Жара стояла кромешная, а природа не могла исторгнуть из себя даже маленького ветерка. В это самое время мудрая и трудолюбивая мама заходилась месить тесто. Она позвала Красную Шапочку и велела ей сесть на табурет, чтобы слушать внимательно и ничего не пропустить. Продолжая месить тесто, мама начала инструктаж.
— Ты уже девочка большая и должна понимать многое. Я вижу, ты уже куришь? – и кивнула на уголок упаковки в целлофане, выбившийся из кармана дочки. Та неопределенно кивнула и аккуратно затолкала упаковку санкционных Дюрекс поглубже.
— В общем, я сейчас испеку пирожки, а ты их отнесешь бабушке. Ферштейн? Сама отнесешь.
— Но ты же говорила, что мне по лесу нельзя самой гулять? – удивилась Шапочка, смахивая сосновые иглы со своего платьица.
— Да, говорила, но сейчас я тебе говорю другое. Ты – уже взрослая и должна соображать, что и к чему.
Шапочка уже неплохо соображала, ибо кроме Дюрекса, она давно пользовалась другими контрацептивами. Ее эта часть разговора не удивляла, но было странно, что мама сама ее отправляет в лес.
— В общем, ты должна знать, что по лесу ходят охотники. Они — охотники до всего, что там шевелится и не всегда они в это стреляют. В общем, будь осмотрительна и старайся избегать с ними встреч. Мало ли, вдруг им как раз — охота. Но если такое случится – не сопротивляйся и расслабься, ибо любой протест ведет к цветным революциям, а ты знаешь, какое это зло для нашего православия. Так что расслабилась и все будет хорошо и не долго. Поверь моему опыту.
— Мам, а там же еще дровосеки есть. – напомнила Красная Шапочка.
— О, доча, об этих не беспокойся. Дровосеков интересуют только дровосеки, поэтому они видят друг друга издалека и дровосечатся в своей компании.
Мама продолжала месить тесто и в него падали крупные капли ее пота. Но это маму не смущало, она продолжала мять тесто своими мясистыми руками, упершись красными, от выпитого, глазами в его гущу.
— И главное, что ты должна помнить на зубок: не садись на пенек, не ешь пирожок! Эти пирожки – только для бабушки. Она и так уже зажилась сверх всякой меры. У меня просто не хватает самогону на ее содержание. Поэтому делаешь так: пришла, отдала пирожки, дождалась, чтобы она съела хоть один и дальше – делай, что хочешь.
Потом мама ловко порезала тесто на маленькие кусочки, раскатала их, положила странную начинку и поставила все в печь. Шапочка решила подождать на улице, ибо в доме стало невыносимо жарко. На опушке она увидела одного из охотников. По собственному своему уже немалому опыту, она знала, что именно он – обладатель самого длинного ружья. Она ему подмигнула, но охотник ткнул пальцем в солнце и размахивая лопухом как опахалом показал, что сегодня – не охота, слишком жарко.
— Поход будет скучным. – подумала Красная Шапочка и ее стали грызть сомнения о той категоричности, с которой мама рассказала ей о дровосеках.
Но вот пирожки готовы и мама нагрузил их в корзинку. Протянув ее дочке, она сурово заглянула ей в глаза и сказала рубленными фразами:
— Сама не ешь! Только бабке. Дождись, пока она сожрет хоть один, — сказала, перекрестилась сама, перекрестила дочку, заставила ее поцеловать икону, сама ее поцеловала и выдала последнее напутствие:
— С богом!
Шапочка поплелась в лес. Охотников уже не было видно вовсе, а дровосеков даже не было слышно. Она попыталась затянуть песню «Если долго, долго, долго…», но потом плюнула от безнадёги и начала первый куплет «Владимирского централа». Она знала, что идти не так долго, если не находить по пути приключений. Если не отвлекаться на охотников, то очень скоро будет полянка, на которой стоит домик бабушки. Она знала, что надо дернуть за веревочку, чтобы дверь открылась, но бабка имела три ходки по разным статьям и требовала условный стук в дверь. Все это казалось смешным и ненужным, а потому с грустными мыслями она вышла на полянку.
Почему-то ее не удивило, что избушки почти нет и не расстроило, что вместе с нею нет и бабули. Полянка была вытоптана и под ногами валялись обертки с надписями: «Стабфонд РФ». Что это такое, Шапочка не знала, ибо никогда не видела, но догадывалась, что его уже нет. Подняв глаза, она увидела того, кто сожрал содержимое стабфонда и уже доедал бабкин домик. Это был лысый, голый по пояс волк с рыбьими глазами.
Увидев Красную Шапочку он явно обрадовался, но глаза его были не добрыми и холодными.
— А бабушка? – заикаясь спросила Красная.
— Я за нее, – икая, ответил волк. Он отяжелел от сожранного, особенно от бабушки и стабфонда, а потому слегка утратил прыть. Он понял, что девочку надо заговорить, чтобы та не смылась, а тем временем – подкрасться к ней на нужное расстояние. Потому волк начал ей говорить следующее.
— Девочка, а ты знаешь, что если бы у бабушки был половой орган дедушки, то она была бы Владимиром Ильичом Лениным? А если бы у нее была трубка, в любом месте, то была бы Иосифом Виссарионовичем Сталиным…
От таких слов Красная Шапочка совершенно обмякла, хоть и пыталась стоять по стойке «смирно» и отдавать пионерский салют. Тем временем, волк уже прихватил ее своей лапой и жадно облизывался. Шапочка понимала, что сейчас произойдет что-то неотвратимое и противоестественное. Но волк вдруг спросил ее:
— Пирожки?
— Да, — ответила Шапочка.
Волк махом сожрал все три килограмма пирожков и вопреки ожиданиям Красной Шапочки, проглотил и ее, но не успел закрыть рот, как у него посыпались зубы, а затем и выкаченные от удивления глаза. Потом отпал нос, уши и хвост.
— Бабушкины пирожки, – подумала Красная Шапочка.
— Полоний, – подумал волк.
В это время на полянку вышли веселые дровосеки и охотники. Тут они достали из волка Красную Шапочку, бабушку и даже веревку от дверного звонка, только Стабфонда они не нашли. Наверное, всосался. Так счастливо и закончилась эта история, с распавшимся на части злым и коварным волком.
