Хихаханьки

Городничий. И как же это Вы такую высокую должность заняли?
Хлестаков. Как? Да бывший руководитель наш отравился, как говорят, шмурдяком, бросил всё и поехал лечиться на пасеку, он там пчёл разводит, ну, и лохторат свой тоже помаленьку.
Так вот, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, - нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь - просто черт возьми! После видят, нечего делать, - ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! «Каково положение? - я спрашиваю. "Дорогой, - говорят, - ступайте нами управлять!" Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: они ж без меня…
"Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я..." И точно: бывало, как еду по городу, - просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам Верховный Совет боится. Что мне ихние бумажки? Я без бумажек все дела делаю – и большие и малые. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого... я говорю всем: "Я сам себя знаю, сам." Я везде, везде.
 А, вообще, я человек простой. Вот с японским императором мы, как говорится, запросто, без этих, церемониев.
Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?
Хлестаков. Я, признаюсь, люблю иногда заумствоваться: иной раз прозой, а в другой раз и стишки выкинутся.
С хорошенькими журналисточками знаком. Я ведь тоже разные водевильчики.
Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений.
Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но, знаете, просят.
 Думаю себе: "Пожалуй, изволь братец!" И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем Гулака Артёмовского, Ахметовой, Чехова… все это я написал. Опять же без бумажки, на видеомагнитофон.
Бобчинский (Добчинскому). Справедливо, все справедливо, Петр Иванович! Замечания такие... видно, что наукам учился.
Хлестаков. Не только учился, но, как говорится, и других учил. Я ж новую науку изобрёл - менеджемент инвестиционного планирования, весь мир теперь пользует, а лекции студентам читал – так, знаете, как говорится, всё без бумажки.
 Так что, сделайте милость, господа, если будете в Европах, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.
Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!
Хлестаков. Вот о прошлом годе именины три дня гуляли. Артисты-то какие – с самого Голливуда. Даже Киркоров был. Да. А вы приезжайте. Как говорится, будем рады.