них — используют старые неэффективные методы.
Едва ли не самым сложным заданием для правоохранителей при обеспечении общественного порядка остается пропорциональность применения полицейских мер. Это касается и тех случаев, когда мирное собрание перестает быть мирным, а его участники начинают прибегать к нескрываемому насилию.
К сожалению, чаще всего полиция либо действует слишком активно, вмешиваясь и применяя силу, либо выбирает тактику невмешательства. Именно невмешательство — тренд последних трех лет, приводящий к росту насилия в условиях бездействия полиции. Последним показательным примером этой тактики были уже упоминавшиеся события 9 мая в Днепре, когда полиция умышленно проигнорировала насилие группы молодчиков в отношении участников собрания.
Напряжение будет оставаться до тех пор, пока полиция не станет эффективным и беспристрастным арбитром между общественно-политическими движениями Украины, прибегающими к протестам, демонстрациям и пикетам. На полицию возложена миссия действовать непредвзято и соразмерно в каждом из этих случаев.
Действительно ли изменение риторики чиновников будет означать коренную перестройку полицейских практик, покажет время. Но пока не создана надежная система предотвращения конфликтов, нет оснований уверенно говорить, что случаи грубых действий полиции во время протестов не повторятся.
