Главная
Языковой конфликт с Европой: как действовать Киеву, чтобы сохранить закон об образовании
С момента принятия Верховной радой закона об образовании не прошло и двух недель, а Украина уже получила почти международную коалицию против этого закона.
К такой кооперации открыто призвала Россия, и это скорее играет на руку Украине в этой дискуссии. Тем более что пока, к счастью, на создание союза с Кремлем никто не согласился.
Но острая реакция Румынии и, прежде всего, Венгрии, а также несколько сдержанная критика от Польши, Греции и Болгарии заставляют Киев не только учитывать эту «официальную обеспокоенность», но и реагировать на нее.
Особенно если украинская власть намерена отстоять принятую редакцию закона в ситуации, когда на нас жалуются во все возможные европейские институты, в том числе в ОБСЕ, Совет Европы и Европарламент.
Что беспокоит наших соседей?
Киев обвиняют не просто в сужении существующих прав национальных меньшинств, а в наступлении на их идентичность и культуру, попытках украинизации и ассимиляции.
Некоторые, в том числе представители венгерского нацменьшинства в Украине, даже предостерегают, что это может привести чуть ли не к протестам в местах компактного проживания нацменьшинств.
Но если убрать этот политический шум, то все выглядит несколько иначе.
Вы не найдете этого в многочисленных заявлениях иностранных дипломатов и представителей нацменьшинств, но те из них, кто тщательно проанализировал принятый закон, признают в разговорах, что документ – современный и прогрессивный.
На самом деле наших соседей беспокоит исключительно статья 7 этого закона.
Она предусматривает переход в школах и вузах на преподавание всех предметов именно на государственном, то есть украинском языке. При этом национальные меньшинства сохраняют право изучать на родном языке все предметы до 5-го класса, а в дальнейшем на языке меньшинств может преподаваться только «несколько предметов».
Понемногу меняется и тональность заявлений из Будапешта. Если сначала в сторону Киева звучали обвинения чуть ли не в возвращении к сталинским методам, то сейчас лоббируют исключительно изменения в статью 7.
Но несмотря на это, шквал возмущения не стихает до сих пор, и вряд ли стихнет в ближайшее время.
Мы не зря делаем акцент именно на Венгрии. Ее давление – более острое и системное, чем от любой другой страны. Даже России. И это уже далеко не только из-за «седьмой статьи».
«Нож в спину» для Венгрии
Дело даже не только в близости парламентских выборов в Венгрии и борьбе за электорат, в том числе зарубежный. Хотя, конечно, это тоже влияет – оппозиционные пророссийские радикалы из партии «Йоббик» уже назвали принятие образовательного закона «провалом политики правительства Орбана в отношении Украины».
На заявления Будапешта влияет и образ современной Венгрии, которую воплощает Виктор Орбан, прежде всего в вопросе защиты прав иностранных венгров. Его цель – добиться максимальной автономии, в первую очередь языковой и культурной, в странах, где проживают этнические венгры.
Сейчас в ход идут все аргументы.
В Будапеште напомнили Киеву даже о договоре об основах добрососедства и сотрудничества от декабря 1991 года, согласно которому Украина обязалась гарантировать венгерскому нацменьшинству право учиться на родном языке на всех уровнях обучения.
Национальное законодательство Венгрии, к слову, содержит такие гарантии.
Однако в отношении языковых прав венгерские законы – намного строже украинских.
Почти невозможно стать венгерским гражданином или даже постоянно жить в Венгрии, не зная венгерского языка.
Важно понимать, что слова о «ноже в спину» от министра иностранных дел Венгрии Петера Сиярто – это не просто эмоции или обида. Венгры вкладывают в эту фразу много смысла.
Называть неадекватной реакцию венгерского МИД, конечно, можно, но она точно не лишена логики.
Будапешт рассуждает следующим образом: мы – хороший сосед Украины, который гарантирует ее суверенитет, поддерживает антироссийские санкции, выделил 50 млн евро кредита на украинские дороги, принимает на реабилитацию украинских военных и их детей, инвестирует в украинскую экономику и т.д., а в ответ получает «такой» закон.
Конечно, в этом перечне аргументов нет чувствительных для Киева вопросов, таких, например, как назойливая паспортизация этнических венгров Закарпатья или создание фактически образовательного анклава, когда для получения образования закарпатским венграм не нужно знать украинский язык.
Все это надо осознавать не для того, чтобы оправдать амбициозного соседа, а чтобы понять его и перевести конфликтную ситуацию в конструктивный диалог.
Ощущение предательства
Есть еще один фактор, который обусловливает такую жесткую и массированную реакцию официального Будапешта, и возможно, он решающий: у Орбана до сих пор не ощущают понимания и готовности к диалогу со стороны Киева на том уровне, к которому стремятся.
Еще в 2014 году кандидат в президенты Петр Порошенко подписал с венгерской общиной Закарпатья политическое соглашение из шести пунктов. Для венгров тот документ до сих пор является как бы «дорожной картой» сотрудничества с новой украинской властью.
Но сразу же после избрания Порошенко выполнение соглашения превратилось в недоразумение.
Так, пункт 5 документа предусматривал обеспечение парламентского представительства венгров Закарпатья. И если венгерская сторона считала это четкой договоренностью о восстановлении Притисянского избирательного округа, то на Банковой были другого мнения. В конце концов, конфликт уладили, включив в проходную часть списка БПП Ласло Брензовича, главу КМКС (Общество венгерской культуры), который и подписывал меморандум с Порошенко.
После 2014 года, поняв, что Киев не всегда выполняет договоренности, в команде Орбана стали намного активнее искать альтернативные каналы влияния в Украине. Прежде всего, на региональном уровне, то есть на Закарпатье.
На последних местных выборах партия венгров КМКС показала рекордный результат за всю историю и получила «золотую акцию» в областном совете – не только должность первого заместителя председателя облсовета, но и фактически весь гуманитарный блок в Закарпатской ОГА. Очевидно, что тогда, в 2015 году, Будапешт рассчитывал на сохранение языковых и образовательных прав.
Но не областной совет определяет законодательство!
Поэтому в конце концов венгры снова попали в ту же ловушку, что и в 2014-м и не раз до этого.
Но вернемся к политическому соглашению, которое подписали весной 2014-го Брензович и Порошенко.
В его первом пункте содержится обещание Киева об «обеспечении языковых прав национальных меньшинств на основе Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств».
У Орбана уже заявили, что образовательный закон нарушает нормы этой хартии, даже без упоминания об этом политическом соглашении, но никаких сомнений, что в Будапеште хорошо помнят о каждом из его шести пунктов.
Украинская защита
Мы не зря фокусируемся на Венгрии.
Пока похоже на то, что если Киеву удастся отстоять позицию относительно образовательного закона в диалоге с Будапештом, то с другими обеспокоенными соседями также не должно быть проблем.
Позиция украинской власти пока основывается на нескольких аргументах.
Первый – уверенность, что закон об образовании не противоречит ни внутреннему законодательству Украины, ни международным обязательствам. Именно поэтому в Киеве демонстративно легко согласились на то, чтобы 7-ю статью проанализировал Совет Европы, но выразили надежду, что украинской стороне дадут возможность разъяснить суть закона и планы его реализации через подзаконные акты.
Второй аргумент украинской стороны в пользу принятой редакции статьи 7 – очень низкие результаты ВНО по украинскому языку в местах компактного проживания нацменьшинств. Министр образования приводит данные за 2016 год.
Более 36% выпускников Закарпатья, а также 75% выпускников Береговского района сдали ВНО по украинскому языку с результатом от 1 до 3 баллов по 12-балльной шкале.
60% школьников, относящихся к венгерскому и румынскому меньшинствам (сдавали ВНО по математике и истории Украины на одном из этих языков), вообще не преодолели минимальный порог тестирования по украинскому языку.
Гриневич отмечает, что такие результаты ограничивают право украинских венгров на получение высшего образования в Украине. Это, конечно, веские аргументы, хотя надо не забывать, что Закарпатская область третий год подряд отстает в ВНО не только по украинскому языку, но и в общем рейтинге.
Третий аргумент – недавно принятый закон об образовании является рамочным, его суть будет детализирована в ряде подзаконных актов, к участию в разработке которых Лилия Гриневич уже пригласила представителей нацменьшинств, и это сильная позиция.
Однако в этом аргументе есть и другая сторона. Это – недостаток доверия со стороны Венгрии.
Представители национальных меньшинств активно участвовали в подготовке принятой редакции закона об образовании, но увидели текст, противоречащий их рекомендациям.
После голосования в парламенте среди них распространено мнение, что их в очередной раз использовали.
Есть ли дополнительные аргументы для Киева?
Конечно, Киев может апеллировать, что в странах, возмущенных образовательным законом, нет школ, где бы обучение всем предметам проходило на украинском.
Также можно напомнить Будапешту о недавних изменениях венгерского закона о высшем образовании, которые пусть и не официально, но откровенно были направлены против Центральноевропейского университета.
Но Украина – далеко не единственная страна, имеющая «языковые трения» с Венгрией. Так, в Румынии недавно возник конфликт с Будапештом в связи с закрытием венгерской гимназии в городе Тыргу-Муреш. А самым острым был конфликт со Словакией после принятия в 2009 году закона о защите словацкого языка, который ввел правило употребления исключительно словацкого языка в публичных сферах и значительные штрафы для нарушителей (в конце концов, после скандала штрафы отменили, но жесткие требования остались).
Но на самом деле обострение конфликта – не в украинских интересах.
Официальному Киеву стоит посмотрел на закон об образовании глазами венгров или румын и
найти, как доказать им, что именно эта редакция в конце концов будет играть в пользу меньшинств в Украине.
Надо найти более весомые аргументы, чем соответствие европейскому законодательству. То есть – в плоскости мировоззрения и ценностей.
Есть по крайней мере три таких аргумента, способных сработать в пользу Украины.
Аргумент первый.
Один из главных мотивов поддержки венгерского нацменьшинства в Украине со стороны Будапешта – желание удержать закарпатских венгров на их исторических землях и таким образом хотя бы на эмоциональном уровне воспроизвести очертания Великой Венгрии.
Но как ни парадоксально, но пока усилия Будапешта побуждают венгров покидать Украину и эмигрировать. И даже не в Венгрию, а дальше – в Германию, Великобританию, где можно жить еще лучше. Ведь именно это позволяет венгерский паспорт.
Следовательно, Киев должен объяснять, что изучение украинского языка поможет удержать представителей нацменьшинств в Украине, потому что откроет для них гораздо больше возможностей для самореализации дома.
Аргумент второй.
И Венгрия, и Румыния стремятся иметь в Украине лидеров из числа нацменьшинств, которые бы максимально эффективно отстаивали права своего меньшинства.
Следовательно, украинской стороне следует подчеркивать, что принятый закон об образовании позволит воспитать среди украинских венгров, словаков, румын, болгар или греков таких граждан, которые смогут более эффективно отстаивать интересы именно их общины в Украине – то есть дипломатов, работников консульств, торговых палат, культурных домов и центров, педагогов и так далее.
Такая элита будет одновременно понимать потребности и украинского общества, и нацменьшинства, а главное – видеть, где они пересекаются.
Третий аргумент, очень прагматичный.
Это ответ на угрозы, которые уже звучали из Будапешта. Стоит объяснить венгерским (и не только венгерским) коллегам, что блокирование ими инициатив Украины на международной арене и в евроинтеграции принесет нацменьшинствам только вред.
Ведь сотрудничество Украины с ЕС дает положительные эффекты прежде всего в приграничных с Европой регионах, где проживает больше всего представителей нацменьшинств.
Это – сильный аргумент, способный повлиять на дискуссии внутри каждой из обеспокоенных стран ЕС. Вряд ли избиратели Виктора Орбана, как и сам премьер, захотят, чтобы закарпатские венгры из-за их действий оказались в еще худшем положении. Это Орбану не на руку, потому что такая ситуация может обернуться на выборах против него.
Эти аргументы украинской стороны не только усилят позиции Киева в переговорах, но и покажут, что украинская власть действительно понимает потребности национальных меньшинств. Или по крайней мере стремится понять.
А еще – что этот закон об образовании действительно является украинским национальным интересом, а не чьей-то попыткой попиариться к 2019 году в качестве «защитника нации и государственности».
- Информация о материале
Нардеп Кацуба продав бізнес родичці свого помічника
Народний депутат України, який був обраний по мажоритарному округу на території Дергачівського та Харківського районів, Володимир Кацуба продав свій бізнес Наталії Цупило.
Про це йдеться у повідомленнях про суттєві зміни до декларації нардепа, які опубліковані на Єдиному державному реєстру декларацій.
Загалом, Кацуба продав частки у статутних фондах та акції чотирьох підприємств на загальну суму майже 5 млн. грн.
Серед підприємств, які були продані ТОВ «Павлівград ДТ», ПАТ «Бетонікс», ТОВ «Дергачівське заводоуправління».
Наталії Цупило 65 років і іншого бізнесу вона не має. Крім того, родичем Наталії Цупило є помічник нардепа Кацуби – Олександр Цупило. Останній раніше працював помічником голови Харківської обласної ради. Крім того, дружиною Олександра Цупило є Людмила Гасан – депутат Харківської обласної ради.
Тож не виключено, що бізнес був не проданий, а переписаний на довірених осіб.
- Информация о материале
Путіну не потрібен Донецьк. Йому потрібен Київ
«Переформатування» так званої «гуманітарної допомоги», яку Кремль нібито надає окупованим територіям Донбасу – чудовий доказ того, що змінюється сам характер дестабілізаційної політики Росії стосовно України.
Перший дзвінок пролунав ще кілька років тому – і не у зв’язку із Донбасом, а в зв’язку з іншою фактично окупованою територією – Придністров’ям. Допомогу цій самопроголошеній республіці було серйозно скорочено. І зрозуміло чому. Придністров’я перестало цікавити Кремль як плацдарм для дестабілізації ситуації в Республіці Молдова, всі свої зусилля Москва зосередила на підтримці проросійських сил у самій Молдові та обранні Ігоря Додона президентом цієї країни. У цій ситуації придністровці з їхніми пенсіями і зарплатами моментально стали нецікаві своїм окупантам. Але тоді ж справно витрачалися гроші на Донбас – тому що окупація цієї території сприймалася як головний елемент дестабілізації ситуації в Україні.
Ми прекрасно розуміємо, що в Москві мають на увазі під «гуманітарною допомогою». Це, перш за все, фінансова підтримка власного окупаційного контингенту і зрадників Батьківщини – найманців, які вирішили заробляти гроші на службі у ворога. Це підтримка окупаційної адміністрації. І це збереження мінімальної соціальної стабільності в регіоні – щоб його доведені до крайнощів жителі не стали бунтувати проти Москви.
Зусилля Кремля з дестабілізації остаточно переносяться на вільну територію України
Так ось гроші на цю соціальну стабільність можуть бути в тому чи іншому вигляді бути збережені, нехай і урізані. Зрештою, це не найбільші витрати російського бюджету, і Путін може розраховувати рано чи пізно перекласти їх на Україну. А бойовики йому більше не потрібні. Донбас – і про це свідчать пропозиції Москви щодо введення миротворчих сил ООН в регіон – потроху перестає бути центром дестабілізаційних зусиль Кремля.
Бойовики поглинають надто багато грошей із російського бюджету, підтримка їх призводить до збереження західних санкцій і погіршення економічного стану самої Росії. А ефективність цієї підтримки – нульова, злочини бандитів тільки згуртовують українське суспільство і доводять важливість будівництва сильної держави, ефективної армії і силових структур.
Саме тому зусилля із дестабілізації остаточно переносяться на вільну територію України. Путіну не потрібен Донецьк. Йому потрібний Київ.
- Информация о материале
Скандал в «деле 2 мая»: почему участники побоища в Одессе вышли на свободу
События 2 мая 2014 года в Одессе спустя три года вновь отозвались беспорядками в приморском регионе. Виной всему стал оправдательный приговор суда для 19 фигурантов дела: их признали невиновными в организации и участии в провокациях, которые переросли в массовое побоище, и отпустили на свободу прямо из здания суда. Согласится ли с таким решением общество и почему обвинение, по мнению суда, не смогло предоставить достаточных доказательств вины фигурантов, разбирался «Апостроф».
Судебный футбол
Эпопея с судебным рассмотрением «дела 2 мая» тянется еще с весны. Сначала им занимался Малиновский суд Одессы, но защита обвиняемых добилась отвода судей. Апелляционный суд Одесской области решил передать дело в Киевский райсуд города, затем в Приморский, затем в Киевский, но в каждом из них по очереди отфутболили резонансное дело, мол, кто-то из судей ушел в отпуск, кто-то заболел, и квалифицированных специалистов для рассмотрения этого дела просто не нашлось. А ведь судьи должны были рассматривать даже не трагедию в Доме профсоюзов, этот эпизод выделен в отдельное производство, а события на Греческой площади, предшествовавшие пожару. В результате судебных игр дело пришлось перенести из Одессы в соседний Черноморск. 31 мая состоялось первое заседание городского суда Черноморска по «делу 2 мая» на котором было решено провести рассмотрение в ускоренном режиме.
На скамье подсудимых оказались 19 человек, среди них двое граждан России: Евгений Мефедов и Максим Сакауов. Всем подозреваем предъявили обвинение по части 2 статьи 294 УК Украины «Массовые беспорядки». А экс-сотрудника милиции Одессы Сергея Долженкова обвинили еще и в организации этих беспорядков. В итоге 18 сентября Черноморский суд выдал резонансное решение – отпустить всех подозреваемых с формулировкой «в связи с недоказанностью, что уголовное правонарушение совершено обвиняемыми».
Правда, россиянин Евгений Мефедов и Сергей Долженков свободой наслаждались недолго. Прямо в здании суда Черноморска им предъявили обвинение по части 2 статьи 110 УК Украины «Посягательство на территориальную целостность Украины». Уже в Одессе Киевский райсуд взял их под стражу на два месяца.
Решение коллегии судей Черноморска моментально взбудоражило общественность. Под стенами суда собрались десятки активистов, не желавших так просто отпускать антимайдановцев. Завязалась потасовка с полицейскими и Нацгвардией, которые обеспечивали безопасный выход из здания суда уже экс-обвиняемым. «Активисты распыляли в сторону сотрудников полиции слезоточивый газ, кидали взрывпакеты, а также тротуарную плитку в сторону сотрудников полиции и в служебный автобус. Вследствие столкновений 20 работников полиции получили телесные повреждения разной степени тяжести», - сообщили в пресс-службе полиции Одесской области.
Проколы прокуратуры
Общественный гнев моментально пал на коллегию судей под председательством Филиппа Журавля, которая оправдала антимайдановцев.
«Суд не только отпустил всех фигурантов дела, но в тот же вечер заставил исполнить свое решение, хотя по закону исполнение судебного решения осуществляется после рассмотрения дела апелляцией. Получается, они очень спешили всех отпустить», - говорит «Апострофу» одна из активисток патриотической организации «С14» в Одессе Анна.
Однако эксперты «Группы 2 мая», которая объединяет журналистов, экс-правоохранителей, специалистов по оружию, уверены, что суд действовал правомерно и просто не мог принять другого решения, исходя из тех доказательств, которые предоставила прокуратура.
«Нынешний состав суда невиновен ни в чем. Он просто принял правосудное решение, - поясняет «Апострофу» эксперт «Группы 2 мая» Владимир Саркисян. – Дело в том, что с доказательной базой действительно все было очень плохо. Тому есть объективные и субъективные причины. Например, в ночь со 2 на 3 мая место столкновения на Греческой площади было зачищено коммунальными службами. Следственное управление областного УВД Одессы не озаботилось тем, чтобы оградить место преступления и изъять улики. По информации от самих следователей, в сравнении с трагедией на Куликовом поле эпизод на Греческой площади показался им менее шокирующим, и все силы были брошены на Куликово поле, но кто-то же дал команду коммунальным службам срочно ночью зачистить площадь. Соответственно, большинство улик, которые можно было бы найти на Греческой площади, после уборки уже невозможно было процессуально оформить».
Тем не менее, по словам Саркисяна, правоохранители все же смогли собрать определенные улики, но в процессе передачи дела от местного УВД в Киев часть вещественных доказательств была утеряна, а какие-то просто не приняты во внимание.
«Когда дело снова вернулось в Одессу, следователь, который занимался этим делом начиная с ночи со 2 на 3 мая и до 5 мая, а потом с января по сентябрь 2016 года, с удивлением обнаружил, что части из собранных доказательств в деле нет, - добавил Саркисян. – Кроме того, в обвинительном акте до 2016 года даже отсутствовали четыре жертвы столкновений на Греческой площади. Там предъявлялось обвинение подозреваемым лишь в смерти двух человек. То есть просто потеряли четыре человека. А, например, пулю калибра 5.45, которой убили активиста Евромайдана Игоря Иванова, следователи изначально просто не изъяли. Ни один ствол, из которого были произведены фатальные выстрелы на Греческой площади, не был однозначно идентифицирован. Более того, изъято только гладкоствольное оружие, а среди пострадавших есть люди, получившие огнестрельные ранения не только из охотничьего ружья. Вот вам и ответ на вопрос по поводу качества следствия».
Были ли специально допущены такие ошибки, либо правоохранители просто недоработали, эксперт не берется судить. «Но могу сказать следующее: когда я спрашивал у одного из следователей главного следственного управления УВД, почему не пошли простым путем и не предъявили подозрения каждому фигуранту отдельно, чтобы было проще и быстрее, он мне ответил, что следователи так и сделали: написали проекты обвинительных актов, но прокуратура все это забраковала и сама написала один обвинительный акт с кучей обвиняемых, сделав это огромным мусорным делом», - резюмировал Саркисян.
Народный гнев
А вот одесские активисты не сомневаются, что дело разваливают намеренно. «Вся эта ситуация – не иначе как договоренность с РФ и проверка народа на более серьезные прецеденты со стороны власти, - поясняет «Апострофу» член организации «С14» Сергей Мазур. – То, что обвиняемых будут отпускать, было известно еще до суда, ведь полиции у здания суда было намного больше, чем обычно. Ходили слухи, что и сами сепаратисты говорили о возможной свободе. Кстати, неслучайно ведь там присутствовал консул России».
В ГПУ уже заявили, что будут подавать апелляцию на решение суда Черноморска, мол, оправдательный приговор «грубо нарушает нормы закона». Тем временем, на освобожденных фигурантов «дела 2 мая» началась настоящая охота. Так, один из экс-подозреваемых Евгений Грищук вскоре после приговора суда был избит неизвестными на автозаправке в городе Овидиополь Одесской области.
Активисты обещают, что просто так не дадут избежать наказания антимайдановцам, ведь если бы фигурантов дела не отпустили на свободу, они могли бы быть обменянными на украинских военнопленных. Действительно, в начале года в СМИ была информация, что Москва рассматривает такой вариант.
«Оправданные», которые не понесут справедливого наказания, будут находить приключения на улице. Уже одному из сепаратистов проломили голову. Реакция патриотов будет намного жестче, ведь никто не хочет повторения 2 мая. Если полиция, прокуратура, СБУ или суд не хотят наказывать убийц и врагов Украины, то это будут вынуждены делать сами граждане», - заявил Мазур.
Но, несмотря на такие бескомпромиссные заявления активистов, эксперты сходятся во мнении, что новый пожар протестов в Одессе пока не вспыхнет. Правда, спички и бензин уже наготове.
«Это решение суда накладывается на общее недоверие украинцев к судебной системе, вызванное тем, что фактически суды до сих пор не реформированы, - отмечает «Апострофу» политолог Ярослав Макитра. – Любое решение суда сейчас подвергается сомнению, особенно по таким резонансным делам. Способна ли эта история перерасти в масштабные протесты? Вряд ли один случай всколыхнет страну. Тем более, что у власти на местах и в Киеве, думаю, хватит сил, чтобы этого не допустить. Но в будущем, если тенденция не изменится, подобные резонансные решения судов всколыхнут общество».
- Информация о материале
Добкин, Балаклея, Кернес: за что мстят харьковским антикоррупционерам
За месяц в Харькове произошло уже два нападения на сотрудников Харьковского антикоррупционного центра (ХАЦ) – организации, выросшей из волонтеров, которые помогали военным и вынужденным переселенцам с востока Украины, начиная с весны 2014 года.
18 сентября неизвестные напали на представителя организации Евгения Лисичкина, а двумя неделями ранее был избит руководитель ХАЦ, депутат областного совета Дмитрий Булах. После инцидента он попал в больницу с переломом ребер и травмами головы.
Участники антикоррупционного движения уверены: повторное нападение свидетельствует о том, что работа ХАЦ угрожает интересам конкретных харьковских чиновников.
УП решила напомнить о нескольких резонансных делах, которые Харьковский антикоррупционный центр расследовал последнее время.
Кооперативная схема
Руководитель ХАЦ Дмитрий Булах считает, что главная причина нападений на антикоррупционных активистов – это их интерес к расследованию традиционной для региона «кооперативной схемы« раздачи муниципальных земель.
«Кооперативная схема» действовала с 2008 года, когда мэром Харькова был Добкин, – объясняет Булах. – Ему и сняли неприкосновенность в Раде именно из-за этой схемы».
По его словам, суть схемы заключалась в том, что в течение девяти лет тысячи гектар земли в элитных районах Харькова выделялись людям, близким к мэру, а также застройщикам и коммерческим компаниям под видом фейковых жилищно-строительных фирм.
«В итоге ГПУ открыла уголовное дело, по которому в 2016 году провела сотню обысков, в том числе в харьковском горсовете. То есть заказ на меня мог поступить либо от Кернеса, либо от застройщиков, которые на это все «обиделись», – считает Булах.
Недавно стало известно, что 49 земельных участков площадью 158,07 гектар возвращаются городской общественности . По крайней мере, такое решение есть в проектах сессии горсовета, которая состоится 20 сентября.
«Решение о возвращении участков было принято задолго до того, как на меня напали, и я связываю нападение именно с этой темой, – говорит Булах. – Мы (ХАЦ – УП) популяризировали эту тему, давали показания следственным органам, всячески продвигали такое решение».
Восстановление Балаклеи
Харьковский антикоррупционный центр неоднократно выступал по поводу восстановления города Балаклея.
Например, ХАЦ писал, что Балаклее выделят до 1,5 миллионов гривен на ремонт фонтана фирме, созданной за две недели до утверждения договора с городским советом города, без конкурса. Кроме того, Булах обнаружил недостоверные факты в отчетности о ремонте домов, пострадавших от взрывов: из восьми записанных в отчет отремонтированных крыш в реальности готовой оказалась только одна.
«У меня масса обращений от балаклейцев, там страх и ужас. Я собирался выступать на заседании облсовета по этому поводу на следующий день после избиения, и об этом многие знали», – говорит Булах.
Суд против Кернеса
Дмитрий Булах вместе с активистами антикоррупционного центра оспорил в суде городской архитектурный конкурс, по результатам которого на площади Свободы вместо поваленного памятника Ленина должна была появиться 86-метровая стела с ангелом. Дело удалось выиграть.
«Нам удалось оспорить результаты конкурса в Дзержинском районном суде, который считается «домашним» для Кернеса и где он выигрывал все свои дела, – говорит Булах. – Выиграть суд там было фантастикой».
Дело директора онкоцентра
ХАЦ расследовал коррупционную деятельность бывшего директора Харьковского областного онкологического центра Юрия Винника. На днях СБУ поймала его на вымогательстве взятки 380 тысяч гривен у своего коллеги за продление трудового контракта в Харьковской медицинской академии последипломного образования.
23 июня 2016 года Винника уволили с должности директора онкоцентра. Как выяснили активисты, он трудоустроил в медучреждении нескольких родственников, а медицинские препараты онкоцентр закупал через фирмы, учредителем которых была дочь Винника.
Глава ХАЦ считает, что его избиение и нападение на Евгения Лисичкина – это отголосок кампании, развернувшейся против главы Центра противодействия коррупции Виталия Шабунина еще в прошлом году и получившей новый виток летом этого года.
Цель – заставить антикоррупционных активистов бояться и, как следствие, молчать.
«Киев всегда задает некий тренд, – говорит Булах. – Это пример, как можно поступать с представителями «третьего сектора». Если такое можно делать с Шабуниным – а он медийная, уважаемая персона, – то в регионах это будет делаться на несколько ступеней жестче.
По его словам, в регионах Харьковской области ситуация еще хуже.
«Там людей за такие вещи могут уже убивать. Если не начать менять ситуацию в корне, то последствия будут печальны», – прогнозирует он.
- Информация о материале
Марина Абрамович: «Человечество погубит его же собственная жадность»
В рамках ежегодной конференции Ялтинская европейская стратегия (в Киеве), на которую традиционно собираются влиятельнейшие персоналии мира, в Украину приехала Марина Абрамович — пожалуй, главная звезда мирового перформанса. Женщина-загадка и женщина-легенда. Magic woman. Еще в ХХ веке она перевернула представление человечества об искусстве перформанса. Утвердила его как один из априорных видов современного искусства.
В отеле «Премьер-палас» г-жа Абрамович поделилась своими ощущениями о войне и мире, перформансе и политике, умных и дураках.
Нужна ли информационная сводка о делах ее праведных и парадоксальных в мировом пространстве искусства перформанса? Возможно, для некоторых и нужна.
Ее первые шаги на этом пути вызывали недоумение, даже протесты. Когда-то, еще в юности, она даже пыталась сломать себе нос, чтобы родители сделали ей пластическую операцию: и в этой дисморфофобии тоже явно прослеживался азарт девушки, которая хочет преобразить мир не только вокруг себя, но и саму себя.
И, очевидно, с тех пор она и утверждает, что тело человеческое, собственно говоря, — главная территория перформанса. И поэтому не надо лететь в космос, прыгать с небоскреба. В самом теле — неиссякаемый источник энергии, парадокса, других художественных эксцессов. Леди Гага говорит, что для нее именно Абрамович —источник неиссякаемого творческого вдохновения. Театральный гуру Боб Уилсон посвящает ей спектакль. Олигархи и политики почитают за честь побыть в компании с нею.
В общем, Абрамович — уникальный пример self-mаdе man. И о подвигах ее ратных можно написать продолжительный дайджест объемом в несколько газетных полос.
Но вернусь в «Премьер-палас». В 10 утра в фирменном гостиничном номере «имени Сержа Лифаря» она фланирует, как Майя Плисецкая в длинном черном платье-»балдахине» с изысканными белыми узорами на подоле и рукавах. Ее пластика — нежная пластика хитрой пантеры перед ленивым прыжком. Ее взгляд — умное отстранение и игривое изучение, в частности противника-собеседника.
Первым делом вытаскиваю из сумки новую книгу. Талмуд о близком ей предмете — «Эстетика перформативности» Эрики Фишер-Лихте. Первая глава посвящена ей. И ее жизнетворчество в этой маленькой библии современного перформанса определяется как «перформативный поворот» и «новая эстетика», как бы новая эра этого искусства.
Она внимательно изучает произведение. «А у меня такой нет!» — «Значит, скоро будет!». Она задерживает взгляд уже на первом абзаце, в котором исследователь во всех подробностях живописует ее исторический и едва ли не вероломный перформанс 1975-го в галерее «Кринцингер» в Инсбруке — Lips of Thomas.
— Марина, если в ХХ в. перформанс, который утверждали и вы, предполагал «как бы» взрыв относительной гармонии мира, то что остается перформеру в веке теперешнем? Когда взорвано уже все что можно. Когда расщеплено на мелкие частицы даже то, что не нужно. Когда уже даже постмодернизм — архаика. В таком случае, что делать перформеру — такому как вы?
— Послушайте, но нужно же мыслить глобально! Я считаю, что перформанс — безвременное искусство. И его не стоит вносить в какой-либо определенный исторический период. Да, иногда нужно быть «там», в определенном времени. Но по существу человек должен быть свидетелем и участником перформанса — здесь и сейчас. Всегда и везде. Вне времени. Если перформанс хороший — в 70-е ХХ века или в наши дни, то под его воздействием изменяетесь и вы. Знаете, я не верю в какую-то «студийность», в «обучаемость» этому делу. Потому что вся моя жизнь — это студия. И чтобы сотворить настоящий интересный перформанс, можно использовать только свою голову, только свой желудок. Любую часть тела! Потому что перформанс, которым я занимаюсь, — это язык, понятный без перевода.
Когда ко мне приходят молодые люди, студенты и говорят, что они хотели бы стать «творцами», то я им говорю: «Из вас творцов не получится, потому что этот путь — только внутри тебя самого». И ты сам должен ощутить, как стать творцом. Ибо главное, о чем мы говорим в этом искусстве, — это личное страдание, личная боль и, конечно, смерть…
— А голод?
— Голод — это тоже страдание.
— А современные технологии — это подарок человеку или это ловушка для человека?
— Современные технологии придумали для человека все что угодно, лишь бы освободить для него как можно больше свободного времени. И в то же время сами технологии стали максимально отнимать у человека его же время.
И мы привыкаем к этой гадости, к этому технологическому дерьму! То, что должно было освободить нас, нас и поработило!
И вот мой ответ тем, кто пытается как-то освободиться от этой заразы. Этот ответ в «методе Абрамович», в ее длительном перформативном методе…
— Если лаконично, в чем главные принципы этого метода?
— Если можешь изменить сам себя, значит, ты можешь изменить и тысячи людей вокруг себя.
На самом деле это очень просто! Я «могу» что-то сделать. Я «могу» предъявить свои способности и выявить способности других.
Мне недостаточно, чтобы публика просто наблюдала за моими действиями со стороны. Она должна быть непосредственным участником. Ведь мой метод основан только на моем собственном опыте. А это 50-летний опыт. И в таком опыте важно то направление, которое и позволяет человеку перейти в особое состояние его сознания.
Мне важно, чтобы моя публика успокоилась. Мне важно, чтобы человек был максимально освобожден от каких-то внешних атрибутов: телефоны, часы и т.д. Вот есть у тебя наушники — слушай музыку! Есть твое движение — это и есть открытие иного состояния тебя в самом себе. Часто говорю, что на абсолютной вершине энергии — именно музыка.
— А что потом?
— Потом — перформанс.
— А далее?
— А далее — иные искусства. В частности, живопись. Которая предполагает особую энергию, но это иная энергия.
В общем, когда человек успокоится, тогда он и сможет в рамках того или иного перформанса увидеть и почувствовать то, чего хочу именно я.
— Я вам неслучайно показал эту книгу, где во всех подробностях живописуется ваш перформанс 1975-го, когда вы вырезали себе бритвой на животе пятиконечную коммунистическую звезду, когда сами себя истязали, когда 30 минут лежали на куске льда в виде креста под обогревателем. Я когда читал подобные зверские подробности о вас, то думал только об одном. Она уже преодолела свой личный болевой порог? Или ей еще только предстоит его преодолеть? В настоящий момент вы у порога, за порогом? Где вы сейчас?
— Сейчас 2017-й. И мне 71…
— Никто и не даст.
— Ай, бросьте! По сравнению с 1975-м, о котором вы говорите, очень изменились отношения и между людьми, и в мире вообще. И нет никакой необходимости возвращаться к тому «порогу», который был 40 лет назад.
Я постоянно преодолеваю какой-то свой особый путь.
И я постоянно строю мир вокруг себя и внутри себя — и только на собственном опыте.
Подчеркиваю — не на опыте других, а на собственном.
И главная моя задача, исходя из того, что было в 1975-м или позже, — вознести человеческий дух. Ведь прибить такой дух очень просто. Легко! Политики занимаются этим злодейством каждый день. Они убивают человеческий дух. Они превращают весь мир в бардак.
И все эти годы, которые живу и создаю свой мир, так вот все эти годы и подводят меня к безусловной и абсолютной мысли.
— О чем эта мысль?
— О любви. О любви друг к другу. Мы уже достаточно были злыми на этой Земле.
— Это такой ваш сознательный поворот — лицом к христианству? К Богу?
— Я верю не в Бога, а в энергию. У меня бабушка была христианкой… Но я-то точно знаю, что нет никакого Бога с длинной бородой. А есть только и только энергия.
Вот, находясь здесь, в Киеве, я побывала в Киево-Печерской лавре. Знаете, там достаточно мощные энергии! Я видела мощи святых. Что-то мне показалось забавным, что-то — трогательным.
Но, повторюсь, во всем — энергия.
— Если воспринимать теперешний мир как большой перформанс, не чувствуете ли вы некую исчерпанность многих слагаемых этого мира-перформанса? Ну вот, например, вы же не будете возражать, что максимально исчерпывает себя, скажем, президентская власть в той же Америке, где Трамп способен принимать далеко не все решения? Исчерпывается власть СМИ, которые становятся заложниками социальных сетей. Вообще — в контексте этой исчерпанности — какое место предписано человеку?
— Ну вообще-то нас на земле — миллиарды. И, как вы понимаете, сама планета, посредством исчерпанности ее энергии, начинает мало-помалу бунтовать против людей, которые ее заполонили.
И все эти катастрофы теперешние — тоже намек: мол, мы здесь уже несколько засиделись, нам пора бы уходить.
Но новые витки искусства перформанса как раз и возникают в периоды сложных ситуаций — в экономике, политике. Даже климат здесь имеет значение. Искусство перформанса — как зеркало и барометр мира. Ибо оно совершенно не связано с деньгами. Это же нельзя назвать монетизированным товаром. Как только покупаете какую-то картину за 20 млн долл., — то это уже не картина, а исключительное вложение денег. А вот перформанс — даже в нашем сложном и меняющемся мире — это действительно нематериальная форма искусства. Это энергетический диалог. Есть много плохих примеров перформанса. Есть перформанс хороший.
— Какой перформанс хороший, на ваш взгляд?
— Когда он создает трансформирующиеся переживания для разных аудиторий.
— Я все равно не уймусь с вопросами апокалиптического оттенка. Вот у вас, как у женщины многое видевшей и многое знающей, нет ощущения, что из нашего теперешнего мира испаряется логика? И эту лакуну теперь активно заполняют различные формы клинического безумия — в той же политике, да где угодно. И разве мы не наблюдаем ежедневно в политической жизни множество немотивированных, безумных нелогичных поступков, совершаемых вершителями мира?
— Да уж, в мире с логикой сложно. Я общалась с разными современными политиками. В частности и здесь, на конференции в Киеве. И мне пришла мысль, что, например, Махатма Ганди, как бы «коллега» наших теперешних политиков, по существу добивался разных своих целей, не пролив ни капли крови людей!
Но теперь таких политиков, как Ганди — днем с огнем!
И вы совершенно правы: возникают бесконечные иррациональные ситуации. И вот уже один иррациональный человек — в Северной Корее, а другой — в Соединенных Штатах. И каждый из этих иррациональных хочет во что бы то ни стало потеребить свое маленькое эго, поставив под ядерный удар жизнь человечества.
Так что здесь, на мой взгляд, уже не проблема только геополитических раскладов или других факторов, а именно через свое «эго» кто-то сильно хочет утвердиться на вершине мирового айсберга. Так вот и происходит период распада: когда логика — не нужна, когда разум — не востребован.
Знаете, я в свое время пыталась получить гражданство Австралии…
— Зачем? Вы же замечательно себя чувствуете в Нью-Йорке? И где угодно.
— А вот затем, что иногда и посещают мысли — куда «сбежать», где спрятаться, если иррациональные политики начнут делать то, о чем они постоянно говорят, угрожая друг другу и человечеству.
— В Австралию ракеты не долетят?
— Ну, знаете, есть и другие места обетованные — на всякий случай. Новая Зеландия. Или кусок Сибири…
— То есть РФ?
— Нет, это совсем не значит, что я люблю Сибирь или РФ! Но говорю об этом по факту. Кстати, в вашем взгляде читаю немой вопрос: «Так что же все-таки будет?».
— Возможно, вы все правильно прочитали, исходя из тем нашего разговора.
— Ничего хорошего не будет. Будет только больше катастроф. К тому же, вы сами видите, что творится с эмиграцией. Будут, очевидно, и закрытие границ, и другие ограничения.
Так что несколько дней назад я все-таки получила вид на ПМЖ в Австралию. И первый журналист, кому я об этом говорю, — вы.
— А вам не кажется, что разные формы вашего любимого перформанса — на разных площадках — сегодня в основном режиссирует только дьявол?
— Но я все-таки верю в свет, в дух. В возможность преодоления подобных ощущений.
— Вы очень много путешествуете. Однажды год прожили с аборигенами на задворках любимой Австралии. Выращивали даже детей кенгуру. В каких местах планеты вы сталкивались с наибольшими и наижутчайшими страданиями человека?
— Таких много… Много мест, где человек обречен на страдания.
И ведь в чем здесь дело? В жадности человечества! Ибо жадность — беда нашего времени, его великий грех. Возможно, жадность когда-нибудь и погубит человечество? Вот, например, около 70% еды только в Нью-Йорке выбрасывается. Потому что она не использована, не продана.
В то же время миллионы людей голодают.
И в основе всей этой социальной и психологической деформации — жадность. Неспособность человека думать и заботиться о ближнем.
— Марина, когда вы в последний раз плакали?
— О-о-о, я часто плачу. Я достаточно драматично переживаю и воспринимаю разные ситуации.
Вот буквально недавно плакала, когда смотрела 3D голограмму Стивена Хокинга. Наблюдала, как он существует в невесомости: есть его ум, есть его голова — и практически нет тела. Смотрела и плакала.
Но это слезы очищения. Это слезы — через позитивные импульсы. А ведь в мире сегодня необычайно большая концентрация как раз негативных энергий. И это приводит к тому, что мы видим. Собственно к тому, о чем вы и спрашиваете.
И, к сожалению, возможное глобальное изменение человеческого сознания в дальнейшем, увы, будет связано с катастрофами. Когда начинается массовая гибель, когда есть массовые страдания — только после всего этого впоследствии и приходит к человеку осмысление его прежнего губительного и разрушительного опыта. Так что только после катастрофы — катарсис, изменение мира.
Одна моя хорошая подруга, американская писательница, однажды сказала фразу, после которой на нее в США очень обиделись. Она сказала следующее: «Почему американцы в своем мнимом величии опомнились лишь тогда, когда их встряхнуло 11 сентября, ведь подобных «сентябрей» едва ли не каждый месяц очень много в самых разных уголках земли?».
И по существу она права. Боль, катастрофы, беды человеческие — это же не один-единственный информповод мировых медиа. Это, увы, уже диагноз жизни, которая иногда совсем не «перформанс».
* * *
Избранные тезисы из Манифеста Марины Абрамович, озвученные ею в Киеве
— Художник не должен красть идеи у других художников;
— Художник не должен идти на компромиссы с самим собой и арт-рынком;
— Художник не должен убивать другие живые существа;
— Художник должен страдать;
Страдание рождает лучшую работу;
Страдание приносит преображение;
— Депрессия — это болезнь, и ее нужно лечить;
— Депрессия непродуктивна для художника;
— Художник не должен кончать жизнь самоубийством;
— Художник должен заглянуть глубоко внутрь себя в поисках вдохновения;
— Чем глубже он заглянет в себя, тем более универсальным он станет;
— У художника должен быть полный самоконтроль по отношению к своему творчеству;
— Художник должен выделять время для долгих периодов одиночества;
— Художник должен проводить много времени, глядя на линию горизонта, где океан встречается с небом;
— Художник должен избегать захламления мира своим искусством;
— Враги очень важны;
— Далай-лама говорил: легко испытывать сострадание к друзьям, но намного труднее испытывать сострадание к врагам;
— Художник должен учиться прощать;
— Художник должен осознавать свою смертность;
— Художник должен умереть в сознании и без страха;
— Похороны — это последнее произведение художника перед его уходом.
- Информация о материале
Страница 202 из 2102
