Все, наверное, знают, что борьба с крысами на флоте ведётся со времён появления флота. И в борьбе этой, невзирая на адскую изобретательность в деле уничтожения всякой живности, человек неизменно проигрывает. Это вам не Югославию раздербанить. Хвостатые безбилетники продолжают жрать, всё что жрётся и портить всё, до чего дотягиваются зубы.
И вот представьте себе: на одном из кораблей ВМФ СССР страшно расплодились крысы. Корабль не маленький, экипаж более семисот человек, соответствующее количество припасов на борту и отходов с камбуза. Кормовая база для грызунов вполне достойная – не то, что, допустим, в сухопутной церкви.
Однажды во время ужина (а флотский ужин, мало ли, кто не знает, это то же, что и обед, только в 18-00) командир корабля, целый кап-раз, увидел, что вслед за вестовым с подносом в кают-компанию нагло вошла крыса без подноса. Командир вскипел. В тот же вечер на свет появился приказ об усилении борьбы с распоясавшимися грызунами. Ответственным назначался замполит, что нисколько не удивительно, остальные-то и так при деле.
Замполит носил грузинскую фамилию, гордый орлиный профиль и погоны кап-два. Несмотря на законченное военно-морское училище, не раз сданные экзамены по русскому языку и постоянную языковую практику, он так и не постиг до конца, где «мягкий знак пишэтся, но нэ праизносится, а где праизносится, но нэ пишэтся» и говорил с характерным сталинским акцентом.
Замполит знал, как играть на тонких струнах человеческой души. Сход на берег для моряка – сам по себе праздник, и ради него он готов на многое. Отпуск для моряка – это праздник праздников, одна мысль о котором заставляет его трепетать и пускать неуставные слюни вожделения. Появился ещё один приказ: за пятнадцать сданных лично замполиту крысиных хвостов моряку полагалось увольнение, за сто пятьдесят – отпуск.
Сдача хвостов происходила в каюте замполита. Напротив фамилии сдавшего матроса в специальном журнале появлялась соответствующая запись, а сами хвосты летели в открытый иллюминатор.
Стимул работал. По расчётам окрылённого замполита, через полтора месяца на корабле не должно было остаться ни одной крысы. Но расчёты разбились о неизбывную подлость человеческой натуры. Матросы, благодаря мудрой Советской власти, позаботившейся о всеобщем обязательном среднем образовании, тоже умели считать. Они быстро сообразили, что если на самом деле убивать крыс, то увольнений и отпусков на всех не хватит, и принялись купировать хвосты несчастным животным без умерщвления оных, дабы не прерывать процесс воспроизводства поголовья.
По кораблю забегали эдакие хомячки-переростки. Повстречав в бесконечных коридорах крейсера нескольких бесхвостых крыс, замполит всё понял и принял единственно верное, как ему казалось, решение. Отныне, для получения вожделенной записи в спецжурнале, моряк должен был сдать не хвост, а, так сказать, крысу в сборе. Целый, не расчленённый труп врага.
Но остановить русского моряка на пути к великой цели невозможно, даже если фамилия его Худайбердыев и он до призыва на флот, кроме кораблей пустыни, ничего военно-морского в глаза не видел.
Помните процедуру сдачи хвостиков? Запись – в журнал, хвост – в открытый иллюминатор, в свинцовые воды Балтики. С целыми трупиками всё проходило по тому же сценарию. Во всяком случае, так думал замполит. А на самом деле труп крысы падал в заботливо натянутую ушлыми моряками сетку под иллюминатором, откуда вылавливался и вновь предъявлялся замполиту. Конвейер работал, как часы. Терявшую товарный вид крысу заменяли свежей.
И вот однажды, когда очередной кандидат на отпуск в двадцать пятый раз за день, держа за хвост, торжественно внёс в каюту замполита одну и ту же мёртвую крысу, тот, тщательно её разглядев, произнёс со своим замечательным акцентом: «Послушай, я нэ знаю как, я нэ знаю пачему, но я этот крыс уже давно в лицо знаю».
