Главная

Судный день. Почему парламент «сдал» только троих депутатов из пяти

Вторник 11 июля можно назвать историческим для Верховной Рады. Впервые депутаты должны были принять решение о снятии депутатской неприкосновенности сразу с пяти своих коллег: Евгения Дейдея, Олеся Довгого, Андрея Лозового, Максима Полякова и Борислава Розенблата. Представления против четверых из них (за исключением Довгого) стали результатом работы антикоррупционных органов — НАБУ и САП. Однако, несмотря на давление общественности и западных партнёров, давно ожидающих реальных примеров борьбы с коррупцией на высоком уровне, Рада «сдала» не всех.

Соблюдая процедуру

В БПП и НФ планировали, что голосование по всем шести представлениям (ожидалось, что к пяти уже рассмотренным на комитете нардепам «присоединится» Михаил Добкин) состоится в четверг. Во вторник же провластные фракции намеревались заняться пенсионными законами и законопроектом о Конституционном суде. Однако в зале превалировали другие настроения. 233 депутата проголосовали за то, чтобы рассматривать снятие неприкосновенности во вторник, в то время как предложение БПП и НФ посвятить этому вопросу четверг набрало только 190 голосов.

«Угроза насилия страшнее самого насилия: до четверга можно успеть провести много торгов по разным важным для власти законам, но в первую очередь — по бюджету», — сказал Фокусу собеседник из числа оппозиционных депутатов. Открыто же парламентарии называли другую причину, по которой голосовать нужно было во вторник: по закону о регламенте Верховной Рады, после рассмотрения в профильном комитете представление на привлечение депутата к ответственности должно быть рассмотрено парламентом в течение семи дней. Несоблюдение этой процедуры позволило бы как минимум двум депутатам — Дейдею и Довгому — оспорить решение Верховной Рады в суде.

«Пропустив семидневный срок, мы втянем парламент потом в судебные споры», — заявил замглавы фракции «Батькивщина» Сергей Соболев. В итоге три фракции — «Самопомич», «Батькивщина» и Радикальная партия — заблокировали трибуну, требуя прихода в Раду генерального прокурора Юрия Луценко и рассмотрения представлений на нардепов.

За и против

В кулуарах парламента перед голосованием говорили, что гарантированно лишатся иммунитета только фигуранты «янтарного» дела Борислав Розенблат и Максим Поляков. Ознакомившись с доказательствами — видео встреч депутатов с представительницей иностранной компании, оказавшейся агентом НАБУ, — БПП и «Народный фронт» приняли решение голосовать за. Показательным стало и исключение Розенблата из фракции БПП, состоявшееся накануне. «Самопомич» и «Батькивщина» заявили, что поддержат все пять представлений. Радикалы объявили о поддержке снятия иммунитета с Довгого, Розенблата и Полякова, однако решили голосовать против не только по коллеге Андрею Лозовому, но и по «фронтовику» Евгению Дейдею. Так же, как и в случае с Лозовым, поводом для расследования в его отношении стала декларация о доходах. «Мы считаем представления против Лозового и Дейдея необоснованными и сфальсифицированными. Внося их, Луценко преследовал одну цель: размыть ответственность взяточника Розенблата. По тем обвинениям, что выдвинуты против Лозового и Дейдея, — неуплата налогов и незаконное обогащение — нужно посадить самого Луценко и его кума Порошенко», — заявил Олег Ляшко.

В «Народном фронте» хоть и объявили о решении голосовать за снятие иммунитета со всех пяти нардепов, но возмущались методами, с помощью которых НАБУ добыло доказательства, в частности против Полякова и Розенблата. «Я лично готов поддержать только представления о даче согласия на привлечение к уголовной ответственности. Что касается задержания и ареста, то я за это голосовать не готов, как минимум до того момента, пока не будет обеспечен абсолютный паритет, — сказал представитель НФ, руководитель регламентного комитета ВР Павел Пинзеник. — Наш комитет попросил генерального прокурора внести в единый реестр досудебных расследований факт возможного нарушения сотрудниками НАБУ статьи 370 Уголовного кодекса (провокация взятки). Я считал бы логичным, если бы генпрокурор пришёл сегодня в Верховную Раду и сообщил о вручении подозрений работникам НАБУ. Это дало бы нам понимание того, что Генеральная прокуратура обеспечивает соблюдение закона всеми сторонами. А сейчас мы видим, что Верховная Рада выбрана в качестве жертвы, а НАБУ неприкосновенно».

Не потерять лицо

Рассмотрение вопроса началось на вечернем заседании и сопровождалось митингом «Руха нових сил», «Свободы» и «Национального корпуса» под зданием парламента. Собравшиеся активисты беспрерывно стучали палками по жестяным бочкам, выкрашенным в фирменный голубой цвет партии Саакашвили, и периодически бросали файеры. В 16:00 в сопровождении двух телохранителей в Раду прибыл глава Специализированной антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий. «Я не Вольф Мессинг, чтобы прогнозировать. Я надеюсь, что Верховная Рада даст нам возможность закончить начатые расследования. Я хочу увидеть не политику, не обиды, а юридическое обоснование решений парламента», — заявил он журналистам.

Первым депутаты рассмотрели представление на Евгения Дейдея, подозреваемого ГПУ в незаконном обогащении. Несмотря на обещание фракций поддержать представления Блок Петра Порошенко дал 86 голосов из 139, «Народный фронт» — 44 из 81. Впрочем, и в «Батькивщине», дававшей такое же обещание, за привлечение к ответственности Дейдея проголосовали лишь 9 депутатов из 20 (ещё 9 членов фракции, включая Юлию Тимошенко, во вторник в парламенте отсутствовали). В полном составе за (как и по остальным депутатам) высказалась лишь «Самопомич» — 26 голосов. Один голос дала традиционно голосующая вопреки позиции фракции радикалов Оксана Корчинская, 26 — внефракционные депутаты. Итого 192 голоса из необходимых 226.

Сам Дейдей, похоже, не сомневался в том, что потеря иммунитета ему не грозит. В своём коротком обращении он лишь попросил коллег «голосовать по совести и закону». Примечательно, что после провального для прокуратуры голосования депутата с чувством обнял радикал Игорь Мосийчук — другой фигурант расследований ГПУ, прошедший процедуру снятия неприкосновенности и успешно избежавший при этом уголовной ответственности.

Глава парламента Андрей Парубий, который поддержал все пять представлений, призвал депутатов не терять лицо: «Я считаю неприемлемым, если зал не голосует за снятие неприкосновенности. Мы должны продемонстрировать достойный ответ на этот вызов. Не забывайте, что на нас смотрит вся страна и зарубежные партнёры», — обратился он к залу.

Следующим шёл Олесь Довгий. Бывшего соратника мэра Киева Черновецкого и секретаря Киеврады ГПУ обвиняет в злоупотреблении служебным положением при принятии решений о выделении земельных участков на сессии столичного горсовета в 2007 году. И тут Рада решила реабилитироваться: 251 голос за. Помимо БПП, НФ, «Самопомочи» и «Батькивщины» голоса дали 16 радикалов и 28 внефракционных нардепов.

Далее настала очередь радикала Андрея Лозового, подозреваемого в уклонении от уплаты налогов на сумму 1,8 млн грн. И снова БПП и НФ голосуют половиной от составов фракций — 76 и 42 голоса соответственно. Вместе с политсилами «Самопомич», «Батькивщина» и внефракционными депутатами ожидаемо набралось лишь 177 голосов за.

На финал «депутатский клуб самообороны», как назвал Раду генпрокурор, оставил два самых серьёзных представления, в которых ГПУ просила согласия парламента не только на привлечение к уголовной ответственности, но и на задержание и арест — по Максиму Полякову и Бориславу Розенблату. «Янтарные» депутаты, судя по подавленному настроению и нежеланию давать интервью, ожидали худшего. Во время рассмотрения представления на Полякова во двор Рады въехал автобус со спецназом НАБУ. Но услуги силовиков не понадобились: парламент дал согласие на привлечение Полякова и Розенблата к ответственности, однако отказал в задержании и аресте. За лишение иммунитета Полякова проголосовали 250 депутатов, а Розенблат и вовсе набрал рекордные 296 голосов. За привлечение его к уголовной ответственности проголосовали представители всех фракций и групп, в том числе два депутата от Оппоблока — Рабинович и Звягильский.

Интересно, что ни один из пяти «героев дня» не голосовал за снятие иммунитета с коллег по несчастью, а за лишение неприкосновенности себя лично отдал голос только Борислав Розенблат.

Тупик

Итог «судного дня» в Раде таков: расследование по Розенблату и Полякову продолжится, дело Довгого, видимо, скоро отправится в суд (с сомнительной перспективой, поскольку уже в октябре этого года срок давности по вменяемым ему правонарушениям истечёт), а следствие по Дейдею и Лозовому прекратится. Генеральный прокурор Юрий Луценко пообещал осенью внести представления на этих нардепов повторно, однако глава САП отметил, что все возможные следственные действия в рамках депутатской неприкосновенности уже проведены, и без снятия иммунитета следствие оказалось в тупике.

Примечательно другое: введённое как одно из ключевых требований ЕС электронное декларирование оказалось фактически нерабочим инструментом по отношению к народным избранникам. Пример Дейдея и Лозового, попавших под прицел правоохранителей благодаря несоответствиям в декларациях, чётко показывает: незаконное обогащение и неуплата налогов — не те правонарушения, ради которых парламент готов отдавать депутатов следствию.

Информация о материале

Опубликовано: 13 июля 2017

Дело #0

Очередной виток «приватовской» эпопеи начался с ожидаемого многими события — Генеральная прокуратура открыла уголовные дела о доведении Приватбанка до неплатежеспособности (ст. 218 и 220 УКУ).

Сенсационные пресс-конференции, допросы и обыски создают ощущение активной деятельности правоохранителей. Жаль только, что опоздали они эдак на год-полтора. Смущает в этой истории многое. Зачем, например, устраивать «маски-шоу» в центральном офисе уже государственного Приватбанка, если его новое правление ничего скрывать от следствия не может и в сопротивлении служителям не заинтересовано? Шоу, конечно, впечатляющее. Вероятно, скоро украинских силовиков начнут приглашать в Голливуд для постановки батальных сцен, но к тому ли стремятся следователи? Не совсем понятно, кого приглашают на допросы в ГПУ, если, по информации ZN.UA, 11 фигурантов «приватовского» дела объявлены в международный розыск. А еще неясно, почему правоохранители не зовут на разговор представителей НБУ, неужели к ним у следствия нет вопросов?

В центре расследования ГПУ кредиты на общую сумму в 137 млрд грн, выданные в конце 2016 г. 36 компаниям. Действительно, в начале 2016-го в рамках программы рекапитализации собственники банка взяли на себя обязательства по реструктуризации кредитного портфеля. Уже летом 2016 г. тогда еще глава НБУ Гонтарева говорила, что сомневается в том, что взятые обязательства будут выполнены. В октябре-ноябре 2016-го была проведена реструктуризация в объеме 137 млрд грн. Позже Гонтарева назвала ее фиктивной, поскольку в результате «одни компании-пустышки сменились другими», попутно конвертировав валютные кредиты в гривневые. Деньги, со слов экс-главы НБУ, давно вывели, а фиктивность реструктуризации и соответствующей дыры в балансе была якобы подтверждена аудитом, инициированным регулятором, в результате которого и была проведена национализация Приватбанка.

Когда история всплыла в СМИ, экс-собственники банка высказали другую точку зрения, заявив, что «реструктуризация» проходила под чутким руководством замглавы НБУ Е.Рожковой, что для этого в банк прибыла команда из 30 сотрудников Нацбанка и представители Ernst&Yong и что фирмы, на которые были переоформлены кредиты, выбирались регулятором.

Уже сейчас пока еще предправления Приватбанка А.Шлапак добавил подробностей, сообщив, что Нацбанку предоставляли недостоверные данные по непокрытому кредитному риску и несформированным резервам. Самих же заемщиков не проверяли на связанность, а их финансовое положение искусственно завышали, что Нацбанк, по неясным причинам, проверить не мог.

И вроде как старые кредиты, выданные 193 заемщикам под 12–12,5% годовых с привязкой к курсу доллара, все-таки имели реальные залоги. Новые же заемщики в обход решения кредитного комитета банка получили ставку не 34% годовых, а 10,5%, хозяйственную деятельность не вели, существовали на момент реструктуризации меньше года и имели неудовлетворительное финансовое положение.

То есть если в конце 2016-го реструктуризация воспринималась как переоформление «пустого» на «порожнее», то уже сейчас о ней говорят как о сознательной замене реальных заемщиков с залогами на 36 фирм-пустышек. Все бы ничего, если бы не одно «но» — еще в начале 2016-го у НБУ были основания для утверждения программы рекапитализации для Приватбанка и претензии к его кредитному портфелю, то есть не было уверенности ни в самих заемщиках, ни в их залогах.

Более того, директор департамента финстабильности НБУ В.Ваврищук в своей колонке неделю назад писал, что еще в 2015-м у регулятора были вопросы к менеджменту Приватбанка о кредитах, выданных юрлицам. И вроде как уже тогда 90% залогов выступали имущественные права на товары. Предположить, что к концу 2016-го, перед первой реструктуризацией, залоги-пустышки превратились в волшебную карету и хрустальные туфли, не получается. Почему же следствие привязывается именно к реструктуризации 2016-го?

Может потому, что, по словам Шлапака, решение о предоставлении всех 36 кредитов, несмотря на очевидное превышение полномочий, подписал лично его предшественник на посту предправления? Это резко сужает список подозреваемых и причастных, а заодно и дело заводит в тупик. Давно ли топ-менеджмент банка, как и члены кредитного комитета, появлялись на публике, и когда их в последний раз видели в Украине? По информации ZN.UA, их в отчизне давно нет, и появляться тут они не планируют. И что за члены кредитного комитета ходят на допросы в ГПУ, кстати, тоже неясно, если всех шестерых, по данным ZN.UA, экс-собственник Приватбанка увез от украинских колоний, в колонии Британские. Кто же понесет реальную ответственность за случившееся?

При этом не ходят пока в ГПУ и представители регулятора, чей куратор присутствовал в банке с 2015-го и чей департамент надзора создан именно для того, чтобы пресекать подобные операции. Надежды на то, что хоть кто-то из высших чиновников ответит за случившееся, есть — в деле участие принимает НАБУ, что в данном случае понятно и оправдано.

Спустя год бездействия, в конце 2016-го, уже бывшие собственники банка взяли на себя очередные обязательства по реструктуризации кредитного портфеля банка, и им опять поверили. Все это время СМИ и эксперты интересовались у регулятора, как же решается «кредитная» проблема Приватбанка, получая неизменный ответ: мы дали время и ждем результатов. Поразительная наивность, согласитесь. И заявление Минфина о том, что бывшие акционеры упомянутую реструктуризацию до 1 июля с.г. не провели, сенсацией не стало. Хотя бы и потому, что и публикация годового аудита, которая должна была состояться еще в апреле, произошла как ни в чем не бывало только 25 июня с.г. И очевидно, что за срыв сроков никому ничего не будет.Минфин только сообщил, что еще немного подождет, пока выйдет финальный отчет консорциума, занимающегося реструктуризацией, а потом определится с дальнейшими шагами.

Как так получается, что качество кредитного портфеля Приватбанка определяется повесткой дня? Ведь если в НБУ еще в 2016-м понимали, что реструктуризировать нечего, что деньги выведены, что фирмы-заемщики — пустышки, зачем было привлекать консорциум из Rothschild, EY и FinPoint? О каком «ускорении процесса переговоров» могла идти речь, если говорить не о чем, и реальных активов там уже нет? Еще в мае 2017-го Гонтарева заявляла, что финальный отчет консорциума лишь подтвердит информацию об отсутствии реальных активов в данном портфеле. И с громадной вероятностью именно так и будет. Но уходящий Шлапак, совершенно не смущаясь, продолжает говорить о переговорах с бывшими собственниками как об оптимальном варианте решения. Какими же будут или могут быть дальнейшие действия властей?

Письмо от экс-собственников Кабинету министров с просьбой о национализации и с возлагаемыми на самих себя обязательствами — уже хоть что-то предъявленное общественности. Однако, по единодушному мнению опрошенных ZN.UA наблюдателей, помимо того, что это не имеющий никакой юридической силы документ, в нем еще и не содержится никакой конкретики — ни ссылок на какие-то конкретные документы, кредиты, соглашения, ни процентных ставок, ни объемов, ни требований к залогам и их стоимости, ни условий их оценки. Поэтому все-таки хотелось бы четче понимать, что конкретно подразумевает под собой анонсированная НБУ «юридическая процедура взыскания» за невыполнение экс-собственниками взятых обязательств. Если бы правительство и регулятор действительно хотели что-то реально взыскать, юридические департаменты им наверняка подсказали бы, как это желание оформить документально, максимально гарантировав выполнение обязательств. А почему, собственно, это не было сделано?

Мы уже разбирали на примере многочисленных дел братьев Суркисов против НБУ, как в действительности регулятору сложно отстаивать свою позицию в судах. Далеко ходить не будем: на прошлой неделе НБУ, Приватбанк и ФГВФЛ с треском провалили апелляцию ФК «Динамо», не сумев доказать для многих очевидную связь Суркисов с бывшими собственниками банка. И конечно, во всем виновата коррумпированная и предвзятая судебная система Украины. Но уж никак не правдоборцы из НБУ, принесшие в качестве доказательства… распечатку с сайта телеканала «ТЕТ», а не противоречащую ей выдержку из Единого государственного реестра юрлиц, которую на заседание захватили представители ФК «Динамо». Мы уже писали, что подобная безалаберность наводит на нехорошие подозрения, что кому-то в НБУ очень выгодно быть глуповатым и медлительным, сначала годами не замечая махинации в крупнейшем банке, а потом сливая судебные дела против его экс-собственников. Очень надеемся, что в ГПУ и НАБУ это тоже заметили.

Опыт уже состоявшихся судебных разбирательств с участием регулятора дает нам понимание того, с чем придется столкнуться в деле «36 компаний». Суть любой претензии будет сведена к доказательству злого умысла (всегда можно разыграть карту никудышного менеджера, но не преступника) и доказательству связанности, с которым у НБУ пока проблемы. Даже если бывший топ-менеджмент даст показания против бывших акционеров, этого будет недостаточно без документального подтверждения того, что кредиты выданы не просто фирмам без залогов, а фирмам, связанным с акционерами. И что последние получали материальную выгоду от этих операций.

Увы, на сегодняшний день как только подобные дела доходят до судов, стопроцентно инсайдерский портфель Приватбанка почему-то не подтверждается должными доказательствами. Долгожданный аудит банка тоже не поможет, он юридическую позицию регулятора, наоборот, ослабил, утверждая, что на конец 2015-го инсайдерских кредитов в банке было на 34,5 млрд грн, а на 19 декабря 2016 г. (момент национализации) — на 8,8 млрд грн. Господин Шлапак объяснил случившееся тем, что аудитор руководствовался международными стандартами бухгалтерской отчетности, написанными для высокоморальных западных банкиров, а надо было руководствоваться стандартами НБУ. Но в итоге на чашах весов будет отчет банка, аудированный компанией из большой четверки по стандартам МСФО, и трактовка НБУ, основанная на постановлении НБУ. Что перевесит?

Любопытно, что, по мнению директора департамента финстабильности НБУ, аудированный финотчет банка за 2016 г. подтвердил выводы регулятора, на основании которых была проведена национализация, — низкое качество кредитного портфеля и неработающие корпоративные кредиты. Правда, абзацем ниже он оправдывается, что новый аудитор не определил долю инсайдеров, потому что не смог наладить коммуникацию с бывшим менеджментом банка и компаниями-заемщиками. Видимо, все разъехались…

Не проливает аудированный отчет свет и на вопрос реструктуризации в конце 2016-го собственно предмета расследования ГПУ. Во-первых, эта реструктуризация сама по себе является одним из оснований для отказа аудитора от высказывания мнения о финансовых результатах и денежных потоках. Как, впрочем, и об обоснованности резервирования 154,5 млрд грн. А, соответственно, и о необходимости таких вливаний в капитал. Во-вторых, аудиторы «не смогли получить в достаточном объеме доказательства» влияния этой реструктуризации на прибыли, убытки и другой совокупный доход банка.

И вот любопытно, а где следователи ГПУ будут получать доказательства, если даже аудиторы большой четверки их не получили? Что сейчас ищут силовики в центральном офисе Приватбанка спустя год после событий? Надеются, что экс-владельцы оставили всю нужную документацию на ресепшн с пометкой «Для ГПУ»?

А еще очень хочется знать, почему за последние полгода в НБУ и Приватбанке аудиторам не смогли предоставить информацию в том объеме, который бы их удовлетворил? Опять эта подозрительная халатность и поразительная беспомощность.

Гонтарева в свое время оправдывалась, что их куратор, присутствовавший в Приватбанке с января 2015-го, не мог контролировать фигурирующие в расследовании операции. Допустим. А зачем тогда нужен куратор? И если куратор не справлялся, почему не назначить другого? Например, председатель правления другого системного банка, в котором куратор тоже присутствует, объяснил ZN.UA, что подобные операции «в обход» осуществить невозможно. А если это происходит, то речь идет о нарушении закона, сговоре и откровенной коррупции. Как и в случае, когда предправления подписывает лично, минуя кредитный комитет, реструктуризацию кредита по нерыночным процентам. Как же получилось, что этого никто не заметил? Или лучше спросить, на сколько обогатились те, кто сделал вид, что ничего не заметил?

На самом деле куратор — лишь дополнительный элемент контроля (или коррупции), НБУ в режиме 24/7 может видеть все, что происходит в банке. А еще кураторы — это удобный способ уйти от ответственности, ведь они, в отличие от временных администраторов, непубличные фигуры, даже их имена в большинстве случаев никому не известны. И в отношении Приватбанка подробности работы как куратора в банке, так и всего департамента надзора должны интересовать ГПУ не меньше, чем действия бывших акционеров и менеджеров банка. Невозможно поверить, что регулятор не интересовался подробностями того, как выполняется программа рекапитализации крупнейшего банка в стране. Два года «оздоровления» банка, а в итоге — 97–99,7% инсайдерских кредитов. И если судить по объемам запрашиваемой докапитализации для формирования резервов, они, получается, довольно давно вообще не обслуживаются.

Смотрим свежую отчетность: кредитный портфель юрлиц на 1 января 2017 г. — 196 млрд грн. Резервы под него — 184 млрд грн. Упомянутые 137 млрд, перетекшие 36 сомнительным кредиторам, эта сумма вполне покрывает, тем более что на 31 декабря речь уже шла не о 137, а о 135 млрд согласно аудиту. Топ-10 заемщиков банка сконцентрировали 23% его корпоративного кредитного портфеля — 53 млрд грн, а сформированные резервы под эти займы составляют 52,9 млрд. Тем не менее Минфин по итогам аудита принимает решение о докапитализации банка еще на 38,6 млрд грн, приближаясь к формированию 100% резервов для всего кредитного портфеля банка, включая кредиты физлицам. С одной стороны, это говорит о том, что банк вообще не планирует работать и зарабатывать, с другой — в обслуживание всех его кредитов никто в правительстве и НБУ не верит. А если так, то неужели ситуация резко ухудшилась одномоментно и лишь в ноябре 2016-го? Понятно, что нет. Но из каких соображений НБУ так долго был лоялен к Приватбанку?

Мы опять сталкиваемся с дилеммой: либо речь идет о неспособности чиновников понять, что банк вместо того, чтобы формировать качественный кредитный портфель, растит в себе пирамиду, и пресечь это, либо о нежелании это делать. Более того, мы помним, что в свое время НБУ посчитал, что трех лет для устранения проблем в «Привате» мало, и просил у МВФ целых пять на решение вопроса со связанными лицами.

Время — это ценнейший подарок бывшим собственникам банка. Все эти полгода на выполнение и еще полгода на перевыполнение требований, многолетние планы рекапитализации, ожидание аудиторов, а потом — аудита, привлечение консорциума для реструктуризации неизвестно чего, ожидание их вердикта, поиск консультантов для переговоров с экс-собственниками — это время, за которое «испарившиеся» из банка деньги покинули Украину. И сейчас продолжают где-то перетекать с одного офшора на другой, запутывая следы и делая крайне проблематичным не то что возврат, но даже поиск этих средств. Царский подарок, который лишь подтверждает, что все происходящее — очередной договорняк. И не слышно пока, чтобы кто-то из правоохранителей дерзнул поискать сами выведенные миллиарды, тут хоть бы разобраться с инсайдерскими кредитами. Ведь не исключено, что нынешняя активность ГПУ — это очередное соревнование по спортивной рыбалке, которое закончится так же стремительно, как и началось.

А пока идет следствие, экс-владельцы Приватбанка готовят новое наступление и теперь уже пытаются оспорить в суде признание Приватбанка неплатежеспособным и его национализацию. Любопытно, а что будет с расследованием, если бывшие собственники преуспеют в этом начинании? И за это ли все мы заплатили по 3,5 тысячи гривен?

Информация о материале

Опубликовано: 13 июля 2017

Житлобуд-1 отримає ще 88,6 мільйонів гривень на реконструкцію зоопарку. на цей раз на «Планету мавп».

Комунальна організація «Харківський зоологічний парк» замовить ПАТ «Трест Житлобуд-1» реконструкцію зони «Планета мавп» та будівель і споруд зоопарку на 88,6 млн.грн.

Про це повідомляється в системі електронних закупівель «ProZorro».

Єдиним конкурентом ПАТ «Трест Житлобуд-1» під час торгів було ТОВ «Індіго Груп», з пропозицією 88,74 млн.грн.

Кінцевим бенефіціарним власником ПАТ «Трест Житлобуд-1» є член виконкому Харківської міськради Олександр Харченко.

Нагадаємо, що також ПАТ «Трест Житлобуд-1» отримало замовлень на загальну суму 50,9 млн.грн. щодо реконструкції зони «Дика Австралія», зони «Вхідна група №2», адміністративної будівлі та існуючих будівель і споруд зоопарку.

Информация о материале

Опубликовано: 13 июля 2017

Чи може судова практика обмежувати свободу договірних відносин?

Свобода договору є одним з основоположних принципів сучасного цивільного права. У ч. 1 ст. 627 ЦК України зазначено, що сторони, відповідно до ст. 6 цього Кодексу, є вільними в укладенні договору, виборі контрагента та визначенні умов договору, з урахуванням вимог цього Кодексу, інших актів цивільного законодавства, звичаїв ділового обороту, вимог розумності та справедливості.

Ст. 628 ЦК України встановлено, що зміст договору становлять умови (пункти), визначені на розсуд сторін та погоджені ними, а також умови, які є обов'язковими відповідно до актів цивільного законодавства.

Згідно з ч. 1 ст. 638 ЦК України, договір є укладеним, якщо сторони в належній формі досягли згоди з усіх істотних умов договору.

Таким чином, під час укладення договору сторони є вільними у виборі умов договору, на власний розсуд та за взаємною згодою визначають умови, порядок розрахунків і платежів.

Проте сучасна судова практика далеко не завжди дотримується такої позиції та на власний розсуд застосовує до спірних правовідносин ті чи інші умови договору. Це можна спостерігати у судових справах, предметом розгляду яких є стягнення штрафних санкцій за прострочення оплати за договорами надання послуг.

Зазвичай, усталена ділова практика йде таким шляхом, що контрагенти домовляються здійснювати розрахунки, якщо договірні відносини мають постійний (регулярний) характер, протягом певного строку після отримання рахунків. У такому випадку обов’язок щодо оплати наданих послуг виникає виключно після виставлення рахунків, що повністю узгоджується з приписом ст. 903 Цивільного кодексу України, де зазначено, що замовник зобов’язаний оплатити надану йому послугу в розмірі, у строки та в порядку, встановленому договором.

Однак дедалі частіше судові органи висловлюють позицію, що виставлення такого рахунку є обов’язковим лише у випадку, якщо платнику не відомі платіжні реквізити та сума платежу.В інших випадках, на переконання судів, достатньо лише акту виконаних послуг. Прикладом такого судового рішення є постанова Київського апеляційного господарського суду від 23.05.2017 р. у справі №910/21564/16. З такою позицією можна було б погодитися, але постає питання про те, чому один контрагент може бути звільнений від свого договірного зобов’язання, а інший повинен виконувати обов’язок не за умовами договору, а відповідно до судової практики.

Річ у тім, що момент виконання зобов’язання пов’язаний зі штрафними санкціями за несвоєчасне виконання. Одна справа, якщо в договорі встановлений граничний строк оплати, і зовсім інша, коли зобов’язання виникає лише з настанням певної події (виставленням рахунку та його виконання не обмежується жодними граничними строками).

Так, ст. 526 ЦК України встановлено, що зобов'язання має виконуватися належним чином, відповідно до умов договору та вимог цього Кодексу, інших актів цивільного законодавства, а за відсутності таких умов та вимог – згідно зі звичаями ділового обігу або іншими вимогами, що висуваються.

Ч. 1 ст. 530 ЦК України регламентовано, якщо у зобов'язанні встановлений строк (термін) його виконання, то воно підлягає виконанню у цей строк (термін). Зобов'язання, строк (термін) виконання якого визначений вказівкою на подію, яка неминуче має настати, підлягає виконанню з настанням цієї події. Тобто, відповідно до умов таких договорів, в яких не встановлено граничного строку оплати, а також ст. 530 ЦК України, у контрагента виникає обов’язок оплатити надані послуги лише з настанням певної події (виставленням рахунку).

Таким чином, обставиною, яка підлягає доказуванню у справах, предмет яких – стягнення штрафних санкцій за несвоєчасну оплату наданих послуг, є саме факт прострочення контрагентом встановлених договором строків оплати наданих послуг, які повинні встановлюватися з письмових доказів, що підтверджують момент отримання рахунку. Це можуть бути або відмітки про отримання на самих рахунках, або фіскальні чеки та описи вкладення відділень поштового зв’язку, або будь-які інші документи, які свідчитимуть про момент отримання відповідних документів.

У такому випадку необхідно пам’ятати, що згідно зі п. 61 Правил надання послуг поштового зв'язку, єдиним документом, який підтверджує відправлення поштової кореспонденції, є відповідний розрахунковий документ поштового відділення (чек). Доказом того, що саме було поштовим відправленням, слугує опис вкладення в цінний лист, де чітко зазначається найменування предмета, його кількість та ціна. Відповідність вкладення опису належним чином перевіряється працівником пошти, який засвідчує цей факт своїм підписом та ставить відбиток календарного штемпеля.

Штрафні санкції визначаються ч. 1 ст. 230 ГК України як господарські санкції у вигляді грошової суми (неустойка, штраф, пеня), яку учасник господарських відносин зобов'язаний сплатити у разі порушення ним правил здійснення господарської діяльності, невиконання або неналежного виконання господарського зобов'язання.

Ст. 610 ЦК України встановлено, що порушенням зобов'язання є його невиконання або виконання з порушенням умов, визначених змістом зобов'язання (неналежне виконання). Відповідно до ч. 1 ст. 612 ЦК України, боржник вважається таким, що прострочив, якщо він не приступив до виконання зобов'язання або не виконав його у строк, встановлений договором або законом.

Таким чином, контрагент вважатиметься таким, що прострочив зобов’язання, лише у тому випадку, якщо не оплатить надані послуги протягом встановленого умовами договору строку з моменту отримання рахунку. Аналогічна правова позиція висвітлена Вищим господарським судом України у постанові від 07.09.2016 р. у справі №904/11221/15.

На нашу думку, посилання судів на той факт, що сторони в актах виконаних робіт узгоджують суму платежу, є не зовсім доречним, адже ч. 2 ст. 9 Закону України «Про бухгалтерський облік», яка розповсюджуються, зокрема, на акти наданих послуг, не передбачено такого обов’язкового реквізиту як дата підписання. Єдиною датою, яку можна встановити з таких актів, є дата їх складання.

Сподіваємося, що у правовідносинах, які виникають у договорах, умовами яких виникнення грошового зобов’язання пов’язується з моментом виставлення рахунку, суди належним чином приділятимуть увагу дослідженню доказів виставлення рахунку контрагенту, не ігноруючи принципу свободи договірних відносин, закріпленого Цивільним кодексом України, встановлюючи, чи дійсно особа може вважатися такою, що прострочила виконання свого зобов’язання, та чи насправді був факт порушення прав позивачів.

Информация о материале

Опубликовано: 12 июля 2017