Существуют международные нормы, позволяющие, насколько это возможно, минимизировать разрушительные эффекты и избегать чрезмерных человеческих страданий в войнах и вооруженных конфликтах. Международные организации называют свод этих норм международным гуманитарным правом, профессиональные военные — военным правом, а полевые командиры — законами и обычаями войны. Это синонимы, отражающие разные углы зрения на одну и ту же проблему — соблюдение прав человека или, если угодно, предотвращение варварства и сохранение человечности в вооруженных конфликтах.
Международное гуманитарное право кодифицировано в целом ряде международных конвенций и соглашений, прежде всего, Женевских конвенциях 1949-го и дополнительных протоколах 1977 года. Его основные идеи следующие. В вооруженных конфликтах есть лица, участвующие в боевых действиях (комбатанты), и не участвующее гражданское население (некомбатанты). Есть достаточно четкие критерии, позволяющие отличить одних от других. Гражданское население и комбатанты, вышедшие из боевых действий (раненые, пленные, больные), рассматриваются как защищенные лица. Свод иммунитетов обширен, и он отражает универсальные требования соблюдения прав человека. Гражданская инфраструктура, объекты культурного достояния, экология должны быть защищены от намеренного и недискриминационного разрушения. Комбатанты, использующие оружие для уничтожения противостоящих комбатантов и их военной инфраструктуры, если они следуют законам и обычаям войны, преступниками не являются. На шпионов и наемников этот принцип не распространяется. Они, как любые человеческие существа, имеют право на гуманное обращение, но международное гуманитарное право их не защищает.
Комбатанты, несмотря на право убивать и разрушать, ограничены не только в выборе целей, но и средствах. Международные соглашения запрещают использование химического и биологического оружия, разрывных пуль и пуль со смещенным центром тяжести, кассетных боеприпасов, оружия, порождающего осколки, невидимые в рентгеновских лучах. Частично запрещено либо ограничено использование противопехотных мин, зажигательного и ослепляющего лазерного оружия.
Международное гуманитарное право действует в войнах и вооруженных конфликтах независимо от причин их возникновения, целей и намерений сторон. Существенные нарушения его норм квалифицируется как военные преступления. Это "право в войне" — jus in bello. Вопросы соблюдения или нарушения Устава ООН, норм ОБСЕ, международных договоров, относящиеся к праву на войну — jus ad bellum — на этот факт не влияют.
Внутреннее измерение "гибридной" войны
Международное гуманитарное право сложилось в своей основе для международных конфликтов. Если бы ситуация на востоке Украины была классической войной России против Украины, оно бы применялось в полном объеме без дополнительных интерпретаций. Но в "гибридной" войне, как намекнул министр обороны России С.Шойгу, трудно найти "черную кошку". И все же в августе она засветилась на Донбассе, ее даже удалось заснять со спутников и ухватить за хвост в виде "заблудившихся" десантников. Если дело дойдет до "разбора полетов" на международном юридическом уровне, может быть задействован весь свод правил и норм как jus ad bellum, так и jus in bello. Но пока перед Украиной стоит проблема нормализации ситуации в "некоторых районах" Донецкой и Луганской областей.
Вряд ли кто-то после начала минского процесса будет отрицать, что на Донбассе есть мотивированные и организованные группы граждан Украины, решивших противостоять центральной власти с оружием в руках. С точки зрения jus in bello, уже не важно, были ли для этого объективные причины, или же ситуация была создана искусственно извне. "Гибридная" война имеет внутреннее измерение. Назовем его "внутренним конфликтом", понимая всю условность такого определения.
Международное гуманитарное право применимо к внутренним (если пользоваться точными формулировками "немеждународным") конфликтам только ограниченно. Основные принципы остаются в силе, но они формулируются довольно расплывчато. В четырех Женевских конвенциях 1949 года есть общая статья 3, которая определяет их применение к внутренним конфликтам. Прямых запретов только четыре: посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность (убийства, увечья, жестокое обращение, пытки и истязания); взятие заложников; посягательство на человеческое достоинство (оскорбительное и унижающее обращение); осуждение и применение наказания без предварительного судебного разбирательства. Участники конфликта обязаны подбирать раненых и больных и оказывать им помощь. Через специальные соглашения стороны должны стараться соблюдать гуманитарное право в максимальном объеме, применимом к международным конфликтам. Можно отметить, что задержание с целью обмена или выкупа гражданских активистов и акции вроде "парада пленных" в Донецке 24 августа являются прямым нарушением.
Действие международного гуманитарного права во внутренних конфликтах более широко регламентировано Дополнительным протоколом II к Женевским конвенциям, принятым в 1977 году. Им существенно расширяется список прямых запретов. Кроме указанного в статье 3 Женевских конвенций, прямо запрещены коллективные наказания; изнасилования и принуждения к проституции; обращение в рабство; грабежи; угрозы перечисленных действий. Вводится запрет на вовлечение в вооруженные формирования детей младше 15 лет. В Протоколе достаточно полно прописываются права защищенных лиц, нормы обращения с задержанными и запреты на действия против гражданского населения, такие как прямые атаки, принудительное перемещение, разрушение критической инфраструктуры, создание голода, запрещены военные удары по объектам культурного наследия. Тем не менее, нормы гуманитарного права прописаны слабее, чем для международных конфликтов. В частности, в Дополнительном протоколе II отсутствуют прямые запреты на недискриминационные военные удары и удары по гражданским объектам.
Важно понимать также следующее. Термин "гражданская война" в современном гуманитарном праве отсутствует. Он относится к политическому лексикону, хотя в большинстве случаев понимается как синоним юридического термина "немеждународный конфликт". Международное гуманитарное право не легализует воюющих с правительством комбатантов. Они не получают иммунитетов в рамках национального законодательства. Также гуманитарное право неприменимо к ситуациям, когда между собой воюют негосударственные группы. Можно только ожидать, что они самостоятельно будут придерживаться его норм.
Есть грань между внутренним насилием, таким как массовые волнения, и внутренним вооруженным конфликтом. Статья 3 Женевских конвенций вводит два критерия различия — организованность вооруженных формирований и существенный уровень интенсивности боевых действий. Для применения Протокола II вводятся дополнительные критерии — наличие у неправительственных групп организованного командования (но необязательно уровня единой армии), контроль с их стороны определенной территории и непрерывность боевых действий в некотором временном диапазоне.
Судить, является ли конкретная ситуация внутренним вооруженным конфликтом, имеет право Международный комитет красного креста (МККК). Он может объявить об этом публично или сообщить неофициально сторонам конфликта. В документах МККК, относящихся к Украине, термин "вооруженный конфликт" тщательно избегается. Тем не менее, в релизе от 23 июля содержится требование ко всем сторонам конфликта соблюдать международное гуманитарное право. В документе есть также ссылка на непризнанную "Донецкую народную республику". Это можно понимать как объявление МККК применимости к ситуации в Украине статьи 3 Женевских конвенций и Дополнительного протокола II. Косвенно это означает признание наличия внутреннего вооруженного конфликта. Данный релиз МККК никак не означает вывода, который ему был приписан (про)российскими СМИ, что в Украине якобы нет "гибридной" войны со стороны России, а есть "гражданская война". МККК сказал только то, что сказал — к данному конфликту применимы нормы международного гуманитарного права.
Амнистия
Пункт 5 статьи 6 Дополнительного протокола II гласит, что "по прекращении военных действий органы, находящиеся у власти, стремятся предоставить как можно более широкую амнистию лицам, участвовавшим в вооруженном конфликте, и лицам, лишенным свободы по причинам, связанным с вооруженным конфликтом, независимо от того, были ли они интернированы или задержаны". Этому правилу в той или иной степени следуют правительства всех стран, переживших внутренний конфликт. Вопрос состоит в масштабах и деталях.
Требование амнистии имеет глубокий смысл. В статье 3 Женевских конвенций содержится положение о том, что ее применение не затрагивает юридического статуса находящихся в конфликте сторон. То есть, в их отношении продолжает действовать национальное законодательство. В Протоколе такого требования нет, поскольку в его тексте нет ссылок на "стороны" конфликта. Следовательно, автоматически принимается, что участники внутреннего конфликта находятся в национальном правовом поле.
Более того, статья 3 Протокола содержит следующие требования: "1. Ничто в настоящем Протоколе не должно истолковываться как затрагивающее суверенитет государства или обязанность правительства всеми законными средствами поддерживать или восстанавливать правопорядок в государстве или защищать национальное единство и территориальную целостность государства. 2. Ничто в настоящем Протоколе не должно истолковываться как оправдание прямого или косвенного вмешательства по какой бы то ни было причине в вооруженный конфликт или во внутренние или внешние дела".
Требование амнистии означает, что определенные преступления были совершены, но лица, их совершившие, подлежат максимально возможному освобождению от наказания. Принцип международных конфликтов, согласно которому боевые действия комбатантов, ведущиеся согласно законам и обычаям войны, преступлением не являются, неприменим. Во внутренних конфликтах это является преступлением, но подпадающим под амнистию.
Практика применения амнистии по завершении внутренних конфликтов (в случае Украины правильнее говорить о прекращении внутренней фазы международного конфликта) состоит в том, что граждане не преследуются за участие в вооруженных формированиях, ведших боевые действия против правительства. Косвенно этим признается обоснованность причин, по которым они так поступили. Но медаль имеет и обратную сторону — граждане, воевавшие против правительства, должны признать, что действия правительственных сил, когда они действовали согласно законам и обычаям войны, также были обоснованы. Общее понимание, что месть неуместна, является важным, проверенным мировой практикой шагом к национальному примирению.
Но детали имеют значение. Закон об амнистии в связи с событиями на Донбассе содержит ряд исключений по статьям Уголовного кодекса, относящимся к тяжким преступлениям. Только некоторые из них могут быть отнесены к нарушениям гуманитарного права. В то же время, например, ст. 438 "Нарушение законов и обычаев войны" в списке исключений отсутствует. Кто-то законы и обычаи войны соблюдал, кто-то нарушал. Но понесут наказание только те, кто совершили тяжкие уголовные преступления. Военные преступления, в своей массе, амнистируются, хотя международная практика этого не требует, а во многих случаях осуждает. Возможно, это было политическое решение, отражающее трудность ответа на вопрос "а судьи кто?" (без ратификации Римского статута его не решить). Но может сложиться и так, что вскрытие масштаба разрушений и смертей заставит еще раз вернуться к вопросу соблюдения гуманитарного права в "событиях", имевших место на востоке Украины.
