Для того чтобы оценить результаты реформы армии, надо прежде всего определить, кто именно является источником оценки ситуации и главным потребителем этой реформы. На уровне руководства страны, на уровне разработок концепций и рабочих совещаний кипит бурная деятельность. Минобороны и генеральный штаб предпринимают активные шаги для исправления каких-то частных проблем, которые не меняют общей проблематики. Еще более бурно протекает реформа в Фейсбуке — тексты пишут внештатные советники, которым позволительна живость воображения. А вот если посмотреть на изменения глазами ротного командира и глазами сержанта, солдата, то ситуация выглядит совсем иначе и требует других подходов.
За год войны усиление армии произошло в результате качественных изменений в системе подготовки личного состава. На фронте появился костяк опытных, обстрелянных бойцов и младших командиров, которые четко понимают проблематику организации боевых действий. Устойчивый второй канал снабжения наладили волонтеры — в любом воюющем подразделении есть неофициальный канал поставок, который перекрывает нехватку предметов снабжения от государства. По сути, сам народ — рядовой состав и волонтеры — мобилизовались и решительно изменили тактическую обстановку. Но называть это современной организованной армией явно преждевременно.
Сегодня важно понимать, какой должна быть повестка дня для реформирования армии, какие шаги необходимо предпринять в условиях войны, что мы можем и должны сделать прямо сейчас, в ближайшие три-четыре месяца, в этом году? Что можно поменять без увеличения бюджета, без дополнительных средств, чтобы резко повысить боеспособность? Попробуем сформулировать эту повестку исходя из текущего состояния и текущего бюджета ВСУ.
1. Проблема кадров. Любые реформы начинаются с подбора профессиональной команды, способной эти реформы осуществить. Способны ли провести реформы Муженко, Назаров, Пушняков, Борискин, Назаркин, которые боятся ответственности, нарушают на каждом шагу уставы и наставления ВСУ, показали свою некомпетентность в целом ряде боевых операций, на совести которых сотни погибших украинских воинов, которые назначают военкомов, массово попадающихся потом на взятках? После майского визита Муженко в Брюссель в штаб-квартиру НАТО у наших западных партнеров возникли серьезные опасения, а способен ли вообще Генштаб Украины на какие-то структурные изменения? Вопрос риторический. Руководство армии и так все устраивает, тем более что безнаказанность полная, и за любые ошибки и нарушения, за любые жертвы и потери ни одного генерала ВСУ до сих пор не уволили и не убрали, все находятся на хороших должностях. Не имеющие никакого боевого опыта и не командовавшие ни ротой, ни батальоном ни на одной войне руководители отвечают за управление воевавшими год на передовой офицерами и солдатами. Хочет НГШ командовать батальонами — так дайте ему такую возможность, пусть отведет душу, заодно увидит, как смотрится его система управления из передового опорного пункта. Не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
2. Структура управления армией по-прежнему архаична и не имеет аналогов в мире. Армией во время войны управляют две автономные и самостоятельные структуры — Министерство обороны и Генеральный штаб. Вместо того чтобы объединить эту структуру и подчинить ее одному ответственному человеку, Верховный Главнокомандующий Петр Порошенко сохраняет эту хаотичную и не оправдавшую себя в этой системе власти схему. Пытаясь сшить с помощью волонтеров громоздкую и недееспособную конструкцию, власти не создают систему работы, а наоборот, продлевают ее агонию. Зачем? Такого нет нигде, это абсурд. Волонтеры могут выполнять функции контроля, функции каких-то программных менеджеров, но смысл их привлечения заключается в получении опыта и в дальнейшем назначении на ответственные должности. Система управления с помощью волонтеров неэффективна на постоянной основе. Волонтеры — это социальный лифт для привлечения компетентных людей, но они должны не подменять госаппарат, а сами становиться частью госаппарата и повышать его качество. Посмотрите на Нацгвардию — там нет волонтеров в управлении, а работает снабжение и обеспечение явно не хуже, чем в ВСУ. Потому что нужно генерировать не частные решения, а системные. И такой подход не требует дополнительных расходов.
3. Основной реформой, которую необходимо осуществить немедленно, является создание приоритета для соединений, выполняющих задания непосредственно в зоне АТО. Следует разделить ВСУ на части 1 линии — наиболее боеспособные и оснащенные сложными видами боевой техники, войска 2 линии — которые имеют ограниченную боеспособность, обеспечивают охрану тыла, проводят операции вне линии фронта, в прифронтовых районах и вне зоны АТО, и войска 3 линии — учебные и резервные части, которые выполняют ограниченные задачи в районах своих пунктов постоянной дислокации. Туда следует направлять призывников, в отдельные части — «аватаров» и «поплавков», которые нарушают воинскую дисциплину и которым опасно доверять что-либо опаснее тупой лопаты. В состав частей
1 линии могут входить все виды частей, включая ремонтные и саперные, которые, однако, выполняют задачи непосредственно в зоне боевых действий и работают на фронте. Такое разделение позволит направить максимальное количество наших очень скромных и ограниченных ресурсов техники и снабжения для укомплектования тех, кто в этом прежде всего нуждается. А самое главное, мы направим самых мотивированных и боеспособных людей туда, где они принесут максимальную пользу. На самом деле, стихийная селекция и отбраковка непригодных к службе происходит в войсках. Командиры рот и батальонов отбраковывают негодных солдат и сержантов, людей с преступными наклонностями и алкоголиков. Вот только боевая численность войск после такой отбраковки не соответствует заявленной по штату. Количеством в современной войне ничего не решить. Это не Великая Отечественная, где «урок» слали в штрафбатах в разведку боем на линии траншей, чтобы просто засечь огневые точки противника. На фронте нужно обеспечить качество, а не количество, мы не можем бросать в бой миллионные армии, у нас нет для этого ресурсов. Зачем платить зарплаты «аватарам»? Нужно разрывать контракт, и пусть лучше его деньги получает нормальный боец, а денежное довольствие негодных солдат идет в бюджет. После выведения за штат нарушитель будет получать копейки. Правда, есть проблема «аватаров»-командиров, но этого не решить без изменения кадровой политики и ликвидации феодальных кланов в структуре управления армии, где свои прикрывают своих независимо от уровня профессионализма. Все это не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
4. Упрощение системы управления. Вопреки расхожему суждению о засилье бюрократии, следует отметить, что строго регламентированная система принятия решений в МО и ГШ является скорее, их плюсом, а не минусом. Принятие решений тормозится по двум причинам. Во-первых, отсутствие руководителей, у которых есть смелость брать на себя личную ответственность за решения. Во-вторых, слишком большое количество ненужных промежуточных структур управления, созданных исключительно для обеспечения статуса и высоких должностей для различного начальства. До войны была создана вполне адекватная система управления на оперативно-стратегическом уровне — Генштаб — оперативные командования «Юг» и «Север», 8-й армейский корпус — штабы бригад. Этого вполне достаточно для управления войсками — следует ликвидировать командование Сухопутных войск, штабы секторов как ненужные промежуточные структуры. Необходимо сделать все для увеличения полномочий и ответственности командиров в этой упрошенной структуре, а не дробить функции управления между разными инстанциями, которые не имеют прямого отношения к управлению войсками, но поглощают массу ресурсов и размывают ответственность. Для контроля вполне достаточно военной инспекции МО и военной службы правопорядка. Упрощение системы управления возможно в рамках реорганизации и не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
5. Ключевым предметом контроля должна стать ответственность командира и его инициатива. Если избавить командиров от мелочной опеки на каждом шагу и предоставить командующим ОК, бригад и подразделений свободу от бесконечных согласований и бумажной переписки по небоевым вопросам, что вполне позволяет устав в боевой обстановке, то система уже сейчас может работать как часы. Для этого надо ДОВЕРЯТЬ командирам и спрашивать не за бумажки, а за РЕЗУЛЬТАТ. Для чего необходимо одно — изменение психологии в военном руководстве. Ориентированность не на процесс, а на результат. Управление первично, а контроль — вторичен. Контроль не должен мешать управлению, зато ответственность должна быть неотвратима. Да, нужны руководители, которые способны так мыслить и которые имеют волю и масштаб мышления. Не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
6. Сокращение структуры управления и командно-административного аппарата. В структуре ВСУ и МО 1400 воинских частей. В каждой части свой аппарат управления, бюджет, должности. Это лишняя, громоздкая и ненужная система управления. Например, в структуре МО сейчас целых три центра реализации излишнего имущества. Зачем вообще такие центры МО? Это вполне могут делать подрядные организации. Все эти центры можно безболезненно сократить путем реорганизации.
3300 военнослужащих контрактной службы решением Генштаба направлено для прохождения службы в АТО из тыловых частей. Решение во время войны понятное, но стоит ли всех этих узких специалистов направлять скопом на фронт? Может, стоит определить, какие функции они должны выполнять, и оставить специалистов, а сократить число командиров? Ничто не мешает оптимизировать количество частей на 50% — сотни офицеров будут освобождены и направлены на пополнение штабов и органов управления войсками в зону АТО. Будет сокращен документооборот, упростится и улучшится система управления. Не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
7. В 5-й волне мобилизации на пополнение сухопутных сил направлено всего лишь 50% от общего числа мобилизованных. Примерно 30 % составило пополнение для Воздушных сил, и еще 20% — для частей прямого подчинения министерства обороны и Генерального штаба. Налицо диспропорция в пополнении пехотных частей и родов войск, на которые не ложится основная нагрузка в ведении боевых действий. При этом сухопутные войска укомплектованы примерно на 60% от штата. Следует пересмотреть потребности в личном составе Воздушных сил в 2 раза как минимум, а также частей прямого подчинения ГШ и МО в личном составе, чтобы увеличить количество пополнения в пехоте, причем именно в частях в зоне АТО. Не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
8. Генеральный штаб обеспечил обязательную подготовку всех военнослужащих в учебных центрах, и это резко повысило боевые качества войск. Однако недостаточно сделано для организации работы таких учебных центров. Необходима селекция личного состава — зачем держать на обучении алкашей? Надо усилить преподавательский состав. Для этого стоит приглашать на должности инструкторов в качестве гражданских служащих опытных ветеранов и пенсионеров. Главное — следует определить критерием результата выполнение учебным подразделением комплекса групповых учебных задач, увеличить количество тактических занятий. Надо организовать и регулярные командно-штабные учения. Например, в центре подготовки офицеров многонациональных сил при Национальной академии обороны есть программы компьютерного моделирования, способные работать и по стандартам НАТО, которые позволяют моделировать условия КШУ с большим количеством пользователей. Эта система в настоящее время не используется для подготовки и учений командного состава ВСУ. Если снять с учебных центров нагрузку по воспитанию и содержанию негодных к службе мобилизованных солдат, то появятся дополнительные ресурсы для увеличения числа инструкторов. Кроме того, следует увеличить время подготовки и программу подготовки, сделать ее более углубленной, особенно в вопросах тактических занятий. Срок обучения стоило бы увеличить хотя бы до 3 месяцев. Требует дополнительных расходов государственного бюджета, однако в рамках бюджета МО.
9. Внимание к кадрам.Основная проблема комплектования войск заключается в острой нехватке офицеров и сержантов в частях в АТО. Не хватает буквально СОТЕН младших командиров. Это следует признать острой проблемой и предпринять меры для ее решения. Направление опытных солдат на курсы подготовки сержантов, хотя бы краткие, сохранение опытных сержантов на своих должностях. Сейчас, после года войны, из армии демобилизуются тысячи опытных военнослужащих. Их надо сохранить для армии, с ними нужна индивидуальная работа. Да, это требует дополнительных затрат, но в этом случае надо перекраивать бюджет, чтобы сохранять людей, чтобы увеличивать им зарплату и улучшать условия, чтобы решать проблемы и сохранять у людей стимулы к службе. Увы, эта работа не ведется, а это ключевое направление. Год войны ценнее 5 лет университета, и людей, получивших такой опыт, государство обязано сохранять.
10. В чьих интересах проводятся реформы в Минобороны? Это ключевой вопрос, понимание которого надо изменить в головах разработчиков всех усовершенствований. Основой реформы в МО и главным потребителем реформ является рядовой солдат, сержант, лейтенант, капитан, который сидит на передовых опорных пунктах. Все вместе эти бойцы и есть основной потребитель военных реформ во время войны. Это они должны видеть изменения, это они должны контролировать, как их снабжают и вооружают, как ими командуют и обучают. И когда реформы начнутся не в новостях, не на пресс-конференциях, не в «фейсбуке» советников по пиару, не в «белых книгах» и не в справках, а вот там, на передовой, значит, эти реформы действительно существуют. И спрашивать за качество и результат реформ надо именно там. Когда это понимание дойдет до всех, кто занимается военным управлением? Это ключевой вопрос. И ответ на него не требует дополнительных расходов государственного бюджета.
