В первой части ликбезамы рассказали о видной деятельнице УПЦ МП игуменье Серафиме Шевчик (которая отчего-то пытается пробудить особо нежные чувства к украинским униатам, якобы испытавшим просто таки невиданные гонения от советских репрессивных органов), но забывает рассказать, как успешно глава УГКЦ Андрей Шептицкий сотрудничал с этими самыми органами.
Здесь возникает резонный вопрос — почему успешные контакты тогдашнего руководителя греко-католиков с чекистами закончились тем, что УГКЦ все же ликвидировали?
Впрочем, мы уже знаем, что руководство НКГБ не разделяло оптимизм львовских оперативников, докладывавших об успехах на ниве дефашизации УГКЦ. Постепенно накапливалось все больше фактов продолжающегося сотрудничества значительной части униатского клира как с гитлеровцами (напомню, Шептицкий умер за полгода до Победы) и бандеровцами, так и с новыми опекунами последних — спецслужбами США и Великобритании.
Кто подставил униатов...
В ноябре 1944 г., после того как новоназначенный глава УГКЦ Иосиф Слипый чуть ли не с похорон Шептицкого послал Сталину «приветствие и поклон от себя, духовенства и верующих» и пожелание одержать победу в войне, его посетили члены Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию нацистских преступлений. Слипому было предложено поставить и свою подпись под заключением о зверствах гитлеровцев во Львове. Однако тот ответил отказом (Боцюркiв Б. Українська Греко-Католицька Церква i Радяньска держава (1939-1950). Львов, 2005. С. 75-76.). Чего он боялся? Ведь немцы к тому времени уж с месяц как были изгнаны из Галиции.
«Мы умалчивали о своем отношении к оккупантам по той причине, что боялись навлечь репрессии на... священников греко-католической Церкви и верующих, находящихся на территории, занятой немцами», — выкручивался Слипый.
«А Вы не боитесь, что ваше молчание в вопросе отношения к оккупантам мы вправе расценить как солидарность с ними и начать репрессии против представителей греко-католической Церкви, находящихся на нашей территории, — спросил его уже известный нам подполковник ГБ Даниленко. — Выходит, что, боясь репрессий немцев против представителей греко-католической Церкви.., Вы фактически солидаризовались если не с самими немцами, то с их пособниками, ибо какое духовенство очутилось на территории, занятой немцами? Все это священнослужители.., которые активно помогали немцам... Так рассматривать их нужно с точки зрения и гражданской, и с точки зрения церковной. Ведь по церковным канонам как должны рассматриваться священники, сбежавшие из своих приходов? Они должны быть запрещены в священнослужении, лишены сана, если сбежали без разрешения епископов. А вы не только не сделали этого, но еще боитесь, чтобы немцы их не арестовали из-за того, что Вы, сидя на советской территории, выявите свое отношение к тем злодеяниям, которые творились в период оккупации на Украине» (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113, т. 19, л. 342-371).
Но если уж «светлую память» своих недавних, но далёких теперь покровителей Слипый предпочел не пятнать, то, естественно, отказался и от обсуждения путей прекращения деятельности профашистских вооруженных формирований, остававшихся на территории Галиции (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113, т. 19, л. 342-371). Руководство УГКЦ не предприняло мер по осуждению бандеровцев даже после довольно прозрачного предупреждения Слипому, сделанного подполковником Даниленко: «Получается, что Вы фактически солидаризируетесь с бандеровским злом. Больше того, потворствуете этому злу, тем более, если принять во внимание десятки случаев активного пособничества служителей культа украинско-немецким националистам из ОУН и УПА, агентам немецкой разведки и гестапо». При этом по свидетельству историка унии Владислав Петрушко, подполковник привел главе УГКЦ несколько вопиющих случаев активного содействия бандеровцам со стороны парохов (так украинские униаты называют настоятелей своих храмов). Когда же Даниленко напомнил Слипому, что при немцах тот входил в «Национальную раду» и «Раду сеньоров», претендовавших на роль украинского правительства, и в качестве члена этих органов вел переговоры о примирении между бандеровцами и мельниковцами, последний ответил, что не помнит, с кем вел переговоры (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113, т. 19).
В то же самое время, когда ГБ безуспешно пыталось убедить новое униатское руководство поспособствовать прекращению вооруженной «борьбы» ОУН-УПА, УГКЦ подыскивало для бандеровских головорезов новых заказчиков. Капеллан батальона «Нахтигаль», а затем — дивизии СС «Галичина» Иван Гриньох в июле 1945 г. был дважды принят командующим американскими оккупационными войсками в Европе Эйзенхауэром. Стороны (а Гриньох был ко всему прочему вторым вице-президентом Украинского Главного Освободительного Совета) договорились о сотрудничестве. Простыми словами — о проведении силами ОУН и средствами бывших союзников СССР шпионской деятельности на территории последнего (ГАСБУ, д.№ 372, т. 42). Сотрудничество это продолжалось на протяжении всех 1950-х.
Как пишет исследователь ОУН Мирослава Бердник, в начале 1946 года секретарь Священной конгрегации по делам Восточной церкви кардинал Тиссеран познакомил Гриньоха с сотрудником американской политической разведки Новаком. Последнему были переданы шпионские материалы, добытые осенью 1945 г. бандеровским подпольем (Лесь Топольчук, «За фальшивим мандатом», Политиздат, К., 1972, стр. 16).
В общем, позиция нового руководства УГКЦ (особенно на фоне уже имевшейся у НКГБ информации о деятельности Слипого при немцах и участия парохов в бандеровском движении) указывала на, как минимум, нежелание участвовать в нормализации обстановки в Галиции.
Я ни в коей мере не желаю сейчас представить СССР раем на земле, а сталинский режим — воплощением высшей справедливости. Но, скажите, долго ли даже самая демократическая страна в мире терпела бы организацию, «прославившуюся» борьбой против этой страны на стороне беспощадного захватчика, и, по сути, продолжающую эту борьбу?
Вспомним лишь некоторые вехи «героїчного шляху незламної церкви».
30 июня 1941 г. во Львов, покинутый советскими войсками, вошёл батальон «Нахтигаль». Вечером на т. н. «Народном собрании» (в котором приняли участие никем на то не уполномоченные 100 человек) был провозглашен акт о восстановлении украинской государственности. В нем, в частности, говорилось «Восстановленная Украинская Держава будет тесно сотрудничать с Национал-Социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создает новый порядок в Европе и мире... Украинская Национально-Революционная Армия... в дальнейшем будет бороться совместно с союзной немецкой армией... за Суверенную Соборную Украинскую Державу и новый порядок во всем мире» (ЦГАВО Украины, ф. 3833, оп.1, дело 5, лист 3).
Участники собрания (в котором приняли активное участие униатские парохи), направили приветствия Степану Бандере, «Творцу и Вождю Великой Германии» Адольфу Гитлеру и Андрею Шептицкому. Последнего представлял его коадъютор Иосиф Слипый. От лица своего начальника он выразил полную солидарность с происходящим и призвал к тому весь народ (ЦГАВО Украины, ф. 3833, оп.1).
На следующий день Шептицкий и сам обратился к народу с пастырским посланием: «По воле Всемогущего и Всемилостивейшего Бога в Троице Единого началась новая эпоха в жизни Державной Соборной Самостийной Украины... Жертвы, которые, конечно, необходимы для достижения нашей цели, заключаются, прежде всего, в послушном исполнении справедливых Божьих законов, которые не противоречат распоряжениям Власти... Победоносную Немецкую Армию приветствуем как освободительницу... Установленной власти отдаем должное послушание. Признаем Главой Краевого Правления Западных Областей Украины Пана Ярослава Стецько. От правительства, Им призванного к жизни, ожидаем мудрого, справедливого управления гражданами, которое учитывало бы потребности и нужды всех проживающих в Нашем Крае граждан, невзирая на то, к какому вероисповеданию, народности и социальному слою они принадлежат». (ЦГИАЛ, ф.358, оп.1, д.11, лист 17а (Опубликовано в газетах: «Сурма», Львов, 02.07.1941; «Самостiйна Україна», Станислав, 10.07.1941).
Как показала практика, последний абзац был типично иезуитским ходом (а отцами украинской унии были именно иезуиты), призванным скрыть истинные средства, оправданные целями. «Жертвами, которые, конечно, необходимы» оказались до 5 тыс. человек зверски убитых с 1 по 6 июля (в том числе свыше десятки профессоров Львовского университета польского и еврейского происхождения). «Праведник мира» Шептицкий, однако, вместо вразумления и призыва к прекращению кровопролития обращается в эти дни к клиру и мирянам с очередным посланием: «... победоносную немецкую армию приветствуем с радостью и благодарностью за освобождение от врага... Каждый душпастырь совершит в ближайшее воскресение благодарственное Богослужение и...вознесет многолетие победоносной немецкой армии и украинскому народу» (ЦГИАЛ, ф.358, оп.1, д.11).
Поддержка «украинского Моисея» «победоносной армии» была отнюдь не только молитвенной. Как свидетельствовал взятый в плен советскими войсками штурмбанфюрер СС, начотдела Главного управления имперской безопасности Нейгауз, «в течение всей войны германские правительственные органы имели тесный контакт и полную поддержку со стороны униатской церкви в Польше и на Украине... Униатское духовенство с первого дня нападения на Советский Союз, полностью включившись в гитлеровскую военную политику, оказывало немцам всяческую поддержку и получало от них за это соответствующее вознаграждение... Шептицкий и его ближайшие сотрудники... играли активную роль в создании... дивизии СС „Галиция". В состав этой дивизии СС включились многие... униатские священники. Это был один из редких случаев, когда представители церкви добровольно, непосредственно участвовали в эсэсовской организации» (Откровения бывшего штурмбанфюрера СС... // Наука и религия. 1995. № 8. С. 15-16).
Можно в этой связи вспомнить и послание Шептицкого от августа 1942 г., где паства благословляется на труд во благо Рейха в воскресные и даже праздничные дни, и даже январь 44-го, когда накануне вступления Красной Армии в Галицию, главу УГКЦ угораздило распорядиться сдать колокола на переплавку для нужд фронта (соответствующий документ хранится во Львове в частной коллекции, ксерокопия — у Владислава Петрушко). Даже главнокомандующий УПА Шухевич засомневался тогда в целесообразности продолжения сопротивления, но услышал «пастырское наставление» искать союза с Великобританией и США, не прекращая военные действия: «...запомните сын мой... Всякие переговоры УПА с Советами — это предательство наших националистических идеалов. Напомните нашим людям: верность до последнего!» (Кентий А. В., Масловский В. И., Помогаев В.В. Обвиняет земля. Организация украинских националистов: документы и материалы. — Универсум, 1991).
А что же наш Слипый (которого позже нарекут мучеником советского режима)? 29 мая 1942 г. на встрече с руководителем отдела Главного управления имперской безопасности штурмбанфюрером Вандеслебеном он последнего в своей «верности фюреру и Великогермании, в готовности греко-католической церкви и впредь оказывать всестороннюю помощь немецкой администрации». В апреле 1943 г. заместитель Шептицкого принимает самое непосредственное участие в формировании дивизии «Галичина» — в помещении возглавляемой им семинарии был оборудован вербовочный пункт. И уже на следующий день Слипый правит торжественную службу в честь создания данного войскового соединения СС. На должность капелланов в состав «Галичины» было поставлено полтора десятка парохов. Они-то и привели «дивізійників» к присяге, текст которой гласил: «Я служу тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру Германского рейха, верностью и отвагой. Я клянусь тебе и буду покоряться до смерти. Да поможет мне Бог» («Український історик», Нью-Йорк — Торонто — Мюнхен, 1981, № 1, с. 163).
Неудивительно, что в 1946 г. Слипый, упорствующий в своих предпочтениях, был осужден к 8 годам заключения за сотрудничество с нацистами. Вслед за ним закрыли и УГКЦ.
...и кто подставил Слипого
Хотя, как мы знаем, первоначально у руководства СССР не было намерения упразднять данную структуру. Авторитет Шептицкого среди населения Галиции и лояльность к советской власти позволяли надеяться, что УГКЦ окажет существенную помощь в прекращении деятельности вооруженного подполья. После смерти Шептицкого ставка в этом вопросе была сделана на клирика Гавриила Костельника, чей авторитет в церковных кругах был также значителен, и кто также недвусмысленно выражал лояльность к советскому режиму.
При этом новый глава униатов, явный антисоветчик Слипый имел очень слабое влияние среди клира и мирян. Владислав Петрушко, ссылаясь на архив СБУ (ф. 65, д. С-9113, т. 19.) приводит целый ряд авторитетных (среди галичан) источников, указывающих на просто таки нелюбовь как клира, так общества в целом к Слипому. Сам Шептицкий незадолго до своей кончины сказал: «Кандидатура Иосифа в такое время, как сейчас, для Церкви недостаточна». Несмотря на то, что Слипого поставил Ватикан, в оперативное сообщение 5-го отдела 2-го управления НКГБ УССР отмечалось: «...между тем подавляющее большинство духовенства преемником митрополита Шептицкого хочет видеть Костельника».
Однако продвинуть Костельника на место Слипого не представлялось возможным не только потому, что последний был утвержден высшей латинской властью — первый был женат. Это не позволяло занять епископскую должность.
Выход подсказал... сам папа Римский. В декабре 1944 г., за год с лишним до фултоновской речи Уинстона Черчилля (обозначившей начало «холодной войны), Пий XII выступил с откровенно антисоветским рождественским посланием. На этом фоне чуть ли не вызовом воспринимались претензии Слипого на включение в свой титул наименования «митрополита Киевского» под тем предлогом, что возможно воссоединение православных и униатов, но «только и только под главенством папы Римского». На вопрос Даниленко потерявшему чувство главе УГКЦ, в том роде, что, почему бы в таком случае условием воссоединения не может быть «возвращение к тому периоду положения Церкви, какое было до 1596 года, т. е. до заключения Брестской унии», Слипый ответил: «Нет, объединение на такой базе никогда не состоится» (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113, т. 19, л. 342-371).
В то же время Костельник в кругу униатского клира выражал совершенно противоположные мысли: «Мне кажется, что пора нам с папой порывать, нечего нам с ним возиться... Наш народ ближе к Востоку. Я по этим вопросам беседовал с покойным митрополитом. За это меня называют „восточником", и Рим бил» (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113, т. 19). Петрушко подчеркивает, что «подобные убеждения отнюдь не были реакцией о. Гавриила на изменения в политической конъюнктуре: еще задолго до Второй мировой войны он призывал галицких униатов вернуться к своим православным истокам. Скорее можно говорить о том, что в новых условиях, создавшихся в униатской Церкви после установления в Галиции советского режима, Костельник наконец-то увидел возможность воплотить свои убеждения в жизнь».
Итак, можно сказать, что речь папы Римского на фоне стремления Костельника вернуть униатов в православие и сыграла роковую роль в судьбе Слипого. А властям подсказало вариант упразднения УГКЦ (которую, в принципе, позволял ликвидировать и приговор Нюрнбергского трибунала).
3 февраля 1945 г., нарком госбезопасности УССР Сергей Савченко подписал директиву, где отмечалось: «...униатская Церковь в том виде, в каком она существует в настоящее время, является... легальной резидентурой Ватикана и активно действующей украинской националистической организацией на нашей территории. Исходя из этого, необходимо взять курс на полную ликвидацию униатов на нашей территории и на отрыв греко-католической Церкви от Ватикана с последующей целью воссоединения ее с православной Церковью в СССР» (ГАСБУ, ф. 65, д. С-9113). Таким образом и Русская Православная Церковь оказалась невольно вовлеченной в данный политический, но также вынужденный, проект.
Москва и крокодиловы слёзы
Да, это было политическое решение. Но ведь и Брестская уния была исключительно политическим актом, отменить который можно было только аналогичным политическим решением, проведенным через церковный собор. При этом, как справедливо заметил публицист Фёдор Яковлев, кровавый сталинский режим отправлял служителей-униатов в лагеря за их сотрудничество с нацистами по решениям судов, а не сжигал вместе с прихожанами в церквях, как поступали католики и униаты с православными, преданными своей вере.
Потому и не была такой уж насильственной ликвидация организации, которую БЮТ и семейка Ющенко пытались безуспешно наделить статусом «репресованої церкви» (а впечатлительные дамы вроде Шевчик — выдавить слезу из общества), что многие галичане помнили — изначально они православные.
Это в 2006 г. Московскому патриарху Кириллу (тогда — председателю Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата) пришлось напоминать и гражданину США Любомиру Гузару (тогда — главе УГКЦ), в ответ на... претензии к РПЦ «Послання Синоду Єпископів УГКЦ Святішому Патріарху Московському і всієї Русі Алексію Другому» в связи с 60-летием Львовского собора, на котором было объявлено о роспуске УГКЦ.
«...На наш взгляд, сама постановка перед православной стороной вопроса о каноничности и благодатности Львовского Собора не совсем конструктивна, ибо мы в свою очередь можем с полным правом выражать сомнение в каноничности и благодатности Брестского Собора 1596 года, — отвечал митрополит Кирилл. —По нашему глубокому убеждению, инициаторами Львовского Собора были члены греко-католической общины, которые, получив возможность вернуться в лоно Православия, не преминули ею воспользоваться. Русская Православная Церковь не могла не принять возвратившихся к ней чад, бывших долгое время «на стране далече» (Лк. 15, 13).
В истории это был далеко не первый случай воссоединения униатов с Православной Церковью... Многие жители Западной Украины, перешедшие в унию, также никогда не оставляли попыток вернуться в Православие, хотя эти попытки постоянно пресекались. Одним из наиболее ярких примеров в XX веке было массовое возвращение в Православную Церковь жителей Закарпатья. При этом характерно, что изначально русины вошли в юрисдикцию Сербской, а не Русской Православной Церкви. Еще одним примером может служить движение по возвращению в Православие лемков, имевшее место в конце 20-х годов XX века, насильственно подавленное и закончившееся массовым закрытием православных храмов. Таким образом, вся история Галиции, Закарпатья, Буковины и Волыни в первой половине XX века свидетельствует о возрождении здесь православного самосознания, несмотря на репрессии против тех, кто решался покинуть Греко-Католическую Церковь и вернуться в Православную...
...Гонения не прекращались в XX веке, который ознаменовался целым рядом страшных трагедий. Здесь необходимо упомянуть и Мармарош-Сигетские процессы, в результате которых пострадало множество карпатороссов, решивших вернуться в Православие; это и массовые гонения на православных в Галичине и на Буковине в период Первой мировой войны, завершившиеся уничтожением тысяч православных клириков и мирян в австрийских концентрационных лагерях Терезин и Талергоф. Неоспоримым историческим фактом остается то, что зачастую эти гонения инспирировались или молчаливо поддерживались греко-католическими иерархами и клириками. В годы нацистской оккупации известны факты прямого сотрудничества Греко-Католической Церкви с гитлеровскими властями. Готова ли теперь она, выражаясь словами Вашего письма, «испытав свою совесть, высказать сожаление и покаяние за акты греховного покорения тоталитарному режиму, которые травмировали саму природу Церкви»?
...Когда после окончания Великой Отечественной войны не оказалось политической силы, которая препятствовала бы возвращению в Православие, состоялся Львовский Собор, по сути исполнивший чаяния многих поколений жителей Западной Украины, которые из-за гонений и постоянного давления со стороны властей долгие годы не могли вернуться к отеческой вере. Для тех, кто участвовал в Львовском Соборе, именно Православие, а не греко-католичество в наибольшей степени символизировало страдания и даже мученичество за веру. Они знали это из истории своего народа — ведь после печально известной унии 1596 года Православие было непрестанно гонимым, страдающим и выживающим, — а также по тому, каким гонениям подвергалась Православная Церковь в Советском Союзе.
Несмотря на стесненные условия, в которых Церковь жила в советское время, тысячи священнослужителей — выходцев из этого региона — получили богословское образование в духовных школах Московского Патриархата. В надлежащем порядке поддерживались храмы. Большое внимание уделялось тому, чтобы народ Божий имел возможность получать благодатное укрепление, приобщаясь к таинствам Церкви. Важно отметить, что после долгого периода господства атеизма религиозность местного населения не снизилась. И в этом мы видим плоды заботы пастырей нашей Церкви о сохранении веры и благочестия в народе«.
Закончить же сию ступень ликбеза хочу свидетельством Игумена Кирилла Сахарова: «Когда в 1989 году был крестный ход в Гошевский монастырь (в Ивано-Франковской обл.), в нем приняло участие около 100 тысяч православных. Они говорили: „Мы — православные, а наши предки через насилие были униатами". Непримиримых униатов тогда было здесь не более двух десятков».
Как же так получилось, что через пару лет Галиция вновь стала почти повсеместно униатской? Об этом — в продолжении нашего ликбеза.
