Юля гадала при свечах. Ей все время выпадал злосчастный туз треф, пророчащий казенный дом. Возвращаться в тюрьму не хотелось. Во-первых, полосатая пижама, как она была уверена, ей не к лицу, во-вторых, слишком мало людей для многотысячных митингов.
Юля задремала. Ей снилось, будто она в тюремной столовой открыла газ на плите и надувает им воздушные шарики. «Десять, одиннадцать», - считала она, по ходу пытаясь вспомнить формулу объема шара из школьного курса математики. Вспоминался только комсомол и видеосалон с фильмами сомнительного содержания, где главные герои использовали далеко не воздушные шарики. Пронзительно завизжала сирена, Юля вскочила, и начала лихорадочно носиться по помещению, прикидывая, куда можно спрятать незаконтрактованные объемы газа. В столовую ворвалась охрана тюрьмы, возглавляемая, почему-то, генпрокурором Медведько. «Опять, Юля, газ тыришь?», - громогласно заявил Александр Иванович и, обернувшись к охранникам, скомандовал: «В кандалы ее! В Сибирь! На каторгу!».
Юлия Владимировна проснулась от собственного крика. В ушах отдавался эхом голос Медведько. Она на всякий случай перекрестилась, и взглянула на разложенные на ковре карты. Пиковый король отвратительно напоминал ей начальника по прежней работе. Начальника звали Павлом Ивановичем, и мотал он в данный момент срок в местах ну очень отдаленных.
В дверь резко постучали. Юлия Владимировна вскочила, подбежала к рабочему столу и вытащила из-под него дорожный чемоданчик от Louis Vuitton, из которого вкусно пахло сухарями, забежала за штору и затаилась. Дверь открылась и с порога раздался знакомый голос: «Вылезай, Юля, свои...». Экс-премьерка выглянула из-за шторы: «А, это ты, майор!». Николай Мельниченко принялся деловито приклеивать скотчем к дивану бобинный магнитофон с подключенным огромным микрофоном. «Коля, что это?», - дрожащим голосом произнесла Юля. «Прослушка это. Догадаться трудно?», - многозначительно заявил майор. «Коль, а почему она такая, ну... большая такая прослушка твоя. У всех же маленький, незаметный, компактный такой диктофончик», - с капризными нотками в голосе заметила экс-премьерка. «Маленький - это у дружка твоего - Турчинова», - сказал майор и расхохотался собственной шутке. «А ты чего тут, дух Паши Лазаренко вызываешь?», - спросил Мельниченко, скосившись на карты, но, не отрываясь от монтажа чудовищных размеров устройства. «Типун тебе на язык, Коля», - задрожала Юля.
Майор закончил работу, повернулся к экс-премьерке и заявил: «Юля, как тебе повезло!». «С чего бы это?», - напряженно спросила та. «У меня сегодня акция. В комплекте с бесплатной прослушкой всего за полцены ты можешь купить у меня сверхсекретные переговоры сомалийских пиратов с китайскими моряками. Только сегодня цена на них 999 тысяч 999 долларов. Предлагаю прослушать фрагмент», - победоносно улыбаясь, произнес майор и нажал кнопку диктофона. Из динамика понеслась какая-то тарабарщина. Юля закрыла уши и заорала: «Слышь, сморчкоед, ты мне это фуфло собираешься впарить за лимон баксов?». Мельниченко опешил, впервые услышав от лидера оппозиции такую брань. «Юльвладмирна, всего 999...», - в голову майора полетел брендовый чемоданчик. Николай пригнулся и, как под обстрелом, ринулся к выходу. Серебристая туфелька экс-премьерки ударилась уже в захлопнутую дверь.
Юля, хромая на босую ногу, подошла к окну. Внизу, у каштана нес свою бессменную вахту начальник Лукьяновского СИЗО, который держал в руках табличку с нарисованными маркером цифрами «242». Увидев в окне знакомый силуэт, он помахал рукой и показал пальцем на плакат. Юля содрогнулась - «242» был номером камеры, в которой она сидела. Экс-премьерка в ужасе задернула шторы. В дверь снова постучали. Юля сняла вторую туфельку и прицелилась. В кабинет просунулась лысая голова соратника по партии. «Бить будете, барыня?», - спросил Турчинов, увидев туфлю в руках лидерки. «А, Шурик, заходи», - успокоилась Юля. Александр Валентинович, напряженно согнувшись в три погибели, втиснулся в кабинет и упал на колени. «О, Юлия Владимировна, да будут устланы пути Ваши лепестками роз, да продлит Аллах Ваши годы...», - принялся привычно лепетать экс-шеф Службы безопасности Украины. «Саш, ты ж вроде баптист, чего ты мне тут про Аллаха мычишь?», - пресекла молитву Турчинова экс-премьерка. «Дык я это, ну как его...», - Александр Валентинович понял, что совершил ошибку и ударил головой о пол: «Не вели казнить, барыня!». «Да не вопи ты, без тебя тошно», - вздохнула Юлия Владимировна. Турчинов притих. Экс-премьерка перевела взгляд с поникшего соратника на карты, лежащие на полу. Пиковый король с лицом Павла Ивановича подмигнул ей.
Вновь раздался стук в дверь. Юлины глаза расширились, она кошкой прыгнула к чемоданчику с сухарями, потом также мгновенно взлетела на хребет Турчинова и с воплем: «Так ты на меня, сука, мусоров навел!», принялась лупить его по лысине. Александр Иванович нечленораздельно замычал. В дверь вошел Томенко. «Развлекаетесь? Ну-ну!», - заявил он, увидев раскрасневшуюся шефиню верхом на Турчинове. Николай Владимирович уверенно прошел к бобинному магнитофону, приклеенному к дивану, и выключил его. «Но, с другой стороны, я тебя не осуждаю, во фракции-то остались одни педофилы и эти... однополые», - поморщился Томенко. Юля слезла с Турчинова. «Чего пришел?», - сказала она, поправляя съехавшую косу. «Да тут вот новость есть, читать?», - Николай вопросительно взглянул на шефиню. «Давай уж», - Юлия Владимировна уселась в кресло, положив ноги на спину удобно стоящему на четвереньках Александру Валентиновичу.
«Комсомольская правда в Украине» пишет, - начал Томенко, - «Первое, что сделает экс-премьер министр Украины Павел Лазаренко, выйдя на волю, отправится за покупками в строительный супермаркет. Однако корреспонденты издания выяснили, что он не собирается делать ремонт. В списке товаров, который Лазаренко составлял много лет, числятся: бельевая веревка, топор и бензопила». Турчинов заскулил. Томенко закрыл газету и сообщил: «Выпустят подельника твоего 11 января 2012 года. Через полтора года, в общем. А может и раньше за примерное поведение. Он там, видишь ли, лекции читает и у них за это срок скидывают». Побледневшая Юля подошла к окну и отдернула штору. Человек с цифрами «242» на плакате приветственно помахал ей рукой. Экс-премьерка обреченно подняла руку в ответном приветствии.
