Паше Зюзину, в отличие от его отнюдь не святых, но более удачливых коллег, по какой-то непонятной причине катастрофически не везло. Из одного переплета он неизменно попадал в другой. Приключения бравого майора давно успели стать притчей во языцех, а среди сотрудников дорожной полиции он сделался своеобразной легендой.
Сладкое бремя сомнительной славы майор впервые ощутил после вошедшей в анналы ГИБДД истории о том, как он, наклюкавшись в доску, едва не протаранил на своем «вольво» машину Ельцина в бытность того президентом, за что и получил кличку «ТТ» или «трезвый террорист».
Руководство замяло скандал, но почти на полгода оторвало Пашу от теплой кормушки в конторе по выписыванию прав, переведя его на патрульную машину.
Затем были новые пьянки и новые неприятные инциденты, которые, впрочем, не влекли за собой ничего более серьезного, чем взыскания и привычные матюги начальства.
И вот теперь майора Зюзина отправили в ссылку. Самое обидное было в том, что сослали его даже не за пьянку. Да и вообще, во всем произошедшем не было Пашиной вины, если, конечно, не считать виной отказ майора купить своей любовнице Гульнаре модную итальянскую юбку за триста баксов.
С типичным для восточных женщин коварством мстительная и деловитая казашка Гуля обиду стерпела, но не забыла.
- Вот ведь стерва злопамятная, - жаловался потом Паша коллегам. - Прямо, как в анекдоте про физиолога Павлова, того, что собачек мучил под предлогом, что рефлексы у них изучает. Слышали этот анекдот? Нет? Так вот, когда Павлов был маленьким, его укусила собака. Собака укусила - и забыла. А Павлов вырос - и не забыл...
Итак, Гульнара не забыла.
Улучив подходящий момент, мстительная казашка напоила любовника и, уложив его спать, вытащила Пашино служебное удостоверение. В карман Зюзина удостоверение вернулось с некоторыми изменениями. На месте срезанной Пашиной фотографии красовалось на редкость непристойное изображение голой девицы, с вызывающим видом демонстрирующей всему миру свои первичные и вторичные половые признаки.
Выбранная Гульнарой секс-бомба представляла собой даму пик в колоде миниатюрных порнографических карт, которые майору Зюзину пару лет назад подарил Колюня Чупрун, опер с Петровки, реквизировавший их при обыске у «нового русского», проходившего по делу об изнасиловании.
К даме пик у Гули были свои, вполне обоснованные, претензии. Когда у майора с похмелья или после тяжелого трудового дня случались небольшие заминки с «исполнением мужского долга», он доставал из кармана форменного мундира колоду карт и отыскивал в ней ту самую развратную пиковую шлюшку. Несколько минут Паша восторженно похрюкивал и причмокивал, созерцая ее безразмерные арбузные груди и подстриженные в форме сердечка белокурые волосы, курчавящиеся между непристойно раздвинутых ляжек. В результате этой процедуры «жезл» бравого «гиббона» обретал твердость и мощь милицейской дубинки.
Гульнара, как и следовало ожидать, злилась, завидовала и ревновала. Несколько раз она порывалась отнять и уничтожить ненавистную бумажную соперницу, но майор был бдителен и тщательно оберегал пиковую даму его сердца от любых посягательств на ее жизнь и достоинство.
Известно, что женское коварство не знает пределов. Самсон доверился Далиле, Олоферн - Юдифи, Марат - Шарлотте Корде. Все знают, что из этого получилось. Для несведущих поясняю: летальный исход.
Итак, из дома ревнивой казашки Гули Зюзин вышел с удостоверением, в котором рядом с его фамилией демонстрировала свои ослепительные прелести порнографическая пиковая секс-бомба.
По злосчастному стечению обстоятельств в тот день московские «гиббоны» должны были торжественно принимать «гиббонов» французских. На встречу прибыло высокое начальство из министерства. Генералы, как водится, толкали речи о высоком долге, ответственности, чести и морали.
Затем последовала менее официальная часть, и тут какому-то скучающему французишке пришло в голову сравнить их заграничную ксиву с русскими удостоверениями. Объяснившись с Пашей через переводчика, он сунул майору в руку свою синюю книжечку. В ответ ничего не подозревающий Зюзин торжественно вручил иностранному коллеге собственное удостоверение.
К несчастью, рядом с французом, белугой взвывшим от восторга при виде сногсшибательных прелестей дамы пик, оказался генерал Дергунов из министерства - язвенник, трезвенник (вследствие язвы), и, как следствие, желчный и злой на весь мир моралист.
Генералу Запечному едва удалось отстоять своего протеже. Майор, мысленно матеря на все корки треклятую паскудину Гулю, клялся и божился, что он здесь вообще ни при чем, что он никоим образом не собирался ронять престиж Российского государства в глазах иностранных коллег, но это не помогло: Зюзина отправили в позорное изгнание на отдаленный и малодоходный пост ГИБДД.
