Когда у тебя запоминающаяся внешность, это тоже не очень хорошо. А когда еще и узнаваемая спустя много, очень много лет, случаются и конфузы.
Обычный рабочий день, бегаем, звоним, оформляем. Заходят в кабинет мужчина лет пятидесяти в девушкой. Девушке лет тридцать, и она явно не его дочь, судя по тому, как властно держит дяденьку за руку, и окидывает всех окрестных баб предупредительными взглядами «не тронь - мое, а то убью!».
Дяденька долго выбирает гостиницу, девушка капризно кривит губки, но, в конечном итоге, что-то выбирают, подходящее по требованиям и цене. И тут дяденька, пристально глядя на мое лицо, удивленно ахает:
- Анечка, ты ли это?
- Здрасти, Валерий Владимирович, а я вас сразу узнала, - мило краснею я.
Девушка настораживается, как собака, почуявшая опасность, вопросительно вскидывает идеально выщипанные брови.
- Ой, Светочка.. это Аня, я ей черчение преподавал, в школе еще, - смущенно поправляет он дорогие очки в золотой оправе. - А потом еще ко мне в кружок рисования бегала. Пигалица такая, худенькая, и в пионерском галстуке. Вот уж не ожидал встретить тебя тут, девочка. Да какая девочка? Такая женщина стала, зрелая, стройная.. Настоящая красавица!
Светочку все эти комплименты напрягают, она хватает Валерия Владимировича и тянет к выходу. Но он отказывается идти:
- Анечка, а как твоя жизнь сложилась? Училась где? Замужем? Дети есть?
Пытаюсь ответить на вопросы как можно более кратко.
- Ой, а я вот... в министерстве сейчас работаю. Перевели меня давно, - и тут же переходит на шепот. – Только ты Раисе Ивановне ничего не говори, прошу тебя. Мы все еще женаты, для нее я в командировку еду.
Раиса Васильевна – это его супруга, преподавала мне английский. Замечательная, к слову, и женщина, и преподаватель.
- Могила, - уверяю я его, и для верности изображаю рукой запертый замок на губах.
Он светлеет лицом, кивает.
- Ну, будь, красавица, я еще забегу.
Уходят. Спустя две недели Валерий Владимирович появляется в агентстве с небольшим сувениром из путешествия, и без подружки.
- Я тут кое-что для тебя присмотрел, - и протягивает мне небольшую коробочку.
Чинно благодарю.
- Может, сходим, кофе где-нибудь попьем? – заинтересованно смотрит он на мои колени.
- Нет, простите, у меня очень много работы, - вежливо отказываюсь. - Сезон, понимаете ли, это как сбор урожая в колхозе. Никак нельзя отлучатся.
- А… понимаю… Ну, увидимся…
В коробке нахожу небольшую акварель, купленную на улицах посещенных городов, к слову, очень неплохую. Помнит, елки, что я акварели любила. И там же, в коробочке, бумажка в пятьдесят долларов.
Это, как я понимаю, награда за молчание.
