Первый раз в вытрезвитель я попал на своё восемнадцатилетие.
Отмечать начали задолго до. Сперва на работе. Дали аванс, и мужики сказали, что отмечать надо не когда написано, а когда есть деньги. Потом в общаге. В общаге вообще удивительно много желающих отметить твой день рожденья. Потом в кабаке. Потом на набережной, с какими-то сомнительными, но душевными типами.
А потом я проснулся на лавочке, под памятником Ивану Сусанину.
Ярко светило солнце, вокруг гуляла публика выходного дня. Возле меня стояли два молодых милиционера. Позади них, ковыряя в носу, - девочка в платьице в горошек. А уже за девочкой - Иван Сусанин. И все они смотрели на меня с неподдельным интересом и участием.
- Молодой человек, вам плохо? - спросил один из милиционеров.
Я сел на лавочке и прислушался к себе. Было нормально.
- Да нет. - сказал я. - Нормально.
- Встаньте пожалуйста.
Сказать, что я встал, это неправда. Я попытался. Но стоило отсоединиться от лавки, как неумолимая сила подхватила меня и повлекла в сторону Сусанина.
Один из милиционеров ловко прервал мой полёт, придержав за рукав.
- Придётся проехать. - сказал он.
Я не возражал. Ехать не идти. Идти бы я точно не смог.
Присаживаясь в канарейку, я оглянулся. Девочка в гороховом платье, поменяв руку в носу, задумчиво глядела вслед.
В вытрезвителе пожилой усатый дежурный, заполняя протокол, дошел до даты рождения и вдруг споткнулся. Переспросил ещё раз. Потом пошевелил усами, что-то посчитал в уме, отложил ручку, и сказал доставившим меня милиционерам.
- Вы зачем мне его привезли? Он же несовершеннолетний.
- Да ладно! - удивились милиционеры.
Потом повернулись ко мне.
- Тебе что, восемнадцати нет?
- Да мне совсем чуть-чуть осталось. - стал оправдываться я.
Мне было неловко, что я доставил столько беспокойства этим приятным и занятым людям.
- Так что ж ты нам сразу не сказал?
- Так я ж не знал...
- Что ты не знал? Что тебе нет восемнадцати?
- Что это имеет значение.
Впрочем, милиционеров такое развитие событий не особо огорчило. Дежурный выкинул протокол в корзину, а мы снова уселись в канарейку, и покатили в отделение. Там на меня составили другой протокол, и отпустили с боженькой на все четыре стороны. Благо к тому моменту я уже более-менее пришел в себя.
Повестка пришла дней через десять. Ровно к назначенному часу я стоял перед кабинетом, указанным в бумажке. На кабинете, кроме номера, была табличка с надписью - "Детская комната милиции". Я ещё раз сверил номер на кабинете с номером в повестке. Номер совпадал. Я постучал, вошел, и сказал - Здравствуйте.
Милая дама лет тридцати оторвала взгляд от бумаг и спросила.
- Мужчина, вам чего?
Я протянул повестку.
Она глянула, порылась в бумагах на столе, нашла нужную папку, открыла, почитала, закрыла, и спросила.
- Ну и чего ты пришел?
- Так вызывали...
- Ты читать умеешь? - спросила она.
- Умею.
- Табличку на двери видел?
- Видел.
- Что там написано?
- Детская комната милиции.
- Какое ключевое слово?
- Детская? - попробовал угадать я.
- Молодец! - похвалила тётечка. - Тебе сколько лет?
- Восемнадцать... - сказал я, и добавил - Позавчера исполнилось.
- Свободен! Ты уже два дня как не в моей юрисдикции.
И засунула папку назад в груду бумаг.
Так я проскочил в узкую щель формальной границы между проступком и ответственностью. Когда кляуза добралась до отдела кадров, я уже принимал присягу.
* * *
Прошлым летом мы со шкетом гостили у родственников. Ходили в зоопарк, гуляли по набережной, плавали по Волге, знакомились с местными достопримечательностями.
- Пап, а это кому памятник?
- Это, сынок, памятник Ивану Сусанину. Знаешь кто такой Иван Сусанин?
- Знаю. Ты мне рассказывал.
Потом они с племянницей убежали за мороженым, а я присел на лавочку. Ярко светило солнце, мимо гуляла праздная публика. Я закинул руки за голову и прикрыл глаза.
- Мужчина, у вас всё нормально?
Я вздрогнул и очнулся. Рядом стояли два милиционера. Позади них девочка в платьице в горошек ковыряла в носу, и с любопытством наблюдая за происходящим. Я тряхнул головой и потёр глаза. Ни девочка, ни милиционеры не исчезали.
- Да нормально всё. Задремал просто. - сказал я и крикнул девочке в гороховом платье:
- Аня, ну-ка иди сюда!
Милиционеры растворились в полуденой дымке, а девочке я назидательно сказал.
- Аня, тебя кто научил в носу ковырять? Это нехорошо!
- Я не ковыряла! - возмутилась Анечка.
- Да? - сказал я миролюбиво. - Значит мне показалось. Извини.
- Когда кажется - креститься надо! - обиженно пробурчала она.
Я встал, перекрестился на памятник Ивану Сусанину, сказал "Свят! Свят! Свят!", и на всякий случай трижды сплюнул через левое плечо.
- Так нормально? - спросил я.
- Плеваться нехорошо! - сказала маленькая крыса, и злорадно добавила. - Ты пока спал, у тебя всё мороженое растаяло!
