Главная

Денежная реформа 1996 года: непрочитанные страницы

Очень важно, чтобы мы были корректны в своих оценках, прежде всего, на официальном уровне, уроков предыдущих этапов становления нашей независимости, избегали их необоснованной политизации, которая всегда деструктивна. Мы не сможем рассчитывать на конструктивизм текущих преобразований, если окажемся не в состоянии объективно оценить прошлое, понять его проблемы, сложности и успехи, коллизии и позитивы. Это касается, в первую очередь, наших оценок всего комплекса экономических преобразований и, естественно, наших оценок денежной реформы, двадцатилетие которой с должным вниманием анализируется общественностью. В ней как в капле воды отражаются внутренние (естественные) противоречия начального этапа нашей государственности, непредвзятое осмысление реалий которых становится в наши дни все более актуальным.

В моей памяти запечатлелся такой досадный эпизод. В начале 1995 г. я сопровождал тогдашнего президента Украины Леонида Кучму в ходе его официального визита в Германию. Культурная программа поездки предусматривала посещение знаменитого Кельнского собора. Но запомнилась не его монументальность. Перед входом в помещение собора ветер гонял стаю бумажек — ими оказались украинские купонокарбованцы. Нам рассказали, что перед нами тут побывали нашенские «крутые», и один из бритоголовых молодчиков, похваляясь «самодостаточностью», вытащил из своего красного кафтана пачку национальных ассигнаций и демонстративно развеял их по ветру.

Можно себе только представить, как этот «достойный» жест был воспринят иностранцами, прежде всего, немцами. Но дело не только в этом. В упомянутом эпизоде во всей своей полноте отражались реалии не только нашей экономики, но и государства в целом. Предыдущая власть провести денежную реформу на старте экономических реформ (как это предполагалось основополагающими документами того периода, в 1992 г. и не позже) была не в состоянии. Это понимали все. Рекордная в мировом измерении инфляция 1993-го — 10255% — однозначная демонстрация этой, как мне представляется, наиболее трагичной составляющей нашей экономической летописи. Понять экономические преобразования начального периода реформ без ясности в соответствующем вопросе невозможно. Попытаюсь вместе с читателем разобраться в этом.

Мировая практика свидетельствует, что денежные реформы, к которым прибегают отдельные государства в экстремальных ситуациях, являются наиболее радикальным хирургическим способом достижения (в сжатые сроки) системной стабилизации денежного обращения, общей санации экономики. Известная политика НЭПа (1921–1927), который пришел на смену административной политике военного коммунизма и имел четко выраженное рыночное направление, фактически началась с денежной реформы 1922–1924 гг. Это же относится и к санации немецкой экономики: начало «экономическому чуду» положила денежная реформа Л.Эрхарда 1948 г. В первые послевоенные годы (1945–1952) в странах Западной Европы были проведены 24 денежные реформы, ставшие своеобразной платформой экономического возрождения.

Суть здесь понятна: одно дело — проведение денежной реформы на старте трансформационных преобразований и использование ее, как это имело место в послевоенной Европе, в качестве основного инструмента экономической стабилизации и другое — проведение реформы в период, когда гиперинфляция уже преодолена немонетарными инструментами. Конечно, первый вариант реформ требует принятия чрезвычайно сложных и во многом непредсказуемых решений. Это, понятно, и высокая ответственность. Наша неспособность провести денежную реформу на старте экономических преобразований и ее использование в качестве изначального механизма их реализации, скорее всего, объясняются этим: политики не были готовы брать на себя ответственность за сложные и не во всем предсказуемые (рискованные) решения. Мы этому не научились и в последующие годы. Печальные реалии сегодняшнего дня — подтверждение этому. В итоге был выбран следующий сценарий: сначала денежная стабилизация, затем денежная реформа. Это была позиция, прежде всего, тогдашнего руководства НБУ, которое на словах ратовало за денежную реформу, а на деле все делало для того, чтобы ее отсрочить.

Итог известен. Среди постсоветских стран денежная реформа в Украине была последней. Эстония ввела собственную денежную единицу в мае 1992-го, Латвия и Литва — соответственно в мае и октябре того же года, Киргизия — в апреле 1993-го, Молдова, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан — в конце 1993 г. В июле 1993 г. завершен процесс введения собственной денежной единицы в Российской Федерации, чуть раньше — в Беларуси. У нас же до сентября 1996 г. обращались купонокарбованцы. Эта временная денежная единица не выполняла в полном объеме денежные функции — не могла служить инструментом эквивалентного обмена, средством накопления и, соответственно, инструментом инвестиционного процесса, поэтому была неспособна стать надежной основой стабилизационных преобразований. В первой половине 90-х мы были лидером на постсоветском пространстве по глубине экономического кризиса. Причины этого очевидны: они во многом определяются ситуацией в денежной сфере.

Очень важную роль в преодолении этой ситуации и неотложном проведении денежной реформы сыграл Л.Кучма. Один из его первых президентских указов касался создания Государственной комиссии по проведению денежной реформы, в состав которой довелось входить и мне. В начале 1995 г. по поручению президента создается рабочая группа по подготовке нормативных документов реформы. В ее состав вошли известные специалисты — М.Саблук и А.Мороз, замминистра финансов А.Даниленко, замглавы НБУ В.Терпило, начальник управления НБУ Н.Дорофеева — всего шесть человек. Я возглавлял эту группу. Мы работали около месяца в строгой секретности (под «опекой» СБУ) в санатории «Конча-Заспа». Было подготовлено около десяти соответствующих документов. Наша позиция была однозначной: реформу нельзя откладывать, ее следует провести в октябре 1995 г. С нами встречался президент, согласившийся с нашими доводами. К проведению реформы в октябре все было подготовлено. Банкнотные купюры гривни, как известно, были напечатаны еще в 1992 г. Но В.Ющенко сумел убедить руководство страны отложить денежную реформу еще на год. Повторяю: рисковать в этом вопросе руководство НБУ не желало, хотя для экономики страны это решение (еще один год полунатурального обмена) было чрезвычайно обременительным.

Надо сказать, что в сентябре 1996 г. реформа прошла чрезвычайно организовано, что в немалой степени было заслугой НБУ. Собственно, иначе и быть не могло, ведь к проведению реформы все было готово уже в октябре 1995 г. Да и сама реформа осуществлялась по максимально упрощенному сценарию, что делало ее прозрачной и понятной широкой общественности.

В то же время важно осознавать и иной, очень значимый аспект. Денежная реформа — это всегда не только новая банкнота.Введение в обращение гривни — лишь одна из составляющих структурной перестройки предшествующей административной по своему содержанию денежной системы, перевода ее в режим рыночных отношений, создания для этого соответствующих функциональных механизмов. Мы говорим о специфичности денежной реформы в широком смысле этого понятия, которая касается каждой клеточки функционально разветвленной многоаспектной институциональной структуры денежных отношений. Действенность реформы, а это не просто устойчивость новой денежной единицы, а ее реальное воздействие на качественные изменения экономики — прежде всего на инновационные процессы и, соответственно, структурные трансформации, могла быть гарантирована только на этой основе.

Это означает, что в наших оценках денежной реформы 1996 г. мы не должны ограничиваться, как это имеет место, только анализом результатов введения в обращение гривни. Речь должна идти о системности соответствующих преобразований. В этом контексте реформа по своим объективным критериям предполагала сбалансированные решения, которые должны были обеспечить качественную перестройку структуры денег, утверждение современных эмиссионных механизмов, конкурентного инструментария рефинансирования коммерческих банков, цивилизованного рынка денег, взаимоотношения с бюджетом, наполнение новым содержанием системы валютных отношений, банковского надзора, освоение сложнейшего комплекса денежно-кредитного регулирования и т.п. Понятно, что эти вопросы стояли в повестке дня и до реформы 1996 г. Однако сам факт функционирования в обращении временной денежной единицы делал невозможным их системное решение. В таких условиях денежная система, по сути, продолжала (до 1996 г.) работать по законам административной экономики, а значит, не могла взять на себя функцию локомотива общерыночных трансформаций, одного из определяющих факторов динамичного развития, экономического прогресса. Представленная позиция по поводу необходимости оценки денежной реформы 1996 г. как реформы в широком смысле этого понятия основывается на этом.

Пишу эти строки вовсе не для того, чтобы каким-то образом уменьшить значимость введения в обращение национальной денежной единицы — гривни. Всегда считал и считаю сейчас это событие особо знаковым не только в системе экономических преобразований, но и в целом государственного строительства. Национальная денежная единица — это, в моем понимании, больше чем экономика, это неотъемлемый атрибут государственности, один из синтезирующих инструментов дееспособности государства.

Проблема состоит даже не в том, что мы ввели в обращение гривню с опозданием почти на пять лет. Дело в другом. Решая эту задачу во время денежной реформы, мы не создали в нужном объеме инфраструктурные механизмы ее эффективного функционирования. В итоге введение гривни не уменьшило функциональную разбалансированность денежной системы. Более того, прошло совсем немного времени, и ее отдельные параметры начали ухудшаться. Предельно низким оставался уровень монетизации экономики. Он не только не вырос, как это ожидалось, а даже несколько снизился: 1996 г. — 16,2%, 2000 г. — 15,9%. С 21,6 до 23,3% вырос уровень долларизации денежной массы. И самое неприятное — фактический обвал валютного курса новой денежной единицы: как известно, начальная позиция — 1,9 грн/долл., в 2000-м — 5,4 грн/долл.

В такой ситуации начала сыпаться и банковская система. До минимума сократились объемы кредитования экономики. Очень интересные оценки этому даны специалистами Германии, которые в те годы по поручению правительства ФРГ оказывали нам квалифицированную консультативную помощь. В одной из их публикаций, которая увидела свет спустя три года после реформы, говорится, что Украина с учетом указанных реалий и после введения гривни продолжает оставаться «почти небанковской страной». Звучит странно: страна, где действуют более 200 банков (1996 г. — 229), по степени их влияния на экономику квалифицируется как «почти небанковская страна».

Возьму на себя смелость утверждать, что соответствующие проблемы органически корреспондируются и с реалиями наших дней.Несмотря на масштабные преобразования денежной системы после 1996 г., и поныне в денежно-банковской сфере остается еще много противоречий, оставленных нам в наследие в качестве «родимых пятен» несистемностью денежной реформы 1996 г., итоги которой мы обсуждаем. Банковская система страны и сегодня, по сути, остается замкнутой структурой, которая в основном работает в замкнутом цикле на себя и очень мало влияет на системные преобразования в экономике, логику проводимых реформ.

Проблемность ситуации не только в этом. Валютный курс, который установился в начале 2000-х годов, — 5,2–5,4 грн/долл. — считался тогда наиболее адекватным реалиям экономики. Он сохранялся до 2006 г. Сейчас — более 25 грн./долл. За последние три года гривня упала в своем весе в три раза. Наши финансовые активы, доходы, ВВП на душу населения в долларовом измерении обесценились на соответствующую величину — только по этой причине мы стали беднее в три раза. Мы говорим о наиболее уязвимой позиции экономики в целом. В истории денег известен такой уникальный пример. Стабилизированный в 1561 г. королевой Англии Елизаветой фунт стерлингов сохранял свою стоимость «4 унции серебра» почти 370 лет — до 1931 г. Историки считают, что валютная стабильность стала основой формирования весомости не только экономического, но и политического потенциала Великобритании. И хотя сейчас на мировом валютном рынке действуют другие законы, сам факт, о котором идет речь, достоин внимания. В моем понимании, в наших планах развития экономики проблема надежной стабилизации гривни как основы инвестиционного процесса должна стать доминирующей. Актуальность обсуждения поднятых в предлагаемой читателю публикации мне видится в первую очередь в этом.

Информация о материале

Опубликовано: 07 сентября 2016

Зміївська ТЕС за 4 мільйони замовила проект переведення двох блоків з антрациту на газове вугілля

Зміївська теплова електрична станція ПАТ «Центренерго» 30 серпня уклала угоду з ТОВ «Харківський проектно-конструкторський інститут Теплоелектропроект-Союз» на розробку проектно-кошторисної документації за 4,10 млн грн. Про це повідомляється у системі «Прозорро».

До кінця року мають виконати проект і робочу документацію технічного переоснащення систем подачі, приготування та спалювання вугілля енергоблоків №2 і 5 для переходу з антрациту (марки А, П) на газову групу (марки Г, ДГ). При цьому котлоагрегати №1, 3-4, 6 і далі спалюватимуть антрацит.

Перехід на газове вугілля потрібен для зменшення залежності від поставок антрациту з шахт ОРДЛО.

Нагадаємо, станція у квітні акцептувала пропозицію ТОВ «Котлотурбопром» із корпорації «Маст-Іпра» щодо поставки комплектів окремих вузлів для переобладнання на 72,58 млн грн. Проте договір досі не підписали.

Днями міністр Ігор Насалик сказав у інтерв’ю «РБК-Україна», що переведення котлів №2,5 Зміївської ТЕС займе сім місяців і коштуватиме 175 млн грн.

«ТПКІ Теплоелектропроект -Союз» належить харків’янину Тагіру Алмакаєву та одеситу Олександру Фрідману.

Информация о материале

Опубликовано: 07 сентября 2016

Легализация игорного бизнеса в Украине: иллюзия бюджетного благополучия

Министерство финансов Украины приступило к верстке проекта Госбюджета на следующий год. Стоит ожидать стремительного продолжения бюджетного процесса, который, с учетом отсутствия нового транша МВФ, может опять оказаться ситуативным и проходить в интересах отдельных олигархических групп. Уже первая реакция общественности показала, что «творческая» мысль госчиновников не способна к конструктиву. Все предложения традиционно сводятся к сворачиванию расходов на социальные программы, например, к сокращению выплат студенческих стипендий и упрямому навязыванию до конца непродуманных идей о дополнительных источниках наполнения казны. К таким относится и очередная попытка легализации рынка азартных игр. Соответствующий правительственный законопроект №4663 ожидает своего рассмотрения депутатами Верховной Рады. И хотя он был внесен новым правительством во главе с Владимиром Гройсманом, все основные положения документа соответствуют варианту, предлагаемому предыдущим руководством Минфина, который не прошел рассмотрение в комитетах ВР, в частности антикоррупционном. В правительстве уверены, что после доработки законопроекта страна получит «мощный» источник бюджетных поступлений. Эксперты в этом сомневаются, ведь крупнейшим действующим лотерейным операторам «М.С.Л.» и «Патриот» создаются дискриминационные условия для работы. Лотерейный рынок остается, фактически, монополизированным, а нелегальный игорный бизнес будет процветать и дальше.

Украина уже семь лет является страной, не приветствующей игроманию в обществе. 25 июня 2009 года 390 депутатов поддержали закон «О запрете игорного бизнеса в Украине». Документ, по инициативе Юлии Тимошенко, подготовили «регионал» Григорий Смитюх и «бютовец» Валерий Писаренко. Тогда в пояснительной записке к законопроекту депутаты подчеркивали следующее: «Необходимость принятия данного закона вызвана стремительным ростом за последние годы количества субъектов и объектов игорного бизнеса Украины, осложнением криминогенной ситуации на указанных объектах, в частности, ростом количества преступлений, связанных с зависимостью от азартных игр, и финансовых правонарушений в этой сфере. Развитие игорного бизнеса сопровождается ростом численности населения с инфантильными ценностями: надежда на удачу освобождает человека от ответственности за свои действия, от необходимости принимать социально зрелые и ответственные решения».

Однако запрет недостаточно повлиял на уровень распространения этого явления. Нелегальный игорный бизнес приспособился и к экономической ситуации, и к преследованиям со стороны правоохранительных органов. Незаконно используя вывески разрешенных государственных лотерей или даже без этого, в украинских городах действуют тысячи подпольных интернет-казино и тотализаторов.

По данным Нацполиции, только с начала этого года прекращена деятельность более 400 игровых учреждений, из которых 117 залов игровых автоматов, 233 интерактивных клубов, 21 букмекерская контора, 11 казино и 20 залов для игры в покер. По результатам проведенных обысков было изъято более 5,5 тыс. единиц игрового оборудования, в том числе. 4,2 тыс. единиц компьютерной техники, 104 стола для игры в покер, 16 рулеток. Товарно-материальных ценностей изъято на сумму более 17 млн грн. Объем нелегально полученных и изъятых средств составила почти 1 млн грн.

Даже когда подлог вскрывается, наказание за нарушение закона оказывается весьма лояльным. Никакой уголовной ответственности, только административный штраф. И хотя его размер достаточно велик – от десяти до сорока тысяч необлагаемых налогом минимальных доходов граждан вместе с конфискацией игрового оборудования, количество подпольных игорных заведений впечатляет.

Организаторы нелегального игорного бизнеса задерживаются десятками, но с начала года в законную силу вступило только 3 решения суда относительно таких лиц с наложением на них штрафа в размере 640 тыс грн.

Одна из причин, которая может объяснить такую низкую статистику, – это причастность силовиков к защите нелегалов. В частности, по данным издания PRO.СN, в Чернигове появились новые игорные учреждения, когда во времена Виктора Януковича сотрудник правоохранительных органов Владимир Духно курировал в Черниговском УМВД незаконные сборы с местных бизнесменов. Такой опыт не помешал ему уже при новой власти стать начальником отдела по борьбе з коррупцией Черниговского УБОП. Обратите внимание на «случайное» совпадение интересов.

И это далеко не единичный случай. В 2015 году было открыто уголовное расследование против бывшего начальника управления надзора над соблюдением законов в прокуратуре Киева Виталия Баганца. Ему выдвинули обвинения в связи с незаконными указаниями подчиненным о блокировании уголовных расследований по фактам ведения нелегального игорного бизнеса на территории столицы в 2014 года. Против сына бывшего зама генпрокурора дали свои показания 11 сотрудников прокуратуры и 6 милиционеров. Речь шла о сотнях игровых салонов и подпольных казино, в частности сети «БОСС», покрытие которой, по данным «активистов», составляло около 150 игровых салонов с дневной выручкой до 3 млн грн.

Как сообщил народный депутат Борислав Береза, ссылаясь на оценку экспертов, только в Киеве оборот нелегальных азартных игр составляет около 400 млн гривен в месяц. «По Украине в целом – это миллиарды гривен, часть которых оседает в карманах коррумпированных чиновников и представителей правоохранительных органов», - отметил он.

Попытки вновь легализовать игорный бизнес и вернуть в госбюджет многомиллиардный источник средств начали предприниматься с 2010 года. С тех пор в ВР подано более 20 законопроектов. Но ни один из них не принят. Главная причина – авторам так и не удалось предложить четких правил работы сферы азартных игр, а также убедительную и эффективную систему контроля над деятельностью операторов рынка и их доходами. Особую тревогу вызывает перспектива распространения такой деятельности в интернет-пространстве. Но, по-видимому, достижения других стран в этой сфере так и останутся нереализованными, пока не будет порядка в реальной игорной среде.

Например, в США, сфера азартных игр жестко регламентирована федеральными законами и ограничена лишь несколькими штатами, такими как Невада. Важную роль играют судебные прецеденты.

Показательным в этом плане является дело Джея Коэна. В 1996 году этот двадцативосьмилетний специалист по ценным бумагам решил основать собственный бизнес, для чего отправился в карибское островное государство Антигуа и Барбуда и открыл там букмекерскую контору. В 1997 году компанией заинтересовалось ФБР, а затем в марте 1998 году Коэн был арестован в Сиэтле. Защита Коэна состояла в том, что ставки фактически делались в его конторе на Антигуа, а весь обмен информации с клиентом по телефону или по сети носил предварительный характер. Однако суд определил, что если ставку на офшорном веб-сервере делает житель Нью-Йорка, находясь у себя в штате, то игра происходит в Нью-Йорке, а не на Антигуа, а это противозаконно.

Кроме того, в 2006 году в США был введен в действие федеральный закон (Unlawful Internet Gambling Enforcement Act), который запретил игорному бизнесу прием любых «финансовых инструментов», включая карточные платежи, банковские переводы, чеки и пр., в ходе «незаконной азартной игры через Интернет». Закон предписал также финансовым посредникам, то есть, банкам и всевозможным платежным системам, идентифицировать и блокировать запрещенные данным законом операции. Были предусмотрены гражданско-правовые и уголовные санкции за нарушение закона, вплоть до пяти лет тюремного заключения.

В Кабинете министров Украины считают, что подобную модель регулирования игорного бизнеса можно внедрить и у нас в стране. Главный идеолог правительственной версии легализации азартных игр экс-замминистра финансов Елена Макеева утверждала, что контроль над игорным бизнесом вполне реально обеспечивается путем подключения онлайн-систем операторов, допущенных на рынок азартных игр, к единому центру контроля в Государственном казначействе. Все транзакции будут на виду, а при нарушении правил ведения игр, деятельность нерадивых компаний будут блокировать.

При этом, наверняка, многие чиновники понимают, что эффективный контроль онлайн услуг – это не близкая перспектива и начинать нужно с нелегалов на земле. Спустя 7 лет после запрета казино нелегальные игорные учреждения продолжают работать, а их количество растет.

В мае-июне на территории Киевско-Святошинского района Киевской области под вывесками «Государственная лотерея» предоставлялись нелегальные услуги. После проведения оперативно-следственных действий было изъято 73 комплекта игрового оборудования стоимостью около 350 тыс грн и оборотные средства в сумме 180 тыс грн. Кроме того, во время обысков изъяты записные книжки, в которых фиксировались данные о постоянных клиентах с указанием полученных во время игры сумм и клиентской задолженности, тетради «черной бухгалтерии» с расчетами за «крышевание» бизнеса. В мае в с. Гребёнки Киевской области в учреждении «закрытого типа» было изъято 12 игровых автоматов и денежные средства, а также в другом заведении, работающем под вывеской легального лотерейного оператора «М.С.Л.», было изъято еще 15 устройств игрового оборудования для азартных игр.

Также в июле в Киевской области полиция прекратила деятельность 5 игорных заведений. В том же месяце, в Виннице во время обысков было изъято 1200 единиц игрового оборудования и почти 44 тыс грн. Все выявленные заведения прятались под вывеской государственных лотерей, а среди их клиентов были подростки. Июльские рейды проводились и в Одессе. Было выявлено 80 единиц нелегального оборудования и 55 тыс грн.

Это только единичные примеры, показывающие масштаб проблемы. Часто после закрытия своих учреждений организаторы нелегального игорного бизнеса находят деньги на новое оборудование и снова открывают точки.

В чем же причина неэффективности борьбы с нарушениями законов в этой сфере? Да, схема работы нелегальных учреждений тщательно маскируется – используются вывески государственных лотерей, магазинов клубов и мест общественного питания; привлекаются постоянные клиенты или гости, после предварительной протекции; игровые автоматы выдаются за лотерейные терминалы для распространения билетов мгновенной государственной лотереи. Кроме того, работают такие заведения часто в нерабочее время. Например, некоторые выявленные подпольные пункты работали исключительно ночью, и чтобы туда попасть игроки регистрировались, отсылая смс-сообщения и получая персональные коды доступа. Для подстраховки клиентам может предлагаться возможность оплатить каждую игру банковскими картами через терминал или внести деньги в кассу чтобы кассир дистанционно включил автомат.

Но есть и примеры более открытого бизнеса – не так давно сотрудники управления защиты экономики нацполиции в Киеве обнаружили элитное казино, которое располагалось в торгово-развлекательном центре центрального района столицы. Было изъято 40 единиц игрального оборудования, в том числе, автоматы, столы для покера и рулетки.

Полицейские отмечают, что для ликвидации подпольных заведений проводится колоссальная работа по отслеживанию их деятельности и документированию правонарушений. Можно было бы поверить таким доводам, если бы не было конфликта интересов между соблюдением законов и бизнесом для отдельных работников полиции. Ведь если, как указывалось ранее, они сами «крышуют» нелегальную «игорку», то и борьба с ней может оказаться во многих случаях показухой. Тот факт, что после закрытия нелегальные точки снова открываются теми же организаторами, указывает только на нежелание на исполнительном и законодательном уровнях принимать решительные меры.

Такая специфика объясняет желание чиновников легализировать азартные игры, ведь тогда уже будет гораздо меньше препятствий для «сотрудничества» с нелегалами. И не стоит строить иллюзии относительно грядущего бюджетного благополучия, ведь если нелегальные учреждения работают и без легализации и, при этом, не платят налоги, то они будут искать способ как незаконно увеличить прибыли и в новых условиях.

Таким образом, причина, скорее, связана с организацией работы самих полицейских, их слабой законодательной инициативностью, а также недостаточной ответственностью за раскрытие правонарушений в сфере игорного бизнеса.

Эксперты сходятся во мнении, что «цивилизованность» азартных игр в Украине на 100% невозможна. Игорный бизнес вообще должен рассматриваться не столько как дополнительный источник бюджетных поступлений, а как, в первую очередь, потенциальная угроза для психики человека. Ведь из-за высокой динамики азартной игры, особенно в интернете, ее участник быстро теряет контроль над собой и впадает в зависимость. Все заканчивается человеческими трагедиями. «У нас же никто ни в чем не знает меры. Поэтому в принципе нет никакой гарантии, что через полгода, как все опять заработает, мы не вернемся в то, что было до 2009 года. Это же реальная болезнь: люди начнут спускать свои накопления, прогуливать зарплаты», - отмечает народный депутат Александр Абдулин.

Он уверен, что госчиновникам следует уделить внимание поиску других, и не таких опасных для общества источников наполнения госбюджета, как легализация азартных игр. Эксперты считают лотереи наиболее безопасным для игроков вариантом. И, в то же время, лотереи – это законный вид деятельности, который в Украине уже который год подвергается целенаправленному уничтожению со стороны государства. В связи с этим, скорее всего, любые попытки регулировать лотерейный рынок в контексте легализации азартных игр будут контрпродуктивными, поэтому необходимо отделить лотереи от «игорки». Для развития лотерейного рынка в интересах государства они подчеркивают первоочередность урегулирования вопросов лицензирования, устранения искусственной монополии на рынке, обусловленной антироссийскими санкциями, устранения коррупционного лоббизма любых инициатив в интересах отдельных операторов.

Увеличению поступлений в госбюджет от продажи лотерей будет также способствовать устранение многократного налогообложения лотерейной деятельности, которое не соответствует не только международным стандартам, но и противоречит Налоговому кодексу Украины в части недопущения двойного налогообложения. Сегодня налогообложение всех видов лотерей привело к значительному уменьшению желающих принять участие в розыгрышах и уменьшило в 2015 году объем лотерейного рынка в 10 раз. Потери налоговых поступлений в госбюджет в 2016 году могут превысить 400 млн грн. Но это актуально, если подходить к верстке государственной сметы взвешенно и социально ответственно. Способны ли на это нынешние чиновники? Похоже, что нет. Возможно, очередной кредитор обяжет их принять меры, ведь для получения нового транша их сговорчивость повышается в разы.

Рано или поздно нужно будет принять взвешенные решения и найти компромисс со всеми заинтересованными сторонами, а «денежная» риторика должна согласовываться с моральными принципами общества. Иначе ab initio nullum, semper nullum - из ничего ничего и не выйдет.

Информация о материале

Опубликовано: 06 сентября 2016

О патологической жадности с синдромом дефицита страха

Давно это было. Лет пятнадцать тому назад. Или двадцать. Обычная конференция психиатров, на этот раз в Полтаве. Самая обычная, даже без минимального международного участия. В те удаляющиеся времена любимыми гостями нашей психиатрической номенклатуры были вполне советские по своим знаниям и ухваткам профессора из московского института имени Сербского. Но в Полтаву тогда они не приехали, не захотели.

Украинские профессора, в основном, корифеи, делились с широкой психиатрической общественностью своими глубокими научными мыслями и результатами исследований. Было скучно, обычная советская конференция. Живую струю внес наш киевский корифей и всеобщий начальник профессор Ч. Поскольку обсуждали и целесообразность использования в диагностике международной классификации болезней, профессор Ч. глубокомысленно предложил: «Да зачем она нам нужна! Давайте составим свою, украинскую классификацию. Удобную для нас!» .

Не выдержала славной памяти доктор Людмила Музычук, блестящий врач и тонкий, умный человек. Она, единственная, сказала вслух: «Так что, уважаемый профессор, может быть есть смысл для каждой области сделать свою, особенную региональную классификацию?» .

Вскоре конференция закончилась. Во время обязательного для таких собраний фуршета психиатры язвительно комментировали очередной ляп профессора Ч. Тихо комментировали, поскольку тот был злопамятен и опасен. Был он в те далекие времена главным психиатром Минздрава Украины, влиятельным начальником.

Сегодня все чаще думаю: зря смеялись тогда мои коллеги. Может и был смысл внести особенные, украинские коррективы в международную классификацию психических болезней… Ввести, к примеру, такое заболевание: «Патологическая жадность с синдромом дефицита страха». И правда, социологи предупреждают о нарастающем неприятии людьми Президента, депутатов и всех прочих начальников. Даже ручные, с начальственной руки берущие хлеб насущный политологи мягко говорят вслух о падении рейтингов у всех политиков. Западные наши партнеры также пытаются достучаться до наличествующего головного мозга украинского руководства. Вот и бывший украинский заробітчанин , советник господ Януковича и Трампа, господин Пол Манафорт, срочно покинул свой пост в избирательном штабе претендента на американский «престол». Покинул небеспричинно, опасаясь расследования своих финансовых грешков в Украине.

А наши теперешние – не боятся. Категорически не боятся. Воруют. Хищают в особо крупных размерах, как и прежде. Будто просят: ну, идите вы скорее на улицу, протестуйте, требуйте нашего смещения! Понимаю, ни о чем подобном они не просят. Просто в их общем и у каждого в отдельности головном мозгу отсутствуют нейроны, отвечающие за эмоцию страха. А это, с точки зрения нейронаук, тяжелое психическое расстройство.

Ой, прав был профессор Ч., мы, украинцы , болеем особенно, совсем не так, как англичане, немцы, турки, эфиопы и латиноамериканцы

Напишу-ка я прошение в нашу отечественную Академию медицинских наук, пускай наши мудрые корифеи умственного труда рассмотрят мое предложение, основанное на прозорливой полтавской реплике профессора Ч., и подтвердят необходимость внесения в классификацию психических болезней нашего особенного заболевания – патологической жадности с синдромом дефицита страха. Уж мы, психиатры, сделаем этот диагноз популярным. И будем интенсивно лечить ...

Информация о материале

Опубликовано: 06 сентября 2016