Из типографии привезли на вычитку верстку книжки. Дело происходило на квартире у подруги Мани. Естественно, курьер мог приехать и ко мне, но тогда получалось — либо верстка, либо Маня, а я давно привык из экономии времени совмещать приятное с бесполезным. Итак, я в дверях Маниной квартиры разговаривал с курьером. А Маня выглядывала у меня из-за плеча.
В это время дверь лифта открылась и оттуда вышел большой квадратный мужик. Мрачно глянув на нас с Маней, он хмуро поздоровался,
— Здравствуйте, — пролепетала Маня. — Очень приятно.
Курьер, увидев налитые кровью глаза мужика, которые в упор рассматривали нашу троицу, попытался ретироваться.
— Может, зайдете, коньячку выпьем? — проворковала Маня, искательно заглядывая мужику в глаза.
— Нет! — неожиданно тонким голосом воскликнул он.
И стремглав бросился к двери в другом конце коридора, зажав в мощном кулаке миниатюрный ключ.
...Каждой девушке счастья хочется. У моей подруги Мани своя тактика, как выбирать любовников. Любовник должен быть серьезным человеком. Тогда к каждому свиданию он будет готовиться как к празднику. Уж он не опоздает на встречу из-за выпивки с приятелем, не даст себя выдернуть из постели на совещание к шефу. У любовника желательны хороший пост и солидная зарплата. Это облегчает само течение романа, делает его торжественным и праздничным (да и вспомнить не стыдно). И потом, это страхует он неожиданностей в поведении объекта: ни один джентльмен с положением не поступит с подругой сердца как с простой мужичкой — хотя бы из чувства самосохранения. Маня не возражает также против жены и детей: холостой мужчина категорически не приспособлен, считает она, к решению бытовых проблем, которых у любой женщины завались и которые она надеется решить с помощью мужчины.
— Не могу понять одного: для чего ты мне все это рассказываешь? — спросил я у Мани, когда она утром наливала мне кофе. Что-что, а кофе она варила бесподобно. — Послушать тебя, так непонятно, что я делаю в твоей квартире.
— Штраух, ты не личная жизнь. Ты — это праздник непослушания. А настоящий любовник — это личная жизнь. Улавливаешь?
Последним бой-френдом Мани был высокопоставленный чиновник из ФСБ. С тещей, женой и двумя хорошими детьми, от которых он два раза в неделю спасался в Маниных объятиях. «Подозреваю, — улыбаясь, говорила Маня, — что дома это называется «был на задании».
Чиновник был выбран правильно. Мало того что он обладал брутальным профилем, он еще и помогал Мане по мелочи в ее отношениях с разной шпаной. Тут самое время сказать, что Маня была бизнес-вуменкой. У нее была своя крохотная торговля, которая тем не менее неплохо ее кормила и позволяла три раза в год отдыхать в хорошем месте в четырехзвездочном отеле.
В принципе, Маня неплохо относилась у своему фээсбэшнику. Что, конечно, не мешало ей со смехом рассказывать о его забавных привычках. Когда он ложится в постель, то обязательно кладет под подушку пистолет. А Путина, когда того показывают по телевизору, слушает исключительно стоя. Почтения к трудному и незаметному труду возлюбленного она не испытывала и терпеливо пережидала, когда любовник рассказывал ей о том, что его работа — ежедневный подвиг, опасность и самопожертвование. И что вообще он ходит под пулей и т.д.
И вот однажды, как привыкли начинать повествование наши предки, Маня в очередной раз поцеловала своего бой-френда, потом заботливо стерла следы губной помады и отправила в ночь — к домашнему очагу.
Прошло несколько секунд как машина с мигалкой отъехала от подъезда на Чистых прудах — Маня как раз собралась идти в ванну принять душ, — и чуткое ее ухо уловило еле слышный скрежет. Маня прислушалась — звук шел от входной двери. Маня на цыпочках подошла к двери. Скрежет шел из замочной скважины. Кто-то пытался открыть замок. Маша похолодела от ужаса.
Несколько мгновений она как завороженная смотрела на замок, кровь стучала в висках, выталкивая в мозг «что-де-лать-что-де-лать». Наконец она справилась со страхом и заглянула в глазок. Два мужика в черном с широкими плечами трудились над ее замком.
«Это конец», — быстро сообразила Маня и тут же прикинула, что с восьмого этажа ей деваться некуда. На лбу у нее выступила испарина.
— Мужики, вам кого? — неожиданно громко для себя крикнула она.
— Ах ты... (непечатные выражения). Открывай сама (непечатные выражения).
— Мужики, — сказала Маня, — я сейчас вызову милицию.
Люди за дверью популярно объяснили Мане, куда ей надо засунуть эту милицию, и продолжали выламывать дверь.
Господи, это, конечно же, Толик привел на хвосте. Он же говорил, что есть люди, готовые за информацию о нем на что угодно. Трясущимися руками Маня схватила телефонную трубку и начала звонить Толе на мобильный. К счастью, он сразу же отозвался.
— Я слушаю, — сказал он деловитым спокойным тоном, как будто только сейчас вышел с совещания.
— Толя, кого ты ко мне привел?! — закричала Маня, даже не осознав своего счастья: ведь мог бы и отключить мобильный. В этот момент в дверь начали яростно стучать.
— То есть? — невозмутимо сказал Толин голос на том конце провода.
— У меня сейчас ломают дверь. Это наверняка твои дела. Ты на хвосте привел кого-то? Что мне делать?
— Прежде всего не вопить. Кого я мог привести на хвосте? Что ты плетешь? Не вешай свои разборки на меня. Я здесь абсолютно ни при чем.
— Нет у меня ни с кем никаких разборок. Почему я должна страдать из-за тебя?
Тут удары в дверь прекратились. В наступившей тишине Маня прослушала длинную матерную тираду, что если, дескать, она не откроет, то ей точно не жить. В это время Толя кричал в трубку, что ему надоели эти истеричные бабы, которые в любой своей неприятности винят мужчину и не хотят смотреть в глаза правде.
— Я смотрю ей в глаза. У меня бандиты ломают дверь. Ты что, ничего не можешь сделать?
Тут в железную дверь начали колотить чем-то острым и тяжелым.
— Открывай... (непечатные выражения).
— Я могу сделать все. Но не хочу, чтобы ты впутывала меня в свои разборки.
Удары в дверь прекратились, но тут Маня услышала, что дверь пытаются сковырнуть с петель.
— Сейчас тебе будет хорошо... (непечатные выражения).
— Меня через пару минут отправят на тот свет, а ты будешь заниматься демагогией! — заорала Маня.
— Я вызову ребят, — сухо сказал Толя и отключил телефон. Маша подошла к двери.
Минуты две она слушала мат и даже разглядывала в глазок лом, которым хлопцы в черном ломали дверь. Потом подошла к окну — как раз в этот момент к подъезду подлетели два автобуса. Они еще не затормозили, как из дверей высыпались люди в «пятнашке», масках, с автоматами наперевес и ворвались в подъезд.
В глазок Маня наблюдала торжество законности. Люди в масках брали этаж с трех сторон — с лестницы седьмого этажа, с лестницы девятого этажа и из лифта.
Бандюков моментально поставили ли-цом-к-стенке-ноги-на-ширину-плеч-руки-за-голову. Отобрав железный лом и несколько раз для порядка пнув мужиков в черном, позвонили в дверь.
— Да? — звенящем голосом спросила Маня.
— Вы Серебрякова Мария Федоровна? Мы от Анатолия Степановича.
Трясущимися пальцами Маня открыла дверь.
— Мальчики, спаси... — Договорить Маня не смогла. Слова застряли у нее в горле, как устрицы в пасти у гражданина, взлелеянного общепитом. В одном из бандюков, который ломился к ней в дверь, она узнала в дупель пьяного соседа.
— Здравствуйте, Степа, — шепотом и слегка кланяясь сказала она, встретившись с ним взглядом. — Вы, наверное, ошиблись дверью?
Степа тяжело дышал, расставив ноги на ширину плеч, как и было сказано, и молча, но яростно глядя на Маню.
— Спасибо большое, ребята. Мы тут разберемся, — мелко закивала Маня своим спасителям. — Всего доброго.
Когда люди в масках и с автоматами, гулко стуча ботинками, спустились по лестнице, сосед и его приятель опустили наконец руки и, по-прежнему не говоря растрепанной Мане ни слова, отправились к своей квартире.
Не напрягаясь искать ключи, сосед громко забарабанил в дверь.
— Кто там? — раздался голос его жены.
— Ах ты... (непечатные выражения). Открывай... (непечатные выражения).
— Знаешь, — закончила свой рассказ Маня, — главное, так неудобно. Каждый день встречаемся в подъезде. Я с ним и так и сяк пытаюсь помириться. А он... Ну ты видел.
— А что твой бой-френд?
— Бросил, — Маня вздохнула и закурила сигарету. — Поза, говорит, нелепая, удовольствие быстротечное, а проблем — не оберешься...
