Возможное сползание Украины к авторитаризму уже стало притчей во языцех. Высокопарные юбилейные речи о завоеваниях Майдана и демократическом выборе не могут заслонить очевидное: наша страна готовится встретить пресловутую "сильную руку" хлебом-солью.
Демократия по-украински окажет диктатуре не больше сопротивления, чем великое герцогство Люксембург – войскам кайзера и фюрера. Демократические устои у нас защищать просто некому. Единственный хлипкий заслон на пути авторитаризма – отечественные журналисты, по умолчанию назначенные "сторожевыми псами демократии".
C этой ответственной ролью наши СМИ явно не справляются, что и неудивительно. Ибо сама по себе свобода слова не может быть эффективной защитницей демократического строя. Необходим второй страж, отсутствующий в современной Украине. Имя ему – верховенство закона.
Доморощенные пиночеты и франко охотно сулят обществу восстановление порядка и законности, но на самом деле Закон – это злейший недруг диктатуры, и ни один автократ не в состоянии мирно ужиться с ним.
Действуя в рамках формализованного закона, правящая элита невольно превращается в простых исполнителей, заурядных слуг системы. Теряется сладостное ощущение Власти, а это совершенно неприемлемо для амбициозных вождей, ведущих народ в светлое будущее.
Диктатура, играющая по правилам, перестает быть диктатурой. А посему авторитарным режимам всех времен и народов воленс-ноленс приходилось воевать с юстицией, то и дело попирая собственноручно введенные законы.
При Сталине особые тройки НКВД баловались внесудебными приговорами, при Хрущеве закону придавали обратную силу, чтобы расстрелять неугодных генсеку валютчиков, при Брежневе сажали диссидентов, требовавших неукоснительного соблюдения Конституции СССР. Латиноамериканские хунты были вынуждены похищать и тайно ликвидировать политических противников, стыдливо объявляя их "пропавшими без вести".
Немецкий фюрер Адольф Гитлер пришел в ярость, когда на Лейпцигском процессе судьи оправдали его злейших недругов – коммунистов, обвиненных в поджоге Рейхстага. Для расправы над оппонентами Адольф Алоизович пришлось учредить т. н. "Народную судебную палату" – как и его коллеги, германский диктатор быстро сообразил, что правовую систему удобнее разрушать, прикрываясь именем народа…
А вот другой пример – американский. В 1933 году для борьбы с экономическим кризисом был создан новый правительственны орган – Национальная администрация восстановления, или NRA.
В нарушение конституционных норм NRA соединила в своих руках законодательную, судебную и исполнительную власть: издавала т. н. "кодексы честной конкуренции", самочинно выносила приговоры нарушителям, завела собственную военизированную службу, устраивала обыски и сажала американских граждан за решетку.
Скандальную известность получило дело одного портного из Нью-Джерси, отправленного в тюрьму по обвинению в том, что он брал 35 центов за глажку костюмов, в то время как отраслевой кодекс портных запрещал брать менее 40 центов.
Местный судья прочел о деле в газетах, распорядился освободить беднягу и отдал ему для глажки свои брюки. А в мае 1935-го Верховный суд США единогласно признал NRA неконституционной. И если в тридцатых годах Америка не скатилась до уровня европейских диктатур, это была заслуга не доброго дядюшки Рузвельта, а сильной судебной власти, не позволившей федеральным чиновникам демонтировать законность.
В этом плане нынешняя Украина совершенно беззащитна: независимой судебная власть у нас отсутствует, закон давно превратился в фикцию. Тотальный правовой нигилизм пронизал все слои нашего общества, от депутатов Верховной Рады до офисного планктона.
Правоохранительные органы во главе с бравым Юрием Витальевичем откровенно плюют на законность и нисколько этого не стесняются. Послушные суды готовы вынести абсурдный вердикт по первому звонку из высокого кабинета.
Многострадальная Конституция выполняет функции половика и туалетной бумаги… Там, где полностью разрушена правовая система, действует лишь право сильного – это и есть идеальная почва для диктатуры.
Как мы дошли до жизни такой? Разумеется, серьезные проблемы с законностью были и при Кучме. Но если тогда беззакония осуждались украинским обществом, то в 2005-2007 годах демонтаж правой системы сопровождался бурными аплодисментами простых граждан.
Многомиллионные фан-клубы Ющенко, Тимошенко и Януковича охотно поддерживали бесцеремонное попирание закона. Оранжевым и бело-синим кумирам прощалось решительно все: грубые нарушения Конституции, незаконные кадровые чистки, давление на суды, бесчинства в парламенте – вплоть до блокирования электрощитовой и кражи депутатских карточек.
Политически активные украинцы твердо знали, что Добро сражается со Злом, а хорошие борются с плохими. Не время думать о законе и дурацких правовых нормах! Главное, чтобы победили наши, а методы не важны… Увы, потом оказалось, что злостные нарушители Конституции и парламентские буяны отнюдь не "наши" – они свои собственные.
Одобряя незаконные действия, общество выносит себе приговор: у рядового гражданина нет никаких шансов победить в игре без правил. Сочувствие к тем, кто преступает закон – это бумеранг, который может в любой момент ударить по вчерашним симпатикам правонарушителя.
Помнится, в январе 2008-го многие украинцы восхищались рукоприкладством министра Луценко – ведь задиристый глава МВД подрался не с кем-нибудь, а с одиозным мэром Черновецким. "Молодец Юра! Настоящий мужик!" - кричали восторженные демократы и патриоты. А спустя год с небольшим эти же граждане краснели от стыда за собственную страну: героический министр Юра опозорил Украину на весь мир, устроив потасовку во Франфуртском аэропорту.
Нам до сих пор трудно уяснить, что закон выше идеологических и политических симпатий и антипатий. Пресловутая история с обезображенным Ильичем на Бессарабке – яркое тому подтверждение.
Можно ненавидеть товарища Ульянова и советский режим. Но тот, кто готов одобрить вандализм и самовольное разрушение памятников Ленину, становится на одну доску с большевиками, считавшими, что в борьбе с демоническими буржуями хороши любые средства.
В украинских условиях только закон может стать пресловутым "арбитром нации", единственным объективным ориентиром в мире субъективных идейных воззрений.
Правда у каждого из нас своя, но закон – один. Для него не существует плохих и хороших, своих и чужих, оранжевых, бело-синих, западенцев, схидняков, бандеровцев и коммуняк. Тем печальнее сознавать, что в обозримом будущем верховенство закона Украине не грозит.
Нетрудно спрогнозировать, что после президентских выборов нас ожидает очередной виток попирания законности. И, боюсь, рядового украинца это не особенно огорчит – миллионы граждан будут радостно хлопать в ладоши.
Конечно, наши соотечественники устали от перманентного глумления над законом, но в общественном сознании прочно укоренилась мысль, будто беззаконие можно устранить с помощью новых беззаконий.
Широкие массы трудящихся жаждут показательных расправ над одиозными коррупционерами и олигархами, при этом соблюдение правовых норм никого не волнует. Главное, чтобы зажравшийся мальчиш-плохиш очутился за решеткой, а методы не важны…
Многие из нас искренне верят, что пожар можно и нужно тушить бензином. И отечественные политики-демагоги охотно паразитируют на подобных умонастроениях.
Возьмем наиболее респектабельного участника президентской гонки – Анатолия Гриценко. Экс-министр позиционирует себя как честного, грамотного, цивилизованного и потому непроходного кандидата.
Что же говорит сей достойный муж по поводу законности? В погоне за избирателем он не нашел ничего лучшего, как выдвинуть звучный лозунг о "верховенстве права над законом". Анатолий Степанович обещает украинцам, что лично он, хороший Гриценко, готов сознательно нарушать закон, чтобы привлечь к ответственности плохих дядей.
Безусловно, это легче, чем разработать эффективную законодательную базу и обеспечить ее неукоснительное выполнение. Но если даже непроходной политик с претензией на интеллект не стесняется декларировать поистине дикарские тезисы, что говорить о его проходных конкурентах?
В прославленном романе Уильяма Голдинга "Повелитель мух" цивилизацию и законность символизирует хрупкая тропическая раковина. Образ достаточно красноречивый – разбить проще простого, склеить очень трудно. Особенно если использовать вместо клея увесистый булыжник.
