В 1982–1994 годах в Мексике было продано 940 госпредприятий, в том числе банки, авиакомпании, заводы. Приватизация принесла в казну более $20 млрд. Однако многие приватизированные предприятия так и остались монополистами в своих сегментах, что позволяло им действовать прежними методами и не заботиться о повышении экономической эффективности. Кроме того, приватизация была использована наркомафией для отмывания доходов и укрепления позиций в легальной экономике.
Усилилось противоречие между растущей потребностью в инвестициях и падающей способностью населения к сбережениям. Единственным способом решения проблемы было дальнейшее поощрение притока иностранных инвестиций. Этому служил завышенный курс мексиканского песо по отношению к доллару США, что угнетало экспорт. Такая политика привела к кризису в сельском хозяйстве и ряде отраслей промышленности. Вместо прямых инвестиций, которые шли бы на развитие производства, в основном прибывали портфельные инвестиции, которые использовались в большей мере для роста потребления. Следствием стало резкое увеличение торгового и платежного дефицита.
Для финансового обслуживания госдолга власти прибегли к выпуску краткосрочных гособлигаций. Эта пирамида росла, пока продолжался приток иностранного капитала. Но в 1994 году в стране начались политические потрясения: в январе подняли вооруженное восстание леворадикалы-сапатисты в штате Чьяпас, 23 марта был убит кандидат на пост президента от правящей партии Луис Дональдо Колосио. Инвесторы побежали из страны, отток капитала был колоссальным. Правительство предприняло ряд экстренных мер в поддержку песо, включая повышение процентных ставок по гособлигациям и перевод большей части краткосрочных облигаций на тесобоны — краткосрочные гособлигации, номинированные в песо, но индексированные к доллару. Финансовая помощь США помогла успокоить иностранных инвесторов, но ненадолго. В декабре правительство было вынуждено отказаться от привязки национальной валюты к доллару, что привело к резкой девальвации песо и сделало невозможным индексацию тесобонов к доллару. Мексика оказалась в состоянии дефолта.
Правительству пришлось обратиться за внешней помощью, и она была предоставлена: международные финансовые организации дали $27,8 млрд., США — $20 млрд., другие страны — $2 млрд. В 1995 году правительство смогло выкупить тесобоны на $27,5 млрд. — 94% от их эмиссии. Но за это Мексике пришлось заплатить чрезвычайными мерами экономии и структурными реформами. Уже в 1999 году экономика страны превзошла докризисный уровень.
Когда коррупция сильнее реформ
Аргентинский дефолт 2001 года можно назвать классическим примером того, что бывает, когда рыночные реформы не сопровождаются борьбой с коррупцией.
Реформы в Аргентине стартовали в конце 1991 года. Тогда была введена система валютного управления, позволившая обуздать гиперинфляцию. За этим шагом последовали меры по либерализации экономики: снижены импортные тарифы, ослаблено госрегулирование, проведена приватизация госпредприятий, облегчен вход в экономику транснациональным компаниям. В страну хлынули прямые и портфельные инвестиции. Экономика росла быстрыми темпами до 1998 года, однако затем последовал спад.
Помимо неблагоприятных общемировых тенденций на экономической ситуации в стране сказалось то, что в ходе реформ многие негативные атрибуты аргентинской экономики остались нетронутыми. В частности, жесткие антиинфляционные меры не сопровождались адекватной фискальной реформой.
Налоговая система, с одной стороны, оставалась слишком сложной, а с другой — допускала множество лазеек для ухода от налогов. Степень уклонения от налогов была очень высокой: например, по НДС в среднем около 40%.
Эта система была одним из важнейших коррупциогенных факторов. Вообще же коррупция проявлялась практически во всех сферах аргентинской жизни, приняв особенно скандальный характер при проведении приватизации. Мощные группы интересов не позволяли центральной власти эффективно контролировать госрасходы. Ситуацию усугублял кризис бюджетного федерализма: регионы к концу 2001 года задолжали банкам до $10 млрд. и требовали от центра дополнительных трансфертов.
Из-за жесткой привязки аргентинского песо к доллару США правительство не располагало инфляционными источниками финансирования бюджета. А поскольку система госфинансов оставалась слабой, были неизбежны дефициты и наращивание госдолга. Текущие долговые платежи Аргентины к концу 1990-х годов достигли $5 млрд. в год.
Глубокая рецессия, в которую погрузилась аргентинская экономика на рубеже столетий, привела к бегству из страны иностранного капитала. Темп падения ВВП в 2001 году достиг 6%, а безработица приблизилась к уровню 20%. Боясь ухудшения ситуации, население начало снимать сбережения с банковских счетов и выводить капиталы за границу. В начале декабря 2001 года правительство ответило мерами, которые фактически заморозили на год все текущие счета, позволяя гражданам снимать не более $250 в неделю. Кроме того, власти попытались осуществить обмен долговых обязательств с целью снижения процентных выплат. Этот вариант мягкого дефолта, однако, не удался из-за проблемы доверия. 6 декабря МВФ заблокировал выделение Аргентине очередного транша кредита в сумме $1,3 млрд. Правительство обратилось к средствам частных пенсионных фондов на условиях, которые были расценены как конфискация. Из-за выплат по кредитам остались невыплаченными 1,4 млн. пенсий. 19 декабря по всей стране начались массовые беспорядки, 20 декабря было введено чрезвычайное положение, 21 декабря президент Фернандо де ла Руа ушел в отставку.
23 декабря и.о. президента Адольфо Родригес Саа объявил государство неплатежеспособным по всему объему долга — $132 миллиарда, что стало крупнейшим дефолтом в истории.
Цепная реакция
Инвесторы тоже извлекли уроки из случившегося. Это показали дальнейшие латиноамериканские дефолты.
Аргентинским кризисом 2001 года «заразился» Уругвай — нерезиденты начали выводить капитал из страны, к лету 2002 года было выведено 38% вкладов. Уругваю пришлось провести девальвацию песо, правительство не смогло платить по кредитам — и обратилось к держателям облигаций с просьбой подождать выплат пять лет. Аргентинский дефолт настолько врезался в память инвесторов, что они массово (93%) откликнулись на предложение уругвайского правительства.
В свою очередь, аргентинское правительство в 2005 году смогло достичь соглашения, согласно которому 76% облигаций, обесцененных в результате дефолта, заменяются другими, более долгосрочными и с гораздо более низкой номинальной стоимостью — 25–35% от первоначальной.
Это позволило Аргентине в 2006 году досрочно погасить долг перед МВФ в размере $9,8 млрд.
Президент Эквадора Рафаэль Корреа в декабре 2008 года принял решение не осуществлять выплаты по облигациям, срок которых истекает в 2012 и 2030 годах, признав их «не имеющими законной силы» и объявив долг, накопленный предшествующим руководством страны, «аморальным». Это один из самых необычных дефолтов в истории, так как на самом деле у Эквадора вполне хватало «нефтяных» денег для обслуживания долга. Но политическое решение оказалось очень выгодным. Подождав некоторое время, страна смогла выкупить большую часть своего долга всего по 35 центов на доллар.
