Вице-премьер Сергей Тигипко обрадовал проектом закона о легализации зарплат. Он обещает увеличить таким образом фонд заработной платы на 60–70 млрд грн. И естественно вице-премьер считает зарплату в конвертах бедствием, приводящим к дефициту Пенсионного фонда. Он сообщает, что новый закон позволит увеличить поступления в ПФ на 20–25%. Вице-премьера поддержал первый вице-премьер Борис Колесников, объяснивший, что необходимо привлекать к уголовной ответственности руководителей тех предприятий, которые выплачивают зарплату в конвертах.
Учитывая, что таким образом выплачивается порядка 120 млрд грн, речь фактически идет о введении (под угрозой уголовного преследования) налога, от которого ранее уклонялись всеми возможными способами.
О чем речь
Рынок — не выдумки экономистов, не умозрительная «модель» или какие-то благие пожелания о том, «как должно быть». Рынок — это общественное явление, порождаемое взаимодействием людей, он есть везде и всегда, независимо от того, знают ли о нем его участники и как они к нему относятся. И именно рынок диктует цены, в том числе и на труд. Даже в СССР, где формально «рыночные отношения» преследовались в уголовном порядке, рынок действовал. Те, кто жил в это время, помнят о том, как разного рода начальники, связанные по рукам и ногам тарифной сеткой заработной платы, боролись между собой за лучших специалистов. В ход шли самые разные уловки, использовались все возможности, которые можно было найти в СССР. Например, хорошего специалиста могли заманить «переводом» в столицу или квартирой в новострое. При той же зарплате сам факт жизни в столице в условиях СССР делал человека значительно богаче. То есть всегда и везде цена труда является результатом взаимодействия покупателей и продавцов на рынке.
Для предпринимателя труд — это ресурс. Для того чтобы получить прибыль, ему нужно уникальным образом совместить между собой разные ресурсы, включая применение труда такой и вот такой квалификации. Заработная плата — это цена труда. Поэтому налог на фонд зарплаты предприятия — это налог на труд, налог на ресурсы, как налог на воду, газ, лес или еще что-то в таком духе. Когда правительство (не будем сейчас касаться разумности данного подхода) устанавливает налоги такого сорта, оно сокращает использование этого ресурса за счет увеличения его цены. То есть очевидно, что в нашем случае правительство преследует цель сократить использование труда, полагая, что мы не должны работать (и, соответственно, зарабатывать). Нужно сказать, что правительство добивается своей цели, но предприниматели считают, что труд все-таки необходимо использовать (и оплачивать), и всячески стараются не платить налог на этот ресурс, чтобы сделать его цену доступной.
Некоторые заблуждения
Удивительно, но многие люди (в том числе и с экономическим образованием) считают, что предприниматель, не платящий налог на труд, таким образом «экономит» деньги. Это наивное марксистское заблуждение, в котором перепутаны причины и следствия. Основной источник информации для предпринимателя — это прошлые цены на товары и услуги, хоть как-то связанные с его бизнесом. На их основании он строит прогнозы о возможных будущих ценах на свои услуги. И именно это мнение о будущих ценах (которое, конечно, может быть верным или неверным) и является источником его деятельности. Представление о будущей цене его продукта и определяет те издержки, на которые он готов пойти, включая цены покупаемых им ресурсов и труда.
Таким образом, если предприниматель уклоняется от налога на труд, это означает, что он не может продать свой товар по более высокой цене. Если бы он был вынужден покупать труд по более высокой цене, включающей налог на труд, то он бы вообще не стал вести бизнес.
Вторым распространенным заблуждением является явно или неявно подразумеваемая возможность «автоматического» учета разного рода издержек. Многие плохо дружат со временем, а потому им кажется, что увеличение какого-нибудь налога может быть «автоматически» учтено предпринимателем путем сокращения издержек «на такую же сумму». Это, конечно, не так, а в оплате труда это совершенно не так.
Дело в том, что зарплату, как персональную долю прибыли от проданной продукции, получают только в кооперативах. В этой форме предприятия функции предпринимателя, капиталиста и работника объединены в участниках кооператива. Однако во всех остальных случаях (и их подавляющее большинство) эти функции разделены, то есть предприятие с момента основания какое-то время потребляет инвестиции, и прибыль уходит на их возврат. Весь этот период работники получают зарплату, которая фактически платится авансом, исходя из перспектив будущей прибыли, и такое положение дел сохраняется все время существования предприятия. Такова специфика оплаты труда в современной экономике: труд всегда оплачивается авансом как часть прибыли еще не проданной и не произведенной продукции.
Поэтому если государство наносит удар по издержкам предпринимателя сегодня, то последнему необходимо внести корректировки в свои расчеты уже сейчас, ибо он платит зарплату, исходя из мнения о ценах на его продукцию, которые будут завтра. Это означает, что степень неопределенности здесь очень высока, и предприниматели, стремясь подстраховаться, будут принимать меры, далеко выходящие за рамки любого мыслимого «автоматического» решения. А значит там, где нам кажется, что дело может обойтись сокращением одного-двух «ненужных» работников, оно почти всегда заканчивается закрытием целых направлений, разрывом контрактов и уходом в тень.
У нас и у них
Третьим нонсенсом являются сравнения ставок налогов на труд в «развитых» странах и в Украине. Источник недоразумения, который заставляет неглупых людей всерьез обсуждать эту тему, — это кажущееся «постоянство» воздействия налога. 40% от фонда зарплаты представляются в виде неизменного фактора, воздействующего одинаково. Дескать, какая разница, от каких денег платить 40%, это, мол, все те же 40%. Однако 40% от зарплаты в гривнях и 40% от зарплаты в евро — это совсем разные налоги, так как покупательная способность евро выше, чем гривни. То есть, отдав 40% в евро, я еще могу что-то купить, а в гривнях — уже ничего.
Европейцы могут себе позволить платить 40%, так как они живут в богатых странах с многими вообще бесплатными благами (медицина, образование и т. д.). В плодотворную эпоху капитализма они накопили много богатства самого разного вида. Возможность платить 40% возникает как раз от наличия этого богатства (в том числе и в виде относительно меньшей коррупции и т. п.). Другое дело, что с такими налогами они сейчас просто проедают этот капитал, но это, как говорится, их проблемы.
Кроме того, в рассуждениях, сравнивающих «у нас и у них», опять не учитывается время. Сегодня я могу заплатить 40%, а завтра — нет. Непредсказуемость нашего государства и коррупция заставляют создавать резервы и работать с «запасом прочности», далеко выходящим за любые «разумные» рамки. Планирование в такой ситуации предполагает, что лучше заранее избежать всех возможных издержек. В развитых странах эти риски на порядок меньше.
Вообще говоря, предприниматели стараются минимизировать риски, порождаемые нашим государством, всеми доступными способами, но налог на фонд зарплаты является в этом деле наилучшим способом минимизации, потому что здесь нужно договариваться не с государством, а с работником, и этот договор — в интересах обеих сторон.
Последствия
Намерения правительства создают выгоду определенной категории людей. Бенифициарами, как сейчас принято говорить, от внедрения планируемых новшеств станут те предприятия, которые и дальше смогут платить зарплату в конвертах. Они получат лучших работников по той же или даже более низкой цене.
Остальные последствия очевидны. Как мы уже сказали, налог на ресурс приводит к сокращению его использования, то есть к безработице. В этом деле в мире накоплен большой опыт. В частности, в течение всей Великой депрессии администрация Рузвельта постоянно принимала решения в области регулирования трудовых отношений, которые в итоге закончились введением в 1938 году минимальной заработной платы. Сейчас экономисты активно исследуют последствия, к которым приводили эти решения. Общая картина ясна, но вот конкретные данные еще устанавливаются. Мне попались цифры о последствиях мер регулирования зарплаты, предпринятых в 1933 году, когда без работы осталось полмиллиона человек. В основном это была чернокожая молодежь. Предпринимателям была не по карману навязанная правительством цена ее труда.
Первыми от регулирования цены труда страдают молодые люди и низкоквалифицированные работники. Эти категории граждан, увы, наилучшим образом подходят для того, чтобы пополнить ряды преступников, — и это второе следствие задумок правительства. Понятно, что не все предприятия смогут повысить цену своей продукции и вынуждены будут закрыть дела или уйти в тень, — и это третье и четвертое следствия. Те, кто останется, как на свету, так и в тени будут подвергаться повышенному коррупционному давлению — и это пятое следствие.
Замкнутый круг
Но, может быть, такие жертвы необходимы ради святого дела наполнения Пенсионного фонда? Конечно, нет. Средство, к которому прибегает правительство, что называется, вообще не из той оперы. Если правительству нужно что-то там «наполнить», существует только один адекватный путь — налогообложение доходов частных лиц. То есть отнимать у этих лиц деньги, чтобы что-то там себе наполнять. Это, конечно, вносит искажения в экономику, но все-таки не такие, когда вместе с отбором денег попутно искажаются цены ресурсов.
Заметим еще одно. Предприниматели не платят налог на фонд зарплаты не потому, что хотят сэкономить, а потому, что не могут покупать услуги работников по такой цене. Точнее говоря, уклонение от этого налога позволяет им нанимать рабочих и вообще что-то производить. Таким образом, первичным фактором является ценообразование на рынке труда. Думаю, очевидно, что никакими угрозами уголовного преследования невозможно повлиять на то обстоятельство, что цена определяется взаимодействием покупателей и продавцов, что означает, что и те и другие приложат все усилия для того, чтобы устранить обстоятельство, которое вынуждает покупателя платить больше, чем достается продавцу.
И последнее. Мы видим, что на самом деле правительство не предпринимает ничего для выхода из ситуации с «наполнением ПФ». В стране существовал замкнутый круг, когда Пенсионный фонд наполняется из налогов на фонд зарплаты, и этот налог таков, что предприятия не могут его платить. Вместо того чтобы искать выход из этого круга, меры, планируемые правительством, направлены на то, чтобы мы и дальше ходили по нему, но уже под угрозой уголовного преследования. Учитывая неизбежные последствия в виде разорения, безработицы и т. п., можно сказать, что поступления в злополучный Пенсионный фонд от этого только сократятся.
Почему так происходит
История с инициативами правительства — лучшая иллюстрация того, что деятельность государства направляется не на решение реальных задач, а на отчетность.
Скорее всего, грозные меры, планируемые Кабмином, не будут приняты. Но даже если их примут, я уверен, что в недалеком будущем предприятия найдут способ борьбы с ними. Регулирование бессильно. Желание, например, «заставить платить» бензотрейдеров привело к появлению на наших заправках «именных» бензинов, которые как бы не считаются 95-м. Желание посадить в тюрьму за зарплаты в конвертах приведет к своим предпринимательским решениям. Возможно, к возрождению института зиц-председателей. Ильф и Петров ничего не выдумали. Зиц-председатель — реально действовавший институт в Германии и затем в России, вызванный «строгостью» законодательства.
В общем, выход (разумеется, с огромными потерями для общества) будет найден. Но это займет время. И пока предприниматели будут искать решение, вице-премьер получит возможность радостно рапортовать об увеличении надоев, так как столь необходимые для отчетности проценты действительно некоторое время будут расти. То, что они резко упадут, когда предпринимательское решение будет найдено, для чиновников правительства уже не имеет значения.
Кто у кого украл
Не могу оставить без внимания широко цитируемую фразу Бориса Колесникова: «Если сегодня кто-то в метро залез в карман и украл 150 грн, его судят и дают реальные сроки, а когда предприниматель платит $1 тыс. в конверте, он залазит в карман на $300 к пенсионерам и на $170 — учителям и врачам. Так что, за это не нужно привлекать к ответственности? Масштабы ведь несопоставимы».
Беда в том, что многие люди рассуждают именно так. Но мало кому приходит в голову задуматься над тем, кто у кого на самом деле украл. Предприниматель ничего не обещал пенсионерам, учителям и врачам, он не брал перед ними никаких обязательств. Более того, он и с государством никогда ни о чем таком не договаривался. Он не обещал ему, что отдаст $300 пенсионерам и $170 — врачам и учителям. Не было такого. Это государство так само решило, никого об этом не спрашивая. Поэтому никакого «залазит в карман» здесь нет. Я уже не говорю о том, что государство все устроило таким образом, что врачи и учителя почему-то получают деньги не от потребителя их услуг, а от самого государства.
Реальность выглядит так: одни люди под угрозой применения насилия отбирают деньги у других людей. То, что они мотивируют это выдуманной ими самими необходимостью платить «врачам и учителям, и тот факт, что кое-что из отобранного действительно перепадает этим самым врачам и учителям, ничего не меняет в квалификации этого увлекательного процесса. Этот процесс повсеместно квалифицируется уголовным правом как разбой. Ну а так называемая теневая деятельность — это просто защита от разбоя.
