Главная
Большие последствия маленьких изменений, или Трансфертное ценообразование по-украински
Одним из основных каналов формирования незаконных финансовых потоков, неофициального притока/оттока капитала и уклонения от налогообложения является теневая внешняя торговля. Либерализация внешнеторговых режимов создает широкие возможности для манипулирования стоимостью при проведении экспортно-импортных операций. В таких условиях возникает важная проблема контроля государства над достоверностью, полнотой и прозрачностью ценообразования во внешнеэкономической деятельности в целях налогообложения, решаемая эффективным контролем над трансфертным ценообразованием (ТЦО). Но эффективен ли этот контроль в Украине?
Контроль над трансфертным ценообразованием регламентируется статьей 39 Налогового кодекса Украины. Он был введен в действие с 1 сентября, обратите внимание, 2013 г. То есть до этого государству было фактически неинтересно, по каким схемам, как и сколько из страны выводится средств через внешнеэкономическую деятельность (по нашему оптимистическому сценарию, за период с 2004-го до 2012 г. из Украины ежегодно выводилось от
6 до 22 млрд долл. США с общим «балансом» 108 млрд долл.!). Ради справедливости стоит отметить, что с 2013 г. бизнес стал считаться со статьей 39 НКУ, а фискальная служба начала работу по контролю над ТЦО. Но ведь не все зависит исключительно от ГФС. Правила контроля над ТЦО все же устанавливает ВРУ и детализирует КМУ. Вот об одной такой «детализации», исключившей из объекта контроля над ТЦО около 14,1 млрд долл., мы и поговорим.
Современная экономика Украины является ярким примером малой экономики с высоким индикатором открытости (отношение суммы экспорта и импорта товаров и услуг к ВВП). В частности, она более открыта по сравнению со странами БРИКС. Даже у экономики Китая, заполонившего мир своими товарами конечного потребления, индекс открытости более чем вдвое меньше украинского. Несмотря на такой высокий индекс открытости, украинская экономика не диктует цены мировому рынку в ключевых экспортных секторах, а вынуждена принимать их (price-taking economy).
В целом открытость экономики может позитивно влиять на экономический рост развивающихся стран. Но для этого надо выполнить ряд условий: 1) минимизировать разрывы между внутренними и внешними (мировыми) ценами; 2) диверсифицировать структуру национального экспорта; 3) устранить схемы манипулирования экспортной стоимостью, а соответственно, обеспечить эффективный контроль над трансфертным ценообразованием; 4) осуществлять эффективный валютный контроль. Судя по темпам роста украинской экономики, вышеназванные условия не выполняются.
Структура украинского товарного экспорта является низкодиверсифицированной с большой долей сырьевых и низкотехнологичных групп товаров. В 2015 г. 79,3% всего экспорта Украины составляли товары промежуточного потребления (сырье, полуфабрикаты). Причин этого может быть много, но, по моему мнению, основной является проблема в разнице внутренних и внешних цен. На нашем внутреннем рынке цены на сырьевые товары вроде бы и низкие, но представителям перерабатывающей отрасли купить такое сырье по установленным ценам и официально практически невозможно. Здесь в действие вступают экспортеры, скупающие по разным схемам такое сырье и экспортирующие его де-юре по ценам, фигурирующим на внутреннем рынке, с минимальной накруткой, а де-факто — по мировым ценам и не по прямым контрактами, а через торгующие страны, которые, на удивление, являются юрисдикциями с низким уровнем налоговой нагрузки в целом (Кипр, Виргинские Острова, Белиз, Панама и др.), или исключительно для отдельных типов компаний или операций (Великобритания, Швейцария (отдельные кантоны), ОАЭ (отдельные эмираты), Эстония, Сингапур, Армения и др.) и с высоким уровнем закрытости налоговой информации (именно здесь должно сработать ТЦО). Детальная информация о таких схемах и их рисках для субъектов национальной экономики существует, но остановлюсь на других аспектах вопроса.
Фактически большая часть добавленной стоимости (являющейся разницей между внутренними и внешними ценами) вывозится из Украины и аккумулируется в иностранных юрисдикциях. А это — потенциальные заработные платы и инвестиции, чего так не хватает нашей финансовой системе. В результате физические лица, недополучающие свою заработную плату, аппелируют к правительству (различными путями: цивилизованными переговорами, митингами, революциями) о помощи в форме социальных трансфертов, адресных или не очень адресных субсидий и т.п. Бизнес, в свою очередь, тоже не отстает и также обращается к правительству (теми же путями, что и население, только в завуалированной форме) за налоговыми льготами, дотациями, субсидиями и другими непродуктивными преференциями (низкие тарифы на электроэнергию, железнодорожные перевозки и т.п.), поскольку у нас большой разрыв между внутренними и внешними ценами. Вследствие этого система государственных финансов не выдерживает, и мы имеем по факту то, что имеем на сегодняшний день, — колоссальный разрыв в системе публичных финансов, усугубляющийся тем, что конечным бенефициаром преференциальных схем являются не те, кто реально в этом нуждается, а те, кто цинично выводит средства из Украины.
Для того чтобы решить эти проблемы, правительству необходимо создать прозрачные внутренние рынки с механизмом рыночного ценообразования. Речь идет о создании принципиально нового механизма товарных бирж либо, или же в том числе, о создании информационной платформы наподобие ProZorro. Параллельно следует запустить жесткий и эффективный контроль над трансфертным ценообразованием.
Итак, возвратимся к решению правительства о ТЦО. В соответствии с подпунктом 39.2.1.2 НКУ, для целей начисления налога на прибыль предприятий контролируемыми являются хозяйственные операции, влияющие на объект налогообложения налогоплательщика, одной из сторон которых является нерезидент, зарегистрированный в государстве (на территории), включенном в перечень государств (территорий), утвержденный Кабинетом министров Украины. При определении этого перечня КМУ учитывал два критерия: 1) государства (территории), в которых общая ставка налога на прибыль предприятий (корпоративный налог) на пять и больше процентных пунктов ниже, чем в Украине; 2) государства, с которыми Украина не заключила международные договоры с положениями об обмене информацией.
Эти два критерия очень дискуссионные. Например, что такое «общая ставка налога на прибыль»? Такого понятия, как «общая ставка налога» вообще не существует в Налоговом кодексе, и не только Украины. В целом ориентироваться на нормативную ставку налога, особенно в корпоративном налогообложении, — путь ошибочный. Например, при нормативной ставке налога на прибыль корпораций в США в размере 39% эффективная ставка (отношение фактически уплаченного налога к базе налогообложения) составляет не более 28%, а в отдельные годы — и до 20%. В Украине в 2014 г. при нормативной ставке налога на прибыль 18% эффективная равнялась 17,2%. Поэтому этот показатель не отображает фактического положения дел с корпоративным налогообложением. Если и привязывать, то лучше к минимальной нормативной ставке налога на прибыль, что позволило бы отсечь ряд стран с очень удобными режимами проведения торговых операций в сфере внешнеэкономической деятельности.
В ночь с 20 на 21 декабря 2016 г. ВРУ уже внесла изменения в НКУ по улучшению инвестиционного климата в Украине (законопроект №5368), которыми норму об общей ставке налога на прибыль убрали, что является правильным шагом, устраняющим возможность различного толкования такой нормы. Кроме того, новыми изменениями вводятся и другие прогрессивные нормы о повышении эффективности контроля в сфере ТЦО, направленные на более активную борьбу с недобросовестными налогоплательщиками. Но эти нововведения вступают в действие только с 1 января 2017 г. (при условии, если президент поставит свою визу), а до этого времени (в 2015–2016 гг.) экономика Украины теряла колоссальные финансовые ресурсы.
А теперь перейдем к реальному перечню государств, операции с которыми подпадают под действие правил ТЦО. Такие перечни утверждаются распоряжениями КМУ, и их было три: от 25 декабря 2013 г. №1042-р; от 14 мая 2015 г. №449-р; от 16 сентября 2015 г. №977-р (действующий по сегодняшний день и будет действовать независимо от налоговых нововведений до тех пор, пока не появится новый перечень).
Чем отличается действующий список от двух предыдущих? Пустячками... приводящими к большим последствиям.
В нынешнем списке отсутствуют такие страны, как Австрия, Гваделупа, Грузия, Ливан, Люксембург, Мальта, Марокко, ОАЭ, Республика Сингапур, Швейцария, Ямайка. Еще раз подчеркиваю, это страны, экспортные операции с которыми не подпадают под действие контроля над ТЦО. Чем руководствовалось правительство, не понятно. В современных условиях развития агрессивного налогового планирования такой список не должен сокращаться, а наоборот, должен расширяться, поскольку страны вступают в эру борьбы за финансовые ресурсы, и победители автоматически оставляют своих конкурентов в большом проигрыше (минус 108 млрд долл. за девять лет для Украины — см. выше).
Вот и Украина оказалась в большом проигрыше от решения сузить перечень, но за счет каких стран? Австрия, Люксембург, Мальта, ОАЭ, Сингапур, Швейцария — это те страны, где в основном и оседает добавленная стоимость украинской экономики. По оценкам, это 14,1 млрд долл., или 37% всего официального экспорта! Эта группа стран получила от Украины реальный экспорт на 795,4 млн долл., а расчеты — на 14,1 млрд долл. Следует отметить, что эти цифры касаются только товаров. Экспорт услуг (это немногим больше 9,5 млрд долл. за 2015 г.) здесь не включается в расчет, поскольку это чуть другая методология, и, что главное, доступ к статистике экспорта услуг несколько усложнен.
Конечно, не все суммы экспортных контрактов, прошедших через эти страны, сомнительны. Отдельные компании вынуждены экспортировать свою продукцию через юрисдикции с высокими репутационными преимуществами, прозрачными и справедливыми судами, а в отдельных случаях — и вследствие банального отсутствия корреспондентских связей украинских банков с определенными странами мира (касается экспорта сельхозпродукции). Но это — только предположение, которое обязательно должно быть проверено фискальной службой в рамках трансфертного ценообразования и НБУ в рамках валютного законодательства, поскольку это реальные деньги украинской экономики.
Анализируя данные международной статистики, можно прийти к выводу о том, что вопросы остаются открытыми не только относительно стран, исключенных из списка. Статистические данные наводят на мысль, что есть и другие юрисдикции, активно используемые субъектами ВЭД для проведения экспортных расчетов и не подпадающие под действие ТЦО. Судя по данным табл. 1, не понятно, почему в списке стран, операции с которыми подпадают под действие ТЦО, нет еще и таких, как Гондурас, Маврикий, Монако, Новая Зеландия, Уругвай? Эти страны очень популярны как площадки для расчетов. И, откровенно, не сильно верится, что они являются юрисдикциями с высокой репутацией и прозрачной судебной системой. Следовательно, независимо от того, насколько репутационными являются юрисдикции, наш бизнес, скорее всего, выискивает схемы, по которым можно сэкономить на налогах или вывести валюту подальше от своей родной страны.
Отдельно надо проанализировать и высокорепутационные юрисдикции, популярные среди украинских экспортеров как расчетные площадки. Прежде всего это касается Соединенного Королевства, Швейцарии, Австрии. Эти страны будут выставлять свои условия и выражать желание не находиться в списке юрисдикций, подпадающих под действие ТЦО, но Украина должна принимать решение, возможно, и нестандартное, исходя из собственного интереса. А интерес, как показывают цифры, весомый. Тем более что перечень стран, операции с которыми подпадают под действие ТЦО, — это внутреннее дело страны, и критерии включения в список могут формироваться в зависимости от специфики национальной экономики.
Возникает вопрос: а с какими юрисдикциями украинские экспортеры не проводят «прямые» валютные расчеты? Набор юрисдикций разнообразен, поэтому мы ввели условный критерий — страны, суммы экспортных контрактов с которыми превышают 300 млн долл. США за 2015 г. В результате получаем самые низкие прямые расчеты с Египтом, Испанией, Китаем, Кореей, Португалией, Саудовской Аравией, Турцией. Как видим, здесь сконцентрированы юрисдикции различного статуса прозрачности, открытости, демократичности. Но удивляет сам факт таких низких прямых расчетов.
Если посмотреть на обратную сторону медали — процент прямых расчетов с Украиной по импортным контрактам с этими же юрисдикциями, то можно увидеть разительный диссонанс. Например, Турция, бизнес которой по прямым экспортным контрактам рассчитывается с Украиной на 9,8% от всего полученного украинского экспорта, а по своим экспортным контрактам (для Украины это импорт) прямые расчеты составляют 75,5%. Следовательно, косвенным доказательством является то, что валютное регулирование в Украине, да и фискальное законодательство, позволяют (а в отдельных случаях и стимулируют) наш бизнес реализовывать ряд схем, которые создают условия для вывода капиталов из страны и неуплаты налогов в бюджет. Как в таких условиях можно вводить, например, налог на выведенный капитал? Для чего выводить капитал по финансовым каналам, если его успешно можно вывести и через торговые каналы.
Как сделать так, чтобы украинская экономика не теряла и без того дефицитный финансовый ресурс, вымываемый через операции ВЭД? Прежде всего, надо усилить контроль над трансфертным ценообразованием не только через создание отдельных департаментов в ГФС, но и путем запуска нового центра мониторинга товарных рынков для объективного определения таможенной стоимости экспортируемых и импортируемых товаров. В условиях чрезмерной открытости экономики Украины важно, чтобы фискальные органы интегрировали в свою работу (возможно, и через центр мониторинга товарных рынков) международные источники информации по мировым ценам (Thomson Reuters, Amadeus, Orbis Bureau Van Dijk, Zepol, Transfer Pricing One Source, Platts, Metal Bulletin, Argus, ICIS Pricing и др.). На сегодняшний день основные источники информации, которыми пользуются фискальные органы, исключительно внутренние, и они, скорее всего, деформированы.
Также необходимо изменять критерии определения операций, подпадающих под действие ТЦО. Еще раз подчеркну, что законопроектом №5368, разработанным Минфином, уже внесен ряд прогрессивных идей о повышении эффективности функции контроля над трансфертным ценообразованием. Но сейчас пришло время обновить список стран, подпадающих под действие контроля над трансфертным ценообразованием, и включить в него именно те юрисдикции, компании, операции, которые действительно способствуют выведению как потенциальных налогов из Украины, так и валютной выручки.
В этом процессе важно воспользоваться прогрессивным мировым опытом. Например, Совет ЕС в формате ЭКОФИН на своем заседании 8 ноября 2016 г. утвердил заключение о внедрении критериев по отбору юрисдикций, которые не идут на сотрудничество в целях налогообложения. Их только три: 1) критерий налоговой прозрачности (участие юрисдикции в механизмах автоматического обмена информацией и по запросу); 2) справедливость налогообложения — отсутствие недобросовестных налоговых практик (например, отсутствие преференциальных налоговых режимов, создающих недобросовестную налоговую конкуренцию); 3) имплементация четырех минимальных стандартов БЕПС (Base Erosion and Profit Shifting, BEPS).
Также при формировании списка юрисдикций, операции с которыми подпадают под действие ТЦО, надо учитывать не только наличие договора с положениями об обмене информацией, но и активное, эффективное использование этой опции в целях борьбы с агрессивным налоговым планированием. Адекватным индикатором успеха, достигнутого в сфере сотрудничества и взаимной помощи между налоговыми администрациями, является степень реализации соглашений об обмене налоговой информацией, которая может быть выражена путем соотнесения входящих и исходящих информационных потоков (запросов).
Государственная фискальная служба Украины должна получать максимальную выгоду от заключенных соглашений об обмене налоговой информацией, поэтому в этом процессе необходимо занимать позицию реципиента, а не донора налоговой информации (с обязательным соблюдением принципа взаимности).
При выборе стран, являющихся потенциальными участниками «трансфертного списка», можно учитывать уровень закрытости юрисдикции с точки зрения обмена финансовой информацией. Для этого существует так называемый Индекс финансовой секретности, который ранжирует юрисдикции на основании оценки 15 количественных показателей секретности. Как показывает рейтинг, крупнейшие мировые экономики (Швейцария, США, Китай, Германия, Япония, Великобритания и др.) характеризуются самым высоким индексом финансовой секретности. Случайность? Закономерность? Вопрос риторический. Но вывод для Украины может быть достаточно тривиальным: во всех своих действиях нужно учитывать исключительно национальный интерес. Учет других интересов прямо или опосредованно наносит сокрушительный удар по стабильности и национальной безопасности страны.
Кроме того, правительству и НБУ необходимо сконцентрировать все усилия для того, чтобы постепенно увеличивать долю прямых расчетов по экспортным контрактам. Дополнительно в украинском законодательстве следует признать наличие за границей транспарентных лиц. Например, речь идет о случаях, когда Украина считает, что средства перечисляются в компанию в Великобритании, а Великобритания считает, что эта компания (LLP) является транспарентной (или «прозрачной»), т.е. в действительности облагается налогами не в Великобритании, а в юрисдикции ее участников, которые, как правило, расположены в офшорах (см. пример решения суда).
И в завершение. Все изменения в налоговое законодательство и все обязательства, которые Украина берет на себя в рамках международных налоговых договоренностей (например BEPS), должны приниматься с учетом того, что украинская экономика является маленькой и чрезмерно открытой сырьевой экономикой с низким качеством валютного контроля и практическим отсутствием контроля над трансфертным ценообразованием.
- Информация о материале
Фігуранту справи щодо розкрадання десятків мільйонів гривень на реконструкції Малоданилівських очисних споруд повідомили підозру та заарештували
26 грудня 2016 року правоохоронці повідомили підозру екс-директору ПП «Інжинірингова компанія «Технології ВК» Сергію Гуслєву у вчиненні кримінального правопорушення, передбаченого ч. 5 ст. 191 КК України (Привласнення майна у особливо великих розмірах групою осіб) по справі щодо розтрати коштів, виділених на реконструкцію Малоданилівських очисних споруд.
Про це йдеться у ухвалі Київського районного суду м. Харкова від 26 грудня 2016 року.
Бізнесмена запідозрили у вчиненні кримінального правопорушення, передбаченого ч. 5 ст. 191 КК України по справі №12013220010000185, яка була відкрита ще у червні 2013 року.
Крім того, прокуратура просила заарештувати підозрюванного з заставою у 10 млн. грн. Суд заарештував Гуслєва, але сума застави виявилася значно меншою – 413 тис. грн. Тож підозрюваний міг вийти на волю ще до Нового Року.
Гуслєва підозрюють, що він у липні 2014р., будучи директором приватного підприємства «Інжинірингова компанія «Технології ВК», створив і очолив стійку організовану групу, яка займалася розкраданням коштів виділених на реконструкцію Малоданилівських очисних споруд.
За даними правоохоронців, до складу злочинної групи увійшли директор ТОВ підприємство «Спецводстрой», яким тоді була Інна Морозова, а також ще дві особи, які керували цим підприємством.
За попередніми даними, одним з них є батько Морозової – Микола Кожанов. Крім того, у справі може фігурувати сестра Морозової – Елла Кутько.
Правоохоронці повідомляють, що упродовж 2014 – 2016р.р. членами вказаної групи на території м. Харкова вчинені чотири епізоди заволодіння коштами державного та обласного бюджетів, шляхом зловживання посадовими особами своїм службовим становищем.
Так, з липня 2014р. по березень 2016 р. ця група з використанням корупційних зв’язків в органах державної виконавчої влади та місцевого самоврядування, при виконанні робіт на замовлення Департаменту капітального будівництва ХОДА, використовуючи підприємство з ознаками фіктивності ТОВ «Бест-Р» шляхом підроблення офіційних документів та внесення недостовірних відомостей, завищили фактичну вартість обладнання та вартість виконаних робіт, внаслідок чого, заволоділи бюджетними грошовими коштами в особливо великих розмірах сумі 18,18 млн. грн.
У цій підозрі щодо створення злочинної групи не фігурують жодні чиновники Харківської облдержадміністрації, від яких залежало виділення коштів на оборудки.
Хоча раніше в ухвалах по цій же справі правоохоронці повідомляли, що представник «Спецводстрою» передав директору Департаменту ОДА більше мільйона гривень готівкою. В 2014 році керівником цієї установи був Євгеній Шахненко – теперішній віце-губернатор.
На даний час, «Спецводстрой» та «Бест-Р» мають одного директора – це Владислава Гусліста. Вона була партнером по ТОВ «Техекс-Газ» Юзефа Броневського, який відомий як радник віце-губернатор ОДА Євгенія Шахненко.
Детальніше про цю справу можна прочитати у матеріалі «Топ-10 нікудишніх справ проти Харківської ОДА«
Варто відзначити, що нова фірма Інни Морозової нещодавно отримала підряди від Золочівської селищної ради.
- Информация о материале
Банкротство предприятия: 7 способов защиты от такого рейдерского захвата
Невзирая на все антирейдерские изменения в украинском законодательстве, банкротство предприятия, других юридических лиц, как и раньше, является одним из наиболее популярных способов выведения “лакомых” активов как способа рейдерского захвата.
Причиной этому является широкие возможности данного “способа”, с помощью которого некоторым правонарушителям удается получить контроль над чужим бизнесом или заставить продать другого такой бизнес.
На практике банкротство предприятия является наиболее распространенным видом установления насильственного контроля на активами компании. Как правило, причинами для этого являются:
- экономическая слабость бизнеса;
- нарушение законодательства при осуществлении предпринимательской деятельности;
- внутренний корпоративный спор.
В большинстве случаев события при рейдерском захвате предприятия путем банкротства такого предприятия развиваются так:
- сбор информации и поиск или же формирование задолженности и условий невозможности ее погасить;
- юридическая подготовка судебного процесса банкротства;
- конкурсное производство;
- ликвидация юридического лица с распродажей имущества.
Как мы понимаем, сам собственник компании-банкрота фактически никакого отношения к оценке активов своей компании не имеет.
При этом активы компании скупают полностью законным путем и нередко “цена вопроса” не имеет особенного значения, поскольку первоочередной целью является завладение блокирующим или контрольным пакетом корпоративных прав.
Приобретя контрольный пакет корпоративных прав (например, 60 %) рейдеры назначают своего директора и тот выводит из предприятия деньги, продает имущество, осуществляет другие действия, которые противоречат интересам бизнеса и его владельцам.
Иногда, даже владея 10-15% корпоративных прав можно существенно повлиять на долю компании, поскольку во многих случаях такой процент является достаточным для проведения собраний владельцев, на которых кажется возможным поставить на повестку дня изменение руководства компании. Приобретение корпоративных прав, как правило, осуществляется через подставные лица, чтобы факт скупки контрольного пакета до последнего оставался завуалированным.
В этих условиях можем предоставить Вам несколько советов, во избежание попадания на путь банкротства и не стать жертвой рейдеров.
При создании бизнеса или на стадии его уже активного развития, важным моментом для предотвращения негативных последствий для вашей компании или и вообще потери таковой предлагаем:
1) Взвешенно выбирать в бизнес партнеров;
2) Заручиться поддержкой квалифицированных юристов, которые помогут минимизировать “шаткие” моменты при составлении учредительных документов и в дальнейшем будут скрупулезно следить за развитием “юридических” событий вокруг Вашего бизнеса и вовремя совершать превентивные меры для предотвращения негативных последствий;
3) Назначать на руководящие должности доверенные лица с тщательной проверкой их предыдущей трудовой деятельности;
4) “Страховать” материальные активы компании (накладывать запреты на отчуждение и т. д.);
5) Осуществлять полноценную проверку добросовестности кредиторов компании;
6) Осуществлять деятельность с соблюдением требований действующего законодательства;
7) Время от времени осуществлять независимый финансовый и юридический аудит деятельности компании (конечно же посторонними, незаинтересованными фирмами) и т.д.
И помните, что банкротство предприятия может быть как заранее подготовленной, так и спонтанно проведенной процедурой.
Однако, если же ваша компания все-таки по каким-либо причинам находится на пороге банкротства, то советуем обратиться хотя бы для консультации к специалистам, которые смогли бы помочь Вам построить стратегию “правильного” и эффективного банкротства Вашей компании и сохранения ее активов.
Процедура банкротства предприятия не является шаблонной, потому не пытайтесь самостоятельно, без каких-либо навыков, методом вычитывания статей спасти свой бизнес или его активы, потому что, как показывает практика, такие методы являются пагубными.
Кстати, совсем недавно, Верховная Рада Украины приняла Закон Украины »О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно совершенствования государственной регистрации прав на недвижимое имущество и защиты прав собственности», который призван уменьшить случаи рейдерского захвата, в т.ч. и путем банкротства предприятия.
- Информация о материале
Вечно перспективный «Наш край»
Прошедшие за два последних уик-энда, 11 и 18 декабря 2016 года, выборы в 183 объединенных территориальных громадах (ОТГ) важны, как минимум, по двум причинам. Во-первых, эта самая масштабная избирательная кампания в Украине после очередных местных выборов, состоявшихся в одночасье по всей стране 25 октября 2015 года, прошла в целом без каких-либо эксцессов. Не говоря уже о любых процессах по внутриполитической дестабилизации, чем постоянно пугают общество противники досрочных парламентских выборов. Вывод очевиден – предвыборная гонка одновременно в 22-х областях (даже в прифронтовых Донетчине и Луганщине) никак не отразилась на стабильности Украины, и даже такое, казалось бы, местечковое голосование имело неплохую явку избирателей, где-то приближаясь вообще к отметке в 70%, в среднем же - в районе 50%.
Ну а, во-вторых, выборы в ОТГ показали не виртуальный, как в соцопросах, а реальный текущий потенциал всех украинских политических сил. И если электоральное преимущество «Батьківщини», которая получила 33,5% мест из всех партийных выдвиженцев, было, в принципе, прогнозируемым (не зря же партия Юлии Тимошенко лидирует практически во всех последних социологических рейтингах), то результат в 7% партии «Наш край» на выборах в ОТГ был достаточно неожиданным. Он в два раза хуже показателя пришедшего вторым Блока Петра Порошенко (15,4%), но на порядок лучше результатов того же УКРОПа (4,4%). Еще более скромные достижения «Оппозиционного блока», «Самопомочі», Радикальной партии и «Свободы» вообще не идут ни в какое сравнение. Более того, представители «краян» на выборах в ОТГ заняли первое место в трех областях – Запорожской, Николаевской и Черниговской, где получил суммарно более 30% из всех партий.
Впервые «Наш край», являющийся конгломератом из таких себе «местных хозяйственников», до 2014 года состоящих преимущественно в Партии регионов, успешно выступил на прошлогодних местных выборах. По сведенным общеукраинским их результатам, тогда «краяне» заняли 9-е место из всех партий, получив 4,8%. Это позволило «Нашему краю» сформировать хоть и небольшие (от 4-х до 11-ти депутатов), но самостоятельные фракции в целых 10-ти облсоветах. Безусловно, наиболее успешно партия выступила в бывшем «бело-голубом» электоральном поясе, где попортила немало нервов своим бывшим однопартийцам из ПР.
Собственно, изначально проект был как раз нацелен на отбор голосов у «Оппозиционного блока», который, по данным различных СМИ, курировался непосредственно с Банковой и связывался напрямую с кулуарной активностью первого замглавы Администрации президента Виталия Ковальчука. По крайней мере, в одном из своих ноябрьских интервью лидер депутатской группы «Воля народа» Ярослав Москаленко признался, что именно Ковальчук предлагал ему переформатировать это парламентское объединение «народовольцев» в новую фракцию «Наш край» и даже возглавить одноименную партию, от чего Москаленко подчеркнуто отказался.
Между прочим, один из пяти нынешних сопредседателей партии «Наш край» - харьковский нардеп-мажоритарщик Александр Фельдман – входит в депгруппу «Воля народа». Другой партийный сопредседатель – избранный в Верховную Раду по мажоритарному округу в родной Южной Бессарабии (Одесская область) Антон Киссе – ныне пребывает в составе депутатской группы партии «Відрождення». А полгода назад, когда в парламент по мажоритарке на Луганщине избрался третий нардеп-»краянин» Сергей Шахов, Киссе даже поспешил сделать специальное заявление о скором создании в ВР партийной фракции. Но планируемое депутатское объединение «Воли народа» с «Відрожденням» под новым «краевым» брендом, судя по всему, накрылось медным тазом.
Видимо, слишком много центров влияния в обоих депгруппах экс-«регионалов» не согласны с такой радужной перспективой. Да и личные конфликты между потенциальными участниками «Нашего края» в планируемой в отдельных кабинетах обновленной его версии так просто не закроешь. Например, один из нынешних столпов «Відрождення» - мэр Харькова Геннадий Кернес - многие годы точил зуб на того же Фельдмана, а запорожские «краяне» братья Кальцевы не всегда ладили, к примеру, с Вячеславом Богуслаевым, который нынче является членом парламентского отряда «Воли народа» и негласным куратором запорожской местечковой партии «Новая политика». Одним словом, в среде региональных «князьков» и «корольков» слишком конкурентная среда и нехорошая «кредитная история» взаимоотношений, чтобы вот так сходу осуществить на практике общенациональный политический проект, красивый лишь в политтехнологической теории.
Впрочем, «красота» политтехнологии «Нашего края» как партии всеукраинского масштаба также не столь однозначна. Особенно если исходить из последних замеров партийных рейтингов практически всех ведущих социологических центров страны на случай парламентских перевыборов. Например, в последних исследованиях и Центра Разумкова, и Киевского международного института социологии, и социологической группы «Рейтинг» текущий показатель «Нашего края» завис на одной цифре – 0,8%, что минимум вдвое меньше статистической погрешности. То есть украинцы, даже голосующие за разношерстных «краян» на местных выборах, совершенно не видят перспектив этих местечковых «крепких хозяйственников» на общеукраинском уровне. И сломить этот тренд общественного восприятия крайне сложно, если вообще возможно.
- Информация о материале
Судова реформа в небезпеці
Кадрова проблема в судовій системі загрожує колапсом.
Близько 2.000 суддів у 2016 році виявили намір піти у відставку. Близько 1.000 суддів не мають повноважень і не здійснюють правосуддя. Їхні справи зараз у Вищій раді юстиції. До останнього моменту їх не призначали, поки не запрацює закон про «Вищу раду правосуддя».
Ще близько 1.200 суддів, призначених у 2011-2013 роках на п'ятирічний термін, працюють під загрозою майбутнього звільнення. Понад 50% з них не працюють або вже не зможуть працювати в найближчий рік.
І на тлі цієї руїни лунають популістські заяви – звільнити цих «суддів Януковича» і провести повторні конкурси на ці посади.
Для людей, які шанують Конституцію, незаконність таких заяв є очевидною.
Стаття 126 Основного закону містить вичерпний перелік підстав для звільнення судді. І серед них немає такої, як «закінчення п'ятирічного строку перебування на посаді».
Отож конституційних підстав для звільнення суддів-п'ятирічок з посад – немає.
Навіть, якщо Верховна Рада України запровадить нову норму, то очевидна антиконституційність цієї норми буде слугувати підставою для численних позовів про поновлення на посадах.
Немає сумніву, Європейський суд з прав людини стане на захист суддів, і Україну чекатимуть багатомільйонні виплати. Чи виграє Україна від цього? Чи візьмуть «реформатори» на себе відповідальність за таку «реформу?»
З іншого боку, якщо суддів-п'ятирічок замінювати – то на кого?
Конкурс до Верховного суду України показує, що провідні адвокати та науковці не горять бажанням йти в судді.
То де одночасно взяти понад 3000 фахівців для судової системи? Як підготувати цю «армію» суддів, якщо Національна школа суддів України готує не більше 150 на рік?
Україна не така заможна країна, щоб витрачати шалені кошти на підготовку 3.000 суддів.
Це при тому, що є судді, які вже працюють по 3-4 роки, а до того пройшли відбір під наглядом міжнародних організацій і спеціальну річну підготовку та до яких немає інших претензій – окрім штучно приліпленого ярлика «судді-Януковича».
Звісно, можна запровадити експрес-курси для нових суддів або відмовитися від спеціальної підготовки взагалі. Але хто тоді відповідатиме за якість правосуддя в країні?
Верховенства права не можливе без доступу громадян до правосуддя.
Враховуючи загальні правові принципи, важко уявити, аби Конституція, закони України детально описували гарантії прав і свобод громадян – і водночас держава не надавала громадянам можливість практично користуватися правами, свободами і гарантіями, у тому числі й у доступі до правосуддя. Адже судові справи буде елементарно нікому розглядати.
Тож, підсумовуючи: відверто антиконституційні заяви реформаторів, спрямовані на розправу над «суддями-Януковича» – це політична провокація.
Судова реформа в небезпеці.
- Информация о материале
Еще раз про любовь
— Чего вы, черт возьми, хотите от меня добиться?
— Того, чего хотел добиться друг моего детства Коля Остен-Бакен от подруги моего же детства, польской красавицы Инги Зайонц. Он добился любви. И я добиваюсь любви. Я хочу, чтобы вы, гражданин Корейко, меня полюбили и в знак своего расположения выдали мне один миллион рублей.
И.Ильф, Е.Петров
Золотой теленок
Четыре года назад мне уже приходилось вспоминать слова лорда Вильяма Гледстоуна о том, что даже любовь не свела с ума большее число людей, чем мудрствования о природе денег. Сказано это было не в научно-теоретической дискуссии, а в ходе обсуждении закона о центральном банке Англии и его денежно-кредитной политике (так называемый Акт Роберта Пиля 1844 г.). Точь-в-точь по тому же поводу, который возмутил в последние недели наших специалистов и любителей монетарной политики (кто есть кто — это отдельный вопрос, на котором мы не будем останавливаться, учитывая общее праздничное настроение). Так вот, кажется, что наряду с уже традиционной «бюджетной ночью» мы можем получить еще один новогодний ритуал — «денежно-кредитные колядки».
Дело в том, что Национальный банк за последние два года привык работать в особых условиях. Нет, это, очевидно, не то, о чем вы подумали. Имею в виду отсутствие полноценного совета НБУ, который должен был бы утверждать не только членов правления (в основном работавших с приставкой «и.о.») и перевод прибыли от сеньоража в госбюджет, но и «Основні засади» денежно-кредитной политики. Как известно, «при отсутствии гербовой пишут на простой», и правление Нацбанка, может, просто привыкло делать все по своему собственному усмотрению, а в соответствующие официальные инстанции присылать вырезки из учебников (что, судя по результатам неоднократных слушаний в Верховной Раде, вполне себя оправдывало). До того самого момента, когда наконец укомплектованный (не полностью, но достаточно для кворума) совет НБУ решил утвердить основы денежно-кредитной политики на 2017 г. Правление, как полагается, немедленно прислало свой проект, который сразу же вызвал массу замечаний и даже возмущение. Впрочем, очевидно, и само правление почувствовало, что «так не пройдет», и на заседании экспертного совета сообщило (устами зампредседателя), что оно уже подготовило совершенно другой вариант, который и будет предложен совету. Хотя на своем веб-сайте все же оставило старые «предложения», а новый проект пообещало показать позднее. Как-то. Возможно. То есть в полном соответствии с провозглашенным принципом прозрачности и «коммуникации с широкими кругами общественности».
Хотя банкиры-практики остались в целом удовлетворены, и не читая его. И такую позицию можно понять: Нацбанк предполагает «подавить» инфляцию до 8%, проводя стерилизацию денежного обращения путем продажи банкам собственных депозитных сертификатов с 16-процентным купоном. То есть коммерческие банки вместо того, чтобы рисковать, выдавая кредиты предприятиям (да еще осуществляя при этом организационные затраты и резервируя немалые средства) ради того, чтобы получить прибыль на уровне реальной эффективной ставки в 15%, могут просто купить ценные бумаги со стопроцентной гарантией и получить еще больший доход. «Так зачем тратить больше»? Так следует ли мечтать о восстановлении кредитования реального сектора экономики при такой денежно-кредитной политике?
Вообще-то существует мнение, что совет должен не просто утверждать, но и разрабатывать эти самые основы. Но поскольку времени не было, возникла даже идея «пропустить» еще один год, разрешив правлению действовать по собственному плану. Но научное сообщество «напряглось» и выдало на-гора̀ собственные предложения с десятью принципиальными отличиями. Прежде всего, речь шла об отказе от идеи монотаргетирования и об установлении нескольких целей (мультитаргетировании) — собственно так, как рекомендовал глава центробанка Китая Чжоу Ксиао-чун в своей лекции, прочитанной в июне этого года в стенах МВФ под аплодисменты и комплименты руководства этого уважаемого учреждения. В связи с этим провозглашенный руководством Нацбанка переход к жесткому инфляционному таргетированию (ИТ) был признан преждевременным. В любом случае до того момента, когда ключевая ставка и другие монетарные инструменты влияния на уровень инфляции действительно будут влиять, — для чего по, кажется, консенсусному мнению необходимо запустить в действие механизм трансмиссии в виде действенных финансовых рынков, и не только кредитного, но и фондового.
Как это ни странно, в ходе дискуссии отечественные «неокейнсианцы» и «монетаристы» (при всей условности таких определений) оказались фактически на одной стороне (создавая единый блок «практикующих теоретиков»), в то время как оппонентами оказались «либертарианцы» и «рыночные игроки» — что само по себе довольно удивительно для страны, в которой все еще преобладают патерналистские настроения и действия.
Наиболее дискуссионной стала, однако, проблема «любовного треугольника»: экономический рост—ценовая стабильность—валютно-курсовая стабильность. Может ли Нацбанк одновременно «любить» все три цели, или установить какие-либо приоритеты, или же вообще забыть...
Вообще-то никто не отрицает важности как самого роста, так и необходимости его всячески поддерживать. Причем не только со стороны Нацбанка, но и всех учреждений и граждан. Проблема в том, как этого достичь.
Говоря принципиально, есть три варианта обеспечения экономического развития, отличающихся выбором своей социальной основы. При первом варианте можно опираться на нижние (с точки зрения дохода, но никак не значения) прослойки общества. Мы несколько десятилетий шли по этому пути. А если кто-то забыл, чем был СССР не в российских «ностальгических» сериалах, а в суровой действительности, то он может поинтересоваться экономическим положением Кубы или Венесуэлы.
Второй вариант предполагает опираться на так называемый средний класс. «Так называемый» потому, что так называют его в Западной Европе или США, а у нас никак не называют в связи с его практическим отсутствием. Объясняю: средний класс — это, в частности, высокооплачиваемая научная и техническая интеллигенция (включая — некоторые будут смеяться — учителей), а также владельцы и менеджеры малых и средних предприятий. Ключевым является слово «предприятий» — то есть не «генделиков», перепродающих с наценкой то, что потребитель мог бы купить напрямую, а предприятий, которые сами производят определенную продукцию, которая часто используется в качестве комплектующих деталей в производстве крупных заводов и комбинатов, от автопрома до космической отрасли. Кажется, что далее о «среднем классе» в Украине пока можно не говорить.
Итак, остается третий вариант — концепция «экономики просачивания» (trickle-down economics), согласно которой опираться надо как раз на «высший класс» (в нашем случае — «олигархов» и нуворишей), возрастающие доходы которых будут «просачиваться» вниз (в виде возрастающего спроса на товары и услуги, а также благотворительности и меценатства), таким образом обеспечивая «горючим» общеэкономический двигатель. Этот вариант мы осваиваем в последние годы, но кажется, что перегородка между верхним и нижними этажами общественного здания намного прочнее, чем наши коммунальные сети, поэтому деньги сверху вниз почти не капают, «отплывая» в далекие офшоры. По этому поводу можно много дискутировать, но в нашем случае главным является вопрос о том, как именно центральный банк может влиять на экономический рост, если главные факторы этого роста носят немонетарный характер. Их выбор находится в ответственности не центробанка, а правительства и парламента.
Это, конечно, не означает, что центральный банк вообще не при делах. Приверженцы установления показателей экономического роста как одной из целей деятельности Нацбанка, как правило, ссылаются на опыт ФРС США, Европейского центрального банка и Банка Англии. Как говорил известный герой Г.Квитки-Основьяненко: «Еге! так, та, будучи, трошки не так». Что касается Федеральной резервной системы, то приходится напомнить, что это вообще-то не совсем центральный банк (хотя и орган монетарной власти), а ответственность по поддержке экономического роста на нее возложена не законом о ФРС 1913 г., а отдельным решение Конгресса США в рамках борьбы с кризисом 1929–1933 гг. Ответственность ЕЦБ также носит довольно уникальный характер, обусловленный его статусом надгосударственного органа политико-экономического союза. Наконец, Банк Англии формально подчинен даже не правительству, а Министерству финансов — то есть при всей своей оперативной автономности (у нас предпочитают термин «независимость», что, по моему мнению, несколько искажает суть отношений между центральным банком и другими органами государственной власти) Банк Англии является особой частью правительства Ее Величества. И это очень важно для понимания его ответственности за экономический рост.
То есть центральный банк должен содействовать экономическому росту, но в рамках поддержки правительственной политики экономического развития страны. Оказывать содействие с помощью своих специфических инструментов, среди которых основным является денежная эмиссия. То есть речь идет о «денежных инъекциях», которые (как считается, хотя и не всеми специалистами) будут способствовать росту спроса, а отсюда и экономической активности. Активности кого? — вот в чем вопрос. Кому и в какие секторы экономики должны поступать эмиссионные деньги? — этот вопрос не может (не должен) решать центральный банк. Он может только самостоятельно определить, каким образом будет обеспечена эмиссионная поддержка правительственной программы.
А что делать, если такой программы нет? Собственно, это и является камнем преткновения, ведь без тесного взаимодействия с правительством нельзя определить основные параметры денежно-кредитной политики: ни выбор эмиссионных инструментов (в частности, расширение круга ценных бумаг, под залог которых осуществляется рефинансирование, как это практикуют западные центробанки в рамках политики «количественного смягчения»), ни определение целевого показателя инфляции, которая, по мнению (опять же, не всех) экспертов, может содействовать экономической активности.
Приверженцы жесткого инфляционного таргетирования по сути на сегодняшний день имеют в своем распоряжении только один лечебный метод — «денежное голодание». Вместе с тем они сами признают, что предусмотренные правительством два больших «денежных банкета» (повышение минимальной заработной платы и выкуп за счет бюджета акций Приватбанка) стали для них полным сюрпризом и никак не были учтены в проекте «Основних засад». Так можно ли вообще говорить о реальной возможности инфляционного таргетирования в условиях такой «координации» действий основных экономических учреждений государства? Как известно, госбюджет на 2017 г. предусматривает инфляцию на уровне 8%, Национальный банк устанавливает для себя цель на уровне 8±2% (т.е. реально 10%). По расчетам экспертов, национализация «Привата» (не учтена в расчетах Нацбанка) может прибавить к инфляции еще 2 процентных пункта. Следовательно, в следующем году инфляция будет выходить приблизительно на уровень нынешних 12%. Не это ли наш «таргет»?
Не может центральный банк оставаться равнодушным и к динамике валютного курса. В современных условиях «валютная война» (агрессивное использование заниженного или завышенного курса собственной валюты с целью содействия экспорту или привлечения инвестиций) снова становится реальностью мировой экономики. Не следует забывать и о том, что в условиях открытой экономики (характерной для Украины) валютный курс является существенным фактором импортированной инфляции, а значит, оказывает непосредственное влияние на достижение целей ценовой стабильности (инфляционного таргетирования). В таких условиях говорить о необходимости свободного плавания гривни как-то несерьезно. А тем более оправдывать внезапный прыжок гривни в некий «валютный бассейн», завершившийся ее трехразовой девальвацией. Со всеми негативными последствиями и практически без положительных, поскольку украинский экспорт характеризуется очень низкой эластичностью по цене.
Среди литераторов бытует такая шутка: «Один поэт спрашивает у другого о его успехах. «Да вот вчера написал стихи о любви, — отвечает тот, — и, собственно, закрыл тему». Вот и мне показалось, что я «закрыл тему» в своей публикации о реформировании денежно-кредитной политики Национального банка (ZN.UA №38–39 от 22 октября 2016 г.), но оказывается, что тема денег такая же вечная, как и тема любви. И каждый считает, что начинает ее с нуля. Все эти соображения приводят к выводу о необходимости выработки принципиально новой стратегии денежно-кредитной политики.
Значительные финансовые нагрузки, а также достижение Украиной соответствующего уровня интеграции в глобальную экономику обусловили необходимость постепенного перехода от политики таргетирования валютного курса, которой в течение нескольких продолжительных периодов придерживался НБУ, к таргетированию инфляции (хотя мировой опыт не дает убедительных свидетельств того, что полноценное ИТ обеспечивает лучшие результаты в борьбе с инфляцией, чем другие методы денежно-кредитной политики). Сейчас признано, что стабилизация инфляции на низком уровне является очень важным, но не достаточным условием для поддержки баланса в экономике. Дело в том, что обеспечение макроэкономической стабильности требует проведения денежно-кредитной политики таким образом, чтобы, пытаясь стабилизировать инфляцию на целевом уровне в среднесрочной перспективе, одновременно ограничить риск роста дисбаланса в экономике, в частности в финансовой системе. Принимая это во внимание, НБУ должен проводить денежно-кредитную политику в рамках общей стратегии ИТ, вместе с тем осуществляя ее достаточно гибко, акцентируя внимание на стремлении сохранить макроэкономическую стабильность, даже если временно это будет приводить к отклонению реальных уровней инфляции от целевых показателей.
Внедрение таргетирования инфляции не может быть осуществлено одномоментно и нуждается в определенном переходном периоде, продолжительность которого будет зависеть от наличия в распоряжении центрального банка действенных инструментов монетарного влияния и восприимчивости экономической системы к шокам, то есть соответствующей степени реагирования макроэкономических показателей на использование центробанком монетарных инструментов в порядке проведения денежно-кредитной политики. Трансмиссионный механизм монетарной политики заключается в связи между изменениями в монетарном состоянии, их влиянии на макроэкономические процессы и в конечном итоге — на инфляцию. В монетарной политике переход сигналов от операционного ориентира в виде процентных ставок к инфляции осуществляется по нескольким каналам. Так, в условиях открытой экономики рост процентных ставок ведет к снижению инфляции путем:
— укрепления валютного курса, вследствие чего быстро снижаются цены в национальной валюте на импортные товары;
— повышения стоимости заимствований в банках и небанковских учреждениях, что ведет к уменьшению инвестиций и потребления товаров и увеличению разрыва между реальным и потенциальным объемом производства;
— сокращения остатков средств у корпораций, в результате чего банки уменьшают объемы кредитования;
— уменьшения объемов инвестиций и долгосрочного потребления;
— увеличения количества банкротств и ухудшения ожиданий экономической активности.
Учитывая, что такие влияния слабее в странах, в банковских системах которых доминируют государственные банки, а также существуют препятствия для конкуренции, контроль за движением капиталов, изменчивость ставок рынка денег и колебание объемов притока капитала, то есть в условиях, актуальных для современного состояния экономики Украины, — операционные методы таргетирования инфляции могут оказаться малоэффективными. Кроме того, для успеха политики таргетирования инфляции необходимо, чтобы правительство не зависело от той части бюджетных доходов, которые поступают от сеньоража (что остается актуальным для госбюджета Украины с учетом как объема таких поступлений — более 6%, так и проблематичности выполнения плана других поступлений).
Отдельного внимания заслуживает проблема критически низкого уровня развития финансовых рынков Украины, в частности — что очень важно для эффективного использования Национальным банком современных инструментов денежно-монетарной политики — фондового рынка. Отсутствие его прочной институциональной основы (прежде всего единой фондовой площадки, надежного центрального депозитария ценных бумаг, пенсионных фондов и других институциональных инвесторов и т.п.), а также достаточного количества надежных ценных бумаг (таких, как ипотечные и корпоративные облигации) значительно сужают круг потенциальных реципиентов монетарной эмиссии и не позволяют НБУ задействовать принципы количественного смягчения (quantity easing), входящие в арсенал влияния центральных банков на общеэкономические процессы.
Вместе с тем, кроме указанных выше причин, необходимость перехода к инфляционному таргетированию обусловлена также потребностью обеспечить самодисциплину для Национального банка (что, однако, требует повышения ответственности за обеспечение инфляционных целей, в том числе и путем привязки оплаты труда руководителей НБУ к результатам политики таргетирования инфляции).
Учитывая все вышеизложенное, при проведении денежно-кредитной политики в среднесрочной перспективе нужно разработать дорожную карту постепенного перехода сначала к гибкому таргетированию (flexible inflation targeting —когда ориентир предусматривает определенные границы колебания или периодически корректируется), а уже потом к более строгому таргетированию (strict inflation targeting —при котором показатель инфляции представляет собой эксклюзивную задачу, обязательную для соблюдения, с тем, однако, что она может также включать дополнительные ориентиры, такие, как экономический рост или стабильность валютного курса). С точки зрения оперативной ответственности НБУ, основными этапами развития системы инфляционного таргетирования должны быть переходы к следующим видам таргетирования, по классификации МВФ:
Экспериментальное ІТ (inflation targeting lite), которое(учитывая низкое доверие к центральному банку, что и не позволяет ввести целевые показатели инфляции в перечень главных политических целей) состоит в провозглашении широких инфляционных задач.
Замаскированное (или эклектичное) ІТ (veiled or eclectic inflation targeting), к которому можно будет перейти, когда в Украине рост потребительских цен стабилизируется на уровне, не превышающем 10%, и будет обеспечена финансовая стабильность, и которое будет заключаться в том, что Национальный банк сможет уверенно декларировать ценовую стабильность как свою цель без полной прозрачности и отчетности относительно целевых показателей инфляции.
Полноценное ІТ (full-fledged inflation targeting) — четкое обязательство НБУ по установлению и соблюдению целевых показателей инфляции и институализация этих обязательств в форме прозрачной монетарной политики, которое может принимать на себя центральный банк при наличии высокого или среднего уровня доверия и высокого уровня финансовой стабильности в стране.
Ориентировочно такой переходный период может занять 2–3 года, на протяжении которых Национальный банк будет осуществлять меры денежно-кредитной политики, направленные на одновременное удержание умеренных колебаний валютного курса гривни в пределах определенного коридора относительно сначала доллара США, а в дальнейшем — евро или корзины валют, определенной правлением НБУ исходя из структуры международных платежей, и удержания инфляции в пределах, согласованных с правительством (учитывая цели правительственной программы экономического развития страны) и утвержденных советом НБУ в составе Основных принципов денежно-кредитной политики на соответствующий год — согласно установленной советом НБУ приоритетности. На протяжении переходного периода Национальный банк постепенно будет уменьшать оперативное вмешательство в процесс рыночного определения валютного курса гривни и будет передавать ответственность за валютное регулирование и валютный контроль Кабмину (или определенному им министерству) с тем, чтобы постепенно полностью отказаться от вмешательства в процесс курсообразования и сосредоточиться на таргетировании ценовых показателей инфляции.
Сотрудничество с правительством важно и потому, что в поддержке макроэкономической стабильности в дополнение к денежно-кредитной политике большое значение приобретает также бюджетная политика. Впрочем, как и надлежащая макропруденционная политика, снижающая системные риски в финансовом секторе. Адаптированные к национальным условиям фискальная и макропруденционная политики особенно важны в контексте роста свободного движения капитала, чего нужно ожидать по мере реализации условий ассоциации с ЕС.
Наконец, после трехдневной дискуссии (как в стенах Нацбанка, так и в соседних зданиях) совет НБУ утвердил «Основні засади грошово-кредитної політики» в варианте, который трудно назвать компромиссным (хотя определенные стилистические изменения и были внесены). Однако в целом, как говорят, «легенда изменена, но цель осталась той же». Как по мне, это — добротно отредактированный вариант предложений правления НБУ (которые, будучи представленными сразу в таком виде, вызвали бы намного меньше критики и позволили бы перевести дискуссию в конструктивное русло). Могут, когда захотят. То есть на вопрос «быть или не быть» совету Нацбанка полноценным органом, который согласно требованиям статьи 100 Конституции «разрабатывает основные принципы денежно-кредитной политики и осуществляет контроль над ее проведением», дан гамлетовский ответ: «Так погибают замыслы с размахом, В начале обещавшие успех, От долгих отлагательств». Впрочем, объяснение лучше бы услышать от самих членов совета — вполне возможно, что они полностью удовлетворены такой ситуацией. Как там говорят современные англичане: «Леди с кабриолета…»? С другой стороны, исходя из того, что правление отстояло свое видение и свои цели, вполне логично, чтобы оно и «отвечало за рынок», то есть если денежный рынок не будет подчиняться влияниям Нацбанка, и инфляция выйдет за установленные пределы, правление должно ответить за это своей заработной платой (согласно существующей мировой практике). Как минимум.
Подытоживая вышеизложенное, можно констатировать, что утвержденные «Основные принципы», как и любое компромиссное решение, потребуют дополнительных разъяснений, уточнений и детализации. Так что одну цель денежно-кредитной политики для Нацбанка на ближайшее время можно все же считать определенной.
А причем здесь любовь? Читатель может подумать, что автор призывает к любви между правлением Нацбанка, его советом и правительством? Ни в коем случае! Вполне достаточно, если они просто будут уважать себя, друг друга и граждан страны. А вот читателям я желаю, чтобы в новом году вас не волновали ни высокие тарифы и цены, ни низкие пенсии и зарплаты, и вообще — никакие денежные проблемы. Как там поется в современной песенке: «За любовь любовью платить. И так только жить!». Так что пусть вас сводит с ума любовь, только Любовь!
- Информация о материале
Страница 374 из 2102
