Я это все, конечно, понимаю
Как обостренье классовой борьбы…
Юз Алешковский. "Песня о Сталине"
Смысл загадочных "антифашистских маршей", организованных Партией регионов, так и остался бы не понятым до конца, если бы не регионалы донецкие. Они единственные, кто оставил письменное разъяснение.
В обращении Донецкой областной организации ПР прямо сказано: "Мы требуем официального запрета ВО "Свобода" как нацистской и преступной организации". В остальных областях обошлись более обтекаемыми формулировками. Разве что Житомир еще отличился, объявив, что "Галичина — логово неофашизма".
А вот цель такой масштабной борьбы с "фашизмом" вызывает споры. Сорвать акции оппозиции? Уже стартует президентская кампания (и пора активно раскручивать столь желанного во втором туре Януковичу Тягныбока)? Отмечали 9 мая так бурно, что не успели вовремя остановиться? Хотят убедить самих себя, что подневольные бюджетники их вправду поддерживают?
Вопросов так много, потому что сами марши и митинги ответов не дают. Спичи и резолюции не несут ни скрытых, ни даже лежащих на поверхности смыслов.
Ораторы откровенно спотыкаются о термины, путая фашизм с нацизмом. Пугают неким "неофашистским реваншем". Угрожают, что нас в Европу не возьмут, покуда есть фашисты. А с коррупцией и избирательным правосудием — возьмут?
Если цель — только запретить "Свободу", то для этого такие массовые (а значит, дорогие) митинги не нужны. Суды примут необходимое решение без проблем.
Вопрос недели: а что вы сказать-то хотели?
Какова бы ни была цель такой масштабной агитационной кампании, ее результативность вызывает сомнения. Сплотятся ли жители Донбасса и прочих регионов в борьбе против политических представителей "логова неофашизма"?
Тут придется некорректно ответить вопросом на вопрос: с чего бы это вдруг?
Украинские политики в своей пропаганде в данном случае пользуются наследием советского агитпропа, вкладывавшего в слово "фашизм" свои значения, отличные от словарных дефиниций.
Из всех смысловых оттенков самая страшная и болезненная ассоциация — память о периоде немецкой оккупации. Слово "фашизм" означает горе и смерть прежде всего потому, что именно здесь зверствовали зондер-команды, а гауляйтеры голодом и страхом принуждали рабочих к труду на благо рейха. Чужая трагедия всегда воспринимается несколько отстраненно, пережитая на себе — кровоточит веками.
Пугая "неофашизмом", организаторы фарсовых митингов апеллируют к этим воспоминаниям, к этому все еще живому ощущению бессилия, страха, отчаяния и затаенной ненависти.
Технологи, на первый взгляд, пытаются обратить все это против сиюминутных политических соперников регионалов. А если присмотреться то, на самом деле, раздувая истерию, технологи Януковича пытаются навязать стране повтор "разделочного" сценария 2004 года — "свои" и "фашисты".
Об этичности такой имиджевой стратегии рассуждать не будем. С людьми, спланировавшими подобное, говорить на моральные темы априори бессмысленно.
PR-технология даст некоторый эффект, но можно прогнозировать его неадекватность затратам. Чтобы счесть свободовцев оккупантами, дончанин или луганчанин должен на себе ощутить сходство отношения. Причем лично к нему.
Принципиально, чтобы этот гипотетический дончанин был почтенного возраста и застал грозные военные или хотя бы голодные послевоенные годы.
Молодежь в большинстве своем для таких месседжей неуязвима: просто не поймет, о чем речь. Когда в Донецке открывали памятник Ватутину, согнанные на торжественную линейку старшеклассники долго гадали, что это за бронзовый дядька и чем он знаменит. Не угадал никто.
Дабы стать "неофашистами" в глазах старшего поколения, свободовцы должны быть агрессивными и назойливыми. Облеченными властью. Склонными к насилию.
"Свобода" на востоке Украины так себя не ведет. Поэтому здесь к малочисленным активистам этой партии относятся все более спокойно. Их митинги вызывают панику разве что у мелких чиновников в исполкомах маленьких городков. Даже хулиганская выходка молодых националистов — вывешивание красно-черного флага 23 февраля на флагштоке в центре Енакиево (!) — не спровоцировала "гнев народный".
А единственное проявление экстремизма заключается в том, что их, случается, поддерживают на уличных акциях футбольные фанаты. Среди ультрас правые взгляды популярны. С националистическими баннерами на стадионы ходят "хулиганы" не только львовских "Карпат", но даже краматорского "Авангарда".
Чтобы обвинения регионалов звучали правдоподобно, Ирина Фарион должна была приехать переименовывать малышей в донецкий садик, а не львовский. А Тягныбок — сгонять студентов и бюджетников на улицу Артема маршировать в честь УПА.
Без всего этого "Свобода" угрозой не кажется, потому что далека.
Партия регионов же, соблазнившись кажущейся привлекательностью антифашистских лозунгов, расставила себе много ловушек. И готовится наступить на все разложенные грабли.
По мнению Валентина Хроботова, регионала из Донецка, "ни один член Партии регионов не должен молчать" о том, что во Львове ветераны УПА получают финансовую помощь из местного бюджета в тысячу гривен ежемесячно. Такой сенсационный призыв к однопартийцам прозвучал на городской конференции ПР.
Мэр Донецка Александр Лукьянченко с этим согласен.
Ваш покорный слуга тоже согласен. Все правильно. Надо говорить об этом почаще и погромче. Чем чаще и громче, тем скорее спич очередного оратора на тему "А они там бандеровцам тыщу плотют!" кто-то перебьет тихим вопросом: "А вы своим ветеранам — сколько?"
В состязании кошельков донецким равных сегодня нет. Донецкая область дает 12,4% ВВП Украины, Львовская — 4,3%. Так и вызвали бы этих "неофашистов" на соцсоревнование. Во Львове — тысячу, а в Донецке — три. Или пять. А потом гордо рассказывать: мол, они там жалкими подачками от стариков откупаются, а мы о своих ветеранах в три раза лучше заботимся!
Такое соперничество не разорило бы бюджеты городов Донбасса. Когда Виктор Федорович велел срочно решить жилищные проблемы инвалидов войны первой группы, на всю Донецкую область таковых обнаружилось аж… 18 человек. На параде 9 мая в Донецке было восемь ветеранов войны с боевыми наградами. В родном городе президента, в Енакиево, живет один (!) участник боев за освобождение города — это 90-летний Михаил Иларионов, прикованный к инвалидной коляске.
Впрочем, если денег в бюджете нет или жалко, можно обратиться к однопартийцам из бизнеса. Среди них хватает людей, мягко говоря, не бедных. Заодно и старики узнали бы о вечной благодарности потомков не только из ежегодных открыток.
Идеологи ПР предложили уйти в прошлое, чтобы избежать разговора о настоящем. Но это слишком близкое прошлое, до сих пор связанное с сегодняшним днем прочными нитями аллюзий, ассоциацией и параллелей.
Писатель Борис Горбатов написал об оккупации Донбасса повесть "Непокоренные". Несколько цитат:
"— Над тобой немцы издеваются, дура. Над богом твоим, над храмом твоим и над верой твоей, а ты ходишь!".
"Кто-то исступленно крикнул: "Облава!" …Бежали охваченные ужасом люди. …Вся вина их была в том, что они — люди, а это охота на людей. По улице прошел патруль…".
"На семью Тараса еще не обрушился топор фашистов. …А жить было невозможно. Не убили, но в любую минуту могли убить. …Могли без вины и суда… расстрелять, а могли и отпустить, посмеявшись над тем, как человек на глазах седеет. Они все могли. Могли — и это было хуже, чем если б уж убили".
"Законов не было. Не было суда, права, порядка, строя. Были только приказы. Приказы точно определяли, каких прав лишен горожанин. Это была конституция лишения прав человека".
"Они входили в старые, знакомые заводские ворота. Перед ними лежал труп завода. Скорчившееся, обуглившееся железо. Глыбы мертвого камня".
"Они кричали о своих правах, показывали мятые и бесполезные справки, просили, доказывали, грозили, плакали. Напрасно. … Здесь непокорную шею сгибали, непокорную душу вышибали вон".
"— Теперь, дедушка, школа платная будет. Вязанка дров в неделю, два ведра угля и еще деньгами...".
"Падают мертвые, а живые бредут, покорно бредут через трупы товарищей дальше, на каторгу".
Если не указывать даты и заменить немцев героями нашего времени, кто сможет точно сказать, о каком периоде истории Донбасса это написано? И из какого "логова неофашизма" пришли оккупанты, которые это натворили?
У Горбатова повествование доведено до освобождения описанного им шахтерского городка. Он заканчивает на ноте надежды и радости со слезами на глазах.
Повесть о нынешнем Донбассе, чья жизнь местами удивительно похожа на запечатленную фронтовым корреспондентом картину, все еще пишется…
