Главная

Позичальники Приватбанку: скуті одним ланцюгом

Приватбанк опублікував аудійовану річну фінансову звітність за 2016 рік. Звіт повністю підтвердив висновки НБУ, на основі яких приймалося рішення про визнання банку неплатоспроможним та його націоналізацію у грудні 2016 року.

Якість кредитного портфелю є вкрай низькою, по суті усі корпоративні кредити є непрацюючими.

Новий аудитор, затверджений незалежною наглядовою радою Приватбанку, не зміг встановити, скільки кредитів було надано бізнесам колишніх акціонерів — це було технічно неможливо в умовах повної відсутності комунікації із колишнім менеджментом банку та компаніями-позичальниками.

Останні елементарно проігнорували звернення аудитора з проханням надати пояснення з питань пов’язаного кредитування.

Приватбанк було врятовано коштами платників податків — середні витрати у розрахунку на кожного українця із урахуванням запланованих додаткових вливань капіталу становлять понад 3 500 гривень.

Платникам податків варто дізнатися, які компанії отримували кредити у Приватбанку до націоналізації. Портрет типового позичальника банку був максимально простим — компанія без виробничих активів, практично без доходів та прибутку, без персоналу. Класичні «порожні» компанії, які масово використовувалися як ланцюжки у фінансуванні інших отримувачів кредитних коштів.

Майже усі кредити було надано на неринкових умовах: низька відсоткова ставка, погашення усієї суми кредиту наприкінці дії кредитного договору. Жоден незалежний бізнес не міг би розраховувати на такі щедрі умови кредитування.

У 2015 році нова команда НБУ розпочала діагностичне обстеження Приватбанку. Після тривалих переговорів тодішній топ-менеджмент банку визнав, що реальними позичальниками були інші компанії, а «порожні» компанії були лише посередниками. Більшість із них належала номінальним власникам із грецькими іменами.

Менеджери банку почали розкривати назви компаній, які за їх твердженням були реальними позичальниками. Серед них були і закордонні бізнеси. Проте жодних документальних підтверджень складу справжніх кінцевих позичальників Приватбанку не було надано.

Тим не менш менеджмент банку надалі розповідав, що реальні власники бізнесів, які позичали кошти, насправді не пов’язані із акціонерами.

На прохання банку НБУ погодився зустрітися із кількома із цих «реальних власників». У процесі діалогу було з’ясовано, що заявлені «справжні власники» мали досить слабке уявлення про «свої» бізнеси — вони не знали ані обсягів доходів, ані імена менеджерів, іноді навіть були не в курсі, чим саме займаються нібито їхні компанії.

Банківські регуляції у всьому світі — Україна не виняток — вимагають від банків визнавати реальну платоспроможність позичальників. Якщо позичальники не в змозі розрахуватися за кредитами, потрібно сформувати відповідні резерви.

Простіше кажучи, визнати очікувані збитки від такого кредитування та покрити їх коштами акціонерів — капіталом. Очевидно, що «порожні» компанії, без доходів, співробітників, виробничих потужностей не мають змоги розплатитися за багатомільйонними боргами. Яким же чином Приватбанк оцінював кредитні ризики за такими позичальниками?

Щоб не визначати резерви за кредитами, вочевидь, неплатоспроможним компаніям, було запущено просту схему — на папері малювалася застава, яка в реальному житті не мала ніякої цінності. Майже 90% компаній-позичальників надавали банку заставу у формі так званих майнових прав на товари. Що це таке?

Компанії заключали договори із іншими, такими ж непрозорими, компаніями договори про поставку товарів у майбутньому. Тобто, якби позичальники Приватбанку відмовилися повертати кредити, то банк отримав би право стягнення на ці товари у компаній-позичальників після їх надходження/поставки та їх подальшу реалізацію.

Звичайно ж, «порожні» компанії ніколи у минулому не закуповували товари у суттєвих обсягах. Більше того, вони навіть не здійснювали жодних передоплат за ті «майбутні» товари, майнові права на які передавалися у заставу банку, і навіть теоретично не могли за них розрахуватися.

Звичайно, така застава була вигадкою. Загальна заявлена банком вартість майнових прав на товари у заставі за кредитами становила понад 350 млрд грн Основні товари — нафтопродукти, марганець, феросплави.

НБУ неодноразово спілкувався із попереднім аудитором банку і розпитував, яким чином за подібними кредитами може бути украй низький рівень резервів. Адже неплатоспроможність компаній не викликала сумнівів ні в кого. Виявилося, що аудиторам банк показував зовсім іншу заставу — корпоративні права компаній, які були «справжніми» позичальниками.

На питання про те, як можна оцінити корпоративні права компанії-банкрута — адже у випадку неповернення кредиту Приватбанк би стягував заставу у вигляді корпоративних прав компанії-банкрута, — ми не отримали прийнятної відповіді.

Аудитори також запевняли нас, що теж зустрічалися із власниками бізнесів, що були позичальниками Приватбанку, і сформували власне судження про те, що ці власники, по-перше, реальні кінцеві бенефіціари бізнесів, по-друге, вони не пов’язані із акціонерами банку. Швидше за все вони задавали не ті питання, які задавав НБУ.

Чи були спроби змінити ситуацію?

НБУ неодноразово ставив перед Приватбанком вимогу: в якомога короткі терміни перевести усі кредити із «порожніх» компаній на повноцінні бізнеси, які генерують операційні прибутки та грошові потоки у обсягах, достатніх для обслуговування кредитів.

По суті НБУ попросив акціонерів та менеджмент Приватбанку сформувати повноцінний кредитний портфель. Того факту, що увесь портфель був пов’язаним із бізнесами акціонерів, на тому етапі уже ніхто не заперечував.

Якби банк виконав ці вимоги НБУ, йому було би надано перехідний період для усунення проблеми пов’язаного кредитування. Від початку планувалося, що усі банки отримають 3 роки на вирішення цього питання.

Розуміючи масштаб проблеми Приватбанку, НБУ узгодив з Міжнародним валютним фондом, що цей строк для усіх банків буде подовжено до п’яти років. Банк зрештою провів реструктуризацію кредитного портфелю, проте місце понад сотні старих компаній-позичальників зайняли кілька десятків аналогічних «порожніх» компаній без активів, доходів та досвіду здійснення операційної діяльності.

«Нові» кредити так само було надано на неринкових умовах. Легкість та швидкість, із якою кредитний портфель на понад сто мільярдів гривень було трансформовано протягом кількох тижнів лише підтвердили, що ніяких незалежних позичальників у банку не було.

Протягом усього періоду активного спілкування між НБУ та Приватбанком усі позичальники діяли синхронно та узгоджено. Факт їхньої пов’язаності із кредитором є доведеним для НБУ по суті, та юридично зафіксованим рішеннями Комісії з питань визначення пов’язаних з банками осіб.

Цей висновок ґрунтується на загальноприйнятих в усьому світі правилах регулювання банківського сектору. Головне мати бажання бачити суть операцій.

Чи було воно у колишнього аудитора Приватбанку? Залишимо це питання йому.

Информация о материале

Опубликовано: 06 июля 2017

Важно знать не только Украине: частная разведка США раскрыла военные планы Кремля

Военный бюджет России был сокращен на 5% – впервые за почти двадцать лет. Это означает, что Кремль вынужден принимать трудные решения для определения приоритетности потребностей в обороне. И поскольку Россия расширяет военные возможности на континенте, ей пришлось умерить свои морские амбиции. Однако полностью РФ от морей не откажется: самой серьезной проблемой безопасности Москва все еще считает ядерное сдерживание, которое включает и подводный атомный флот. О военных планах Кремля, который, скорее всего, оставит среди своих приоритетных целей и Украину, идет речь в прогнозе частной американской разведывательно-аналитической компании Stratfor, который есть в распоряжении «Апострофа».

Российская военная модернизация вступает в решающий этап. Государственная программа вооружений (ГПВ), охватывающая 2018-2025 годы, должна быть завершена в сентябре. Новый план будет определять не только возможности вооружения страны в 2030-х годах, но и стратегическое направление развития российских войск в целом. Первые признаки указывают на существенное снижение российских морских амбиций, поскольку Москва сосредоточилась на континентальной силе.

Россия оценивает, в каком направлении будут развиваться ее вооруженные силы в течение следующих нескольких лет. Поэтому, полагают в Stratfor, основное ограничение для Кремля будет финансовым. Из-за резкого снижения цен на нефть в 2014 году оборонный бюджет России, бурно растущий в течение почти двух десятилетий, начал сталкиваться со значительными трудностями. Высшей точки проблемы достигли в этом году: Кремль сократил военный бюджет на 5%. Первое с 1990-х годов сокращение означает, что Россия не сможет достигнуть своей официальной цели – модернизировать 70% своих вооруженных сил к 2020 году. Ожидается, что общее финансирование программы вооружений в 2018-2025 годах составит лишь половину от суммы, на которую надеялось Минобороны РФ. Следовательно, Кремлю придется принимать трудные решения о том, на что в первую очередь направить военные инвестиции. Экономические потрясения и проблемы промышленности уже отсрочили завершение ГПВ на два года, и Россия больше не может откладывать принятие решений по вопросам своего военного будущего.

Тонущий корабль

Между тем основная часть российского флота отчаянно нуждается в финансировании. Несмотря на то, что в течение последнего десятилетия были внедрены программы модернизации военно-морского флота, по большей части его основой все еще остаются малые или старые военные корабли. После окончания холодной войны россияне не построили новых типов надводных военных кораблей, которые были бы больше фрегата, а единственный в стране авианосец «Адмирал Кузнецов» был спущен на воду в 1985 году. Если Москва хочет иметь мощный океанский флот с большими надводными кораблями и авианосцами, ей необходимо выделить значительные средства на военно-морской флот в рамках ГПВ 2018-2025 годов.

Однако, по мнению аналитиков Stratfor, уже становится ясно, что необходимое финансирование не будет выделено. Кажется, Минобороны отдает большее предпочтение уже начатым (а значит, менее рискованным) программам вооружений перед новыми. Это ставит российский военно-морской флот в невыгодное положение, потому что после распада Советского Союза не было ни одной крупной программы, касающейся надводных кораблей. К тому же, ограниченный оборонный бюджет будет направлен на рентабельные системы вооружений, а не на дорогие флагманские программы, что исключит огромные затраты на крупные военные корабли. Вдобавок вице-премьер-министр России Дмитрий Рогозин как ключевая фигура, занимающаяся военной промышленностью, заявил в мае, что в отличие от США Россия не является морской державой. Он подчеркнул, что Россия – это континентальная держава, поставив под сомнение, что РФ нуждается в новом авианосце. Встреча в середине мая президента России Владимира Путина и военных подтвердила эти заявления. Российские СМИ позже объявили, что разработки эскадренных миноносцев и нового авианосца откладываются на неопределенный срок.

Вкладывать деньги, куда нужно

Тем не менее хотя бы в одном морские мечты России не потеряют от сокращений – в атомном подводном флоте. В последнее время главным вопросом обороны РФ стало ядерное сдерживание, включающее в себя наземные ракеты, атомные бомбардировщики и подводные лодки с ядерными баллистическими ракетами. Во время холодной войны атомные подлодки были настолько ценными, что советский надводный флот стал в большей или меньшей мере вспомогательным оружием подводного. В ближайшие годы это средство устрашения будет таким же значимым для вооруженных сил России, полагают в американской разведывательно-аналитической компании.

Похоже, что ГПВ будет предусматривать не только достаточное финансирование атомного подводного флота, но и дальнейшее укрепление военно-воздушных сил. Кремль будет больше вкладываться в стратегические транспортные самолеты и усовершенствованные боевые самолеты с акцентом на модернизацию самолетов четвертого поколения, а не на новые, более передовые модели, такие как малозаметный истребитель Т-50. Россия также сосредоточит внимание на инвестициях, которые помогут сделать ее воздушные и наземные силы более маневренными, гибкими и смертоносными, включая высокоточные боеприпасы, расширенные возможности использования радиоэлектронной борьбы, модернизированное оборудование управления и контроля, космические активы и улучшенные разведывательные и надзорные механизмы, а именно беспилотные летательные аппараты.

Что касается регионов, которые больше всего выиграют от ГПВ, ожидается, что Россия будет фокусироваться на южных и западных военных округах. Они отвечают за важные оперативные зоны, включая страны Балтии, Украину и Кавказ. Кремль также будет уделять первоочередное внимание арктическому Объединенному стратегическому командованию «Север», которое получит статус военного округа к 2020 году. Оно включает в себя главную часть ядерных сил России и согласуется со стратегической направленностью вооруженных сил.

В Stratfor считают, что оборонные приоритеты России отражают то, что власти страны воспринимают как самые большие угрозы безопасности. С точки зрения Москвы, главную опасность по-прежнему представляет посягательство НАТО на западный фланг РФ, что требует мощного ядерного сдерживания, усиленного летальным наземным и воздушным вооружением. Россия развивает миссии, которые предусматривают переброску сил в отдаленные регионы – от Арктики до Сирии, – если там есть дружественная среда. Исходя из этого, Кремль будет уделять большое внимание созданию гибких наземных сил с расширенным стратегическим авиатранспортным флотом. В конце концов, Россия признает, что нельзя быть одновременно и большой морской, и большой континентальной державой.

Информация о материале

Опубликовано: 06 июля 2017

«Ошибочка» вышла

Ни публикация финотчета Приватбанка за прошлый год, ни сопровождавшие ее официальные разъяснения чиновников не добавили ясности в ситуацию вокруг банка.

Но масштаб потерь налогоплательщиков уже перевалил за 155 млрд грн. То есть, как уже было подсчитано, более чем 3650 грн на каждого из учтенных Госстатом 42,5 млн жителей Украины. И это не считая процентов, которые государство обязалось выплачивать в счет учреждения. А точнее, (не)управляющих им госфункционеров.

Прошедший после последней публикации ZN.UA на «приватовскую» тему двухнедельный период ознаменовался сразу несколькими событиями, о потенциальных последствиях которых пока могут только догадываться даже осведомленные наблюдатели. Во-первых, было официально объявлено об уже анонсированном ZN.UA очередном многомиллиардном вливании в капитал банка — на 38,5 млрд грн (или около 1,5 млрд долл. в валютном эквиваленте). В итоге нарисованная эмиссией ОВГЗ сумма рекапитализационных расходов достигла беспрецедентных 155,5 млрд грн. Плюс необходимо учесть затраты государства на обслуживание выпущенных под рекапитализацию госбумаг: около 10% годовых по обычным гривневым ОВГЗ на сумму (пока что) 81,5 млрд грн (т.е. свыше 8 млрд грн в год). Сюда еще нужно добавить 6% годовых по индексированным госбумагам на сумму 73,8 млрд грн (около 4,4 млрд). Итого сумма только процентных выплат уже превышает 12 млрд грн в год, причем в случае с индексированными ОВГЗ существует риск неконтролируемого увеличения затрат из-за девальвации гривни. Пояснения, что это просто перекладывание из одного госкармана в другой, не успокаивают ни капли. Поскольку на самом деле это плата за «нерасторопность» госуправленцев. За счет налогоплательщиков. И здесь — огромное поле коррупционных рисков (и ниже мы объясним, почему). А центр формальной ответственности за происходящее все ближе подкрадывается к выписывающему гигантские рекапитализационные счета министру финансов А.Данилюку.

Вторым значимым событием последних дней стало увольнение председателя правления Приватбанка А.Шлапака. Это второй из «караульных» «Привата», который «устал». Из обсуждаемых на рынке версий наиболее правдоподобна следующая: президент Порошенко изменил условия, в которых и на которых Шлапак соглашался выполнять эту миссию. Ведь изначально он шел реализовывать полюбовные мирные договоренности, заключенные перед национализацией Порошенко и Коломойским. Поскольку эти договоренности не были публичными, изложить их исчерпывающий перечень вряд ли возможно. Однако ряд лояльных условий, на которые согласился нынешний гарант, на рынке обсуждаются достаточно активно. Среди них:

— национализация, а не банкротство банка;

— возможность проведения новой реструктуризации кредитного портфеля на длинные сроки и под сниженные процентные ставки в гривне;

— обещание отсутствия уголовного преследования.

В обмен были получены обязательства Коломойского по обслуживанию имеющихся кредитов и внесению залогов.

Однако, как это часто бывает с непубличными (читай — салфеточно-понятийными) соглашениями, они носят нестойкий характер. И дело не только в том, что их заключение «не к лицу» главе государства, который не имеет как минимум морального права поступать подобным образом. Но и в том, что стороны подобных договоренностей зачастую склонны их трактовать по своему усмотрению. Особенно там, где «кроется дьявол» — в деталях, обвиняя другую сторону в их нарушении. Защитой от таких нарушений может служить только тщательно юридически выверенный и до каждой запятой четко выписанный договор. Однако ничего подобного не подписывалось (по крайней мере, никакого задокументированного соглашения не публиковалось, и никто ни о чем подобном не слышал).

Возникшими юридическими лазейками, получается, и воспользовался Коломойский, направив многочисленные иски в суды. Как утверждают некоторые собеседники ZN.UA, с юридической точки зрения, достаточным доказательством в ходе судебных разбирательств может служить только аудит активов Приватбанка, который должен был указать на юридически доказуемый объем кредитов, связанных с бывшими акционерами. Официально опубликованный годовой отчет (пока?) зафиксировал всего около 6% кредитного портфеля в противовес называвшимся В.Гонтаревой 99,4%... Что, по расчету бывших собственников Приватбанка, может служить основанием для уже начатого оспаривания его национализации в судах.

По одной из версий, этим и был взбешен Порошенко, когда его об этом проинформировали. В итоге президент потребовал от нынешнего руководства Приватбанка и НБУ начать всерьез воевать за кредиты. Однако «на войну» Шлапак не подписывался, о чем он смело заявил еще в одном из первых своих интервью на посту предправления «Привата». Шлапак сделал выбор между долгожителем и камикадзе, который согласно новой концепции решения вопросов с экс-собственниками «Привата», должен подписывать иски в суды, обращения в прокуратуру и т.п. А ведь иски против Коломойского подавать — это вам не депозиты крупным вкладчикам возвращать... По нашим данным, в свое время, еще до Шлапака, должность главы национализируемого банка предлагалась трем кандидатам.

И все они отказались от этой участи, мотивируя тем, что не считают Порошенко достаточным гарантом не только личной безопасности, но и заключаемых договоренностей. «С таким тылом воевать не ходят», — сказал ZN.UA один из них. А ведь согласитесь: без оглядки ввязываться в бой в команде и под руководством человека, который может в любой момент поменять сторону, в какой-то степени даже безрассудно… И вряд ли такой человек вообще найдется в Украине (при условии обладания необходимыми компетенциями). Как и команда спецов, способных распутать хитрющий клубок все новых договоров и трансакций, которые перезаключаются и проводятся для запутывания следов едва ли не каждый день, пока государством теряется драгоценное время. И чтобы распутать этот клубок, потом нужны будут годы и годы…

Но самое главное, чтобы и сам Порошенко по-настоящему определился, воюет он с экс-»приватовцами» всерьез или нет, перестав, наконец, взвешивать личные выгоды, риски и преимущества. Ведь он до сих пор ничего так и не сделал, чтобы Коломойский почувствовал «запах войны» по-настоящему: не напрягал всерьез правоохранителей и, в частности, Генпрокуратуру, не просил настоятельно заняться этим вопросом иностранных партнеров, не привлекал опытных европейских юристов, способных вернуть 8 запрятанных миллиардов Аблязова или «кубышки» Пугачева. Не сделал, считая, как всегда, что он самый хитрый и обо всем договорится… В результате, как в том анекдоте, съев 9 кило соли и 99 кг лука, Петр Алексеевич задумался: «А не заплатить ли за лодку?».

Ну а пока «люди подневольные» и, в частности, юристы НБУ «отбывают номер», где-то за очень плотно прикрытыми дверями Ротшильды и EY ведут переговоры о реструктуризации кредитного портфеля Приватбанка. Те самые Ротшильды, которые представляют интересы Порошенко в «слепом» трасте и консорциуме по продаже его активов. И давний украинский партнер которых в том числе и этом проекте – тот самый ICU, совладельцем которого когда-то была Гонтарева, а нынешний шеф Макар Пасенюк является ловцом в президентской команде по финансовому квиддичу.

Третье значимое событие — наконец состояласьвышеупомянутаяофициальная публикация отчета Приватбанка за 2016 г. Однако ни сам отчет, ни «инфографированные» толкования Нацбанка (больше похожие на отчаянные попытки приукрасить реальность) так и не дали четких ответов на вопросы, которыми ранее задавалось ZN.UA. По сути, отчет содержит практически такую же сумму инсайдерских кредитов, как и одна из предварительных его версий, о которой писало ZN.UA (9,98 млрд против 8,8 млрд). Возникшее буквально в последний момент расхождение на 1,18 млрд при таких то масштабах непринципиально, так как мало влияет на итоговые процентные соотношения — доля официально зафиксированного в отчете банка «инсайда» составляет менее вышеупомянутых 6%.

Как такое возможно? Чиновники пытаются сохранить хорошую мину при плохой игре, иногда достаточно незатейливо манипулируя информацией. По версии замглавы НБУ Рожковой в интервью Finbalance, «отчетность Приватбанка, которую и подтверждает EY, к моменту национализации (19 декабря 2016 г.) готовил бывший менеджмент Приватбанка, который фактически игнорировал требования НБУ по отображению кредитов связанных лиц, ссылаясь на более мягкие международные стандарты финотчетности. Старую же отчетность нельзя сейчас быстро переписать». Последний выделенный тезис преподносится как что-то само собой разумеющееся, хотя выглядит как минимум странно, если не сказать нелепо. И не потому, что бывших менеджеров, по нашей информации, не допустили к проведению аудита (через запрет сотрудникам банка предоставлять им какие-либо документы), а и по целому ряду других обстоятельств.

Во-первых, что значит «быстро» и почему только «сейчас»? Ведь с момента вхождения государства в банк прошло уже более полугода! За этот период, напомним, согласно тогдашним декларациям чиновников, они должны были не только в деталях разобраться в ситуации в банке, но и провести реструктуризацию его кредитного портфеля (на чем мы отдельно остановимся ниже). И, кстати, отчетность банка согласно действующим законодательным нормам должна была быть опубликована еще в конце апреля. Однако, по словам Рожковой, «EY начала аудит только в феврале. И банк, и аудитор обращались с тем, чтобы продлить срок. Дальше, и это обычная практика, когда отчет готов, его обсуждают менеджмент и наблюдательный совет, еще вносятся коррективы» (как видно, в результате подобных «обсуждений» за буквально несколько дней эти коррективы могут вылиться в миллиардные суммы).

Начнем с того, что даже 4–5 месяцев — это очень немалый срок, чтобы профессиональная команда аудиторов компании, входящей в четверку лучших на планете, смогла разобраться в ситуации в любом банке. Иначе грош цена не только этому, но и всем банковским отчетам, которые читают наивные инвесторы/вкладчики. Кроме того, EY еще с прошлого года, т.е. до момента начала национализации, готовила еще один отчет, на который сейчас активно ссылаются чиновники (так как обосновывают им новую потребность в докапитализации), — due diligence. И его результаты, согласно официальной информации НБУ, были известные еще в марте с.г. Однако сам этот отчет держится в секрете, несмотря на то, что им обоснована потребность в новых гигантских расходах госбюджета. Очевидно, под традиционным предлогом «банковская тайна», под которым наделано уже ох сколько темных делишек не только в нашей стране (и, кстати, весь мир активно идет к тому, чтобы само это понятие перестало существовать). Хотя тайна не такая уж и большая, раз отдельные журналисты, когда это чиновникам было нужно и удобно, все-таки смогли с ним ознакомиться.

В связи с этим возникает и следующий вопрос: что значит «переписать»? Ведь Нацбанк уже почти два года «просвечивал банк вдоль и поперек», держал там назначенных кураторов, имея доступ к его финпоказателям практически в режиме реального времени! Следовательно, должен был бы иметь свою версию и трактовки «приватовских» цифр и показателей. Что мешало нацбанковским надзорщикам помочь уже новому, контролируемому государством, менеджменту качественно переоценить ситуацию в банке, подготовив адекватный отчет, который последние месяцы так жаждала лицезреть вся заинтересованная финансовая общественность из-за гигантских масштабов фигурирующих в нем сумм? И если уж в НБУ сомневаются в собственных компетенциях, то что мешало положиться на маститых экспертов-аудиторов EY? Впрочем, в самой EY, по словам Рожковой, почему-то «предметно не изучали проблематику инсайдерских кредитов в рамках подготовки заключения к отчетности Приватбанка за 2016 г. по международным стандартам финотчетности». И в этой ситуации, вопреки заявлениям зампреда НБУ, вовсе не выглядит «естественно», что «аудиторы в этом случае не могли ни подтвердить, ни опровергнуть те или иные оценки». Ведь это именно те аудиторы, которые, получается, делают сейчас едва ли не всю аудиторскую работу в Нацбанке. Иначе зачем допускать риски очевидного конфликта интересов, о котором ZN.UA уже писало?

Видимо, именно пытаясь уйти от этого конфликта, аудиторы так часто используют формулировку «ми не змогли отримали прийнятні аудиторські докази в достатньому обсязі щодо…».

В частности, EY не смогла подтвердить, когда возникли убытки, по которым сформированы резервы в размере 155 млрд, и как на эти резервы повлияла произведенная осенью 2016-го и так и не законченная реструктуризация кредитного портфеля Приватбанка на 137 млрд грн. Дословно: «Ми не змогли отримати прийнятнi аудиторьскi докази в достатньому обсязi щодо впливу реструктуризацїї таких кредитив на консолiдований звiт про прибутки та збитки та iнший сукупний дохiд». Инициатором этой реструктуризации, кстати, хотя и был НБУ, но она, по заявлениям его функционеров, оказалась бесполезной: место более сотни старых компаний-заемщиков заняли несколько десятков аналогичных «пустых» компаний без активов, доходов и опыта ведения операционной деятельности, а новые кредиты были так же выданы на нерыночных условиях.

Но тогда все-таки остается без окончательного ответа вопрос: а зачем нужно было затевать подобную реструктуризацию при таких попустительских подходах нацбанковских контролеров? И это — тема для дополнительного анализа. А точнее, расследования.

Ведь надо помнить, что в банке к тому времени уже давно работал куратор (и, возможно, не один), а ситуация в нем должна была постоянно мониториться НБУ, так что «нерасторопность», с которой действовали и действуют чиновники, не может не вызывать возмущения. Получается, что сначала они полтора года «оздоравливали» банк, чтобы в итоге «выяснить», что 97–99,4% его кредитного портфеля имеют инсайдерский характер (причем проблема с 30–55 млрд грн, по их же оценкам, увеличилась до сначала 117 млрд, а затем — 155 и более миллиардов). А куда тогда раньше смотрели? Помнится, еще в 2015-м представители МВФ, насмотревшись на расчеты НБУ, уже били в набат: надо срочно «рубить» пирамиду. Но киевские функционеры убеждали, что проблема будет урегулирована. Причем убеждали не только МВФ. После одной из публикаций ZN.UA, регулярно отслеживавшего ситуацию в банке все это время, в ходе организованной по инициативе руководства НБУ специальной встречи первые лица Нацбанка клятвенно заверяли, что ситуация полностью под контролем, при этом уговаривая «не качать лодку». Как видно, ни о каком контроле — даже самом поверхностном — не может быть и речи. Самый очевидный вывод, который напрашивается: помимо злоупотреблений со стороны собственников и менеджмента (наличие которых только декларируют, но никак ни по одному случаю по какой-то причине не могут доказать чиновники), зияет как минимум и преступная халатность (или сговор) со стороны представителей регулятора. Хоть кто-то из них когда-нибудь будет в чем-нибудь уличен правоохранителями? Этот вопрос становится еще более острым на фоне публикаций о возможной личной заинтересованности первых лиц государства в смене собственников Приватбанка.

Параллельно возникает еще один немаловажный вопрос: чем все последние полгода занимался новый менеджмент банка, если топ-чиновники НБУ констатируют «значительное ухудшение качества его кредитного портфеля»? Неужели начало выдачи «теплых» кредитов — это главное достижение? И где все-таки хотя бы минимальные результаты работы созданного в Приватбанке еще в январе с.г. департамента по работе с проблемной задолженностью?

Пока результативность, если верить официальным заявлениям НБУ, сугубо отрицательная. Более того, слабость юридических позиций регулятора, спровоцированная поспешностью и непродуманностью его решений, создает огромные риски окончательной потери еще контролируемых банком активов. Отсутствие качественной юридической экспертизы — очевидная институциональная слабость нынешнего банковского регулятора — продиктовано целой серией объективно-субъективных обстоятельств.

Одно из таких обстоятельств — так называемая реформа Рашкована, который с подачи и по настоянию Гонтаревой нынче успешно трудится на посту представителя Украины в МВФ. Помимо прочих направлений, произведенные изменения «подрубили» и юридическую службу НБУ. Раньше юристы НБУ, по крайней мере в принципиальных вопросах, практически не проигрывали суды. Потом статус юрдепартамента понизили — оттуда ушли не только бывший директор Виктор Новиков, но и ряд других сильных юристов, оказавшихся не ко двору в новой «молодой реформаторской команде». Получается, сэкономили тысячи на зарплатах, а теперь теряем миллиарды в судах. Причем не только в судах с Коломойским, но и с Фирташем, Бахматюком, Лагуном, Климовым, Клименко, Полищуком и прочими товарищами.

И то ли еще будет. По данным самого НБУ, по состоянию на 1 мая 2017 г. суды возобновили деятельность уже 12 ранее ликвидированных банков: «Финансовая инициатива», «Союз», «Украинский инновационный банк», «Премиум», «Капитал», «Велес», «Радикал банк», «ТК Кредит», «Восточно-промышленный коммерческий банк», «Киевская Русь», «КСГ банк», «Хрещатик».

В случае с «Приватом» юридические позиции НБУ, если судить по словам его функционеров, подкрепляются зачастую только специально выписанными под его национализацию законодательными нормами, противоречащими многим другим нормам гражданского права. Поэтому позиции украинского государства в международных судах (особенно лондонских) могут оказаться чрезвычайно шаткими. Как шаткими они уже оказались в украинских судах, и это несмотря на то, что нынешний глава государства их всецело контролирует.

По данным ZN.UA, юридическая служба НБУ сейчас просто таки утопает в вале накрывших ее всевозможных исков-претензий, явно не справляясь с ситуацией. Видимо, скоро придется нанимать дорогих внешних консультантов за десятки фактически государственных миллионов. Или победы в судах на самом деле никому и не нужны?

В итоге, как и во все времена, вовсю эксплуатируется очень удобная для чиновников позиция — «вали все на папередников». Ну или на смежников — в основном на неэффективно работающие суды и правоохранительные органы. Тем временем с существующим портфелем никто не работает, растущий снежный ком судебных разбирательств «успешно» проигрывается. Зато успешно и без особого зазрения совести в капитал банка загоняются все новые десятки миллиардов. А почему бы и нет, ведь делается это за счет уже будущих поколений.

Ну что же, ясности не добавилось, и мы все еще ждем.

Теперь уже «підтвердження чи непідтвердження інсайдерського характеру кредитів, які «Приват» видав колишнім пов'язаним особам, — це питання передусім forensic audit (по суті, судового аудиту), який уже відбувається (його проводить Kroll і AlixPartners. — Finbalance)». Радует и обязательство Рожковой, что «ми з певною періодичністю з дозволу юристів і в допустимих обсягах будемо цю інформацію оприлюднювати». Вот только происходить это будет лишь тогда, видимо, когда это будет удобно и сподручно чиновникам.

Информация о материале

Опубликовано: 06 июля 2017

У Харківській РДА вирішили переплатили 300 тисяч на постачанні вугілля, відхиливши більш дешевші пропозиції

Відділ освіти Харківської РДА уклав угоду з ФОП Бондаренко Валерій Володимирович щодо постачання вугілля загальною вартістю 1,269 млн. грн.

Про це стало відомо зі звіту про укладання договору та проведення аукціону, який розміщений на порталі системи електронних закупівель «Прозорро».

Приватний підприємець планує поставити 428 т вугілля ДГ 13-100 за ціною 2829,2 грн./т. та 20 т. вугілля ГПК 50-200 за ціною 2905 грн.

Цікаво, що 5 більш дешевших пропозицій були відхилені тендерним комітетом.

Наприклад, пропозицію ПП «Нова перспектива» відхилили через те, що на фірмі працевлаштований лише директор. При цьому переможець торгів також надав довідку, що працює самостійно.

Для порівняння відділ освіти Зміївської РДА придбав вугілля ДГ 13-50 за ціною 2178 грн./т.

Також набагато дешевше купують вугілля й у Ізюмській РДА. Вугілля ДГ 13-100 купують за ціною 2150 грн./т.

Як бачимо, лише на цій закупівлі відділ освіти переплатить майже 300 тис. грн.

Информация о материале

Опубликовано: 06 июля 2017