Кто у нас ведет следствие? Ну, понятное дело, следователи – им по службе положено. А раз они следователи, надо понимать, они специалисты своего дела. Небось, учились в каком-то ВУЗе чему-то следственному, потом набирались опыта на реальных делах… В результате следователи становятся знатоками – своего дела, наверное. По крайней мере, приблизительно так нам рассказывает Леонид Каневский. Когда-то даже телесериал такой показывали: «Следствие ведут знатоки». А как они ведут дела в реальной жизни, если отбросить киношный флер в сторону?
Когда-то я писало том, как Юрий Айнбиндер занял денег своей знакомой, а та уехала за границу на ПМЖ, не отдав долг. И как Юрий пытался наложить арест на квартиру, чтобы возместить неполученный долг с ее продажи. И как квартиру «приватизировала» семья директора Института монокристаллов Вячеслава Пузикова. С тех пор изменилось лишь то, что спорную квартиру удалось продать и вернуть деньги кредитору – это за 12 лет. Но в той истории было еще и уголовное дело – по заявлению Юрия Айнбиндера, который уверен в том, что директор Пузиков вместе со своими родственниками в истории с квартирой мошенничал. А судьба этого дела оказалась гораздо более извилистой. Причем, далеко не в последнюю очередь благодаря именно специалистам – следователям милиции.
Дело было возбуждено Дзержинской райпрокуратурой – после трех отказов Дзержинского райотдела. А с учетом сего обстоятельства судьбу дела несложно предугадать. Оно повисло. То есть, дознаватель Воронова качественно поработала, свидетели все были на месте, документы заявитель предоставил. Казалось бы, все есть для успешного расследования. Даже следователь Антонов на работу ходил… Ан нет, дело, говоря все тем же киношным языком, «зависло». Да настолько крепко, что пришлось обращаться в областное следствие, начальник которого постановил, что материалы надлежит передать в городское управление милиции, которое сумеет управиться вполне успешно. А следователю Антонову было указано – методом дисциплинарного взыскания.
Приняв дело к производству, следователь городского управления Андрей Булах положил его на полку. Ну, может и не на полку, может в ящик стола. И наверняка сверху на дело положил еще что-то, например, другие дела, так, что его видно не было. А раз не видно, то оно и не расследовалось. Во всяком случае, Юрий Айнбиндер несколько раз приходил, интересовался ходом расследования, но следователь ему так и не смог ничего нового рассказать. Точнее, новое было – очередные постановления о прекращении дела, которые при своевременном обжаловании признавались судом незаконными. И были ответы следователя Булаха Юрию Айнбиндеру – мол, следственные действия будут проводиться. И продолжалась эта канитель с конца июля 2011 года до начала апреля года нынешнего.
То ли следователи Дзержинского района не справляются с уголовными делами успешнее, чем следователи городские, то ли еще по какой причине, но дело было опять передано в Дзержинский райотдел. Впрочем, одно отличие в методах ведения следствия точно есть. Пока дело лежало у следователя Булаха, из него исчезли более 100 листов документов и компакт-диск с аудиозаписью. На это начальник городского следствия Кондратьев ответил, мол, пропавшие материалы – инвентаризационное дело БТИ, которое и было возвращено на место. Но там пропала и аудиозапись интервью коллеги-журналиста Натальи Шеховцовой с самим подозреваемым Вячеславом Пузиковым. Она в БТИ была бы явно не к месту… Равно как и пропавшее за компанию ходатайство потерпевшего вместе с ответом следователя.
Судя же по сумме милицейских «успехов» в деле о мошенничестве, я бы не рискнул сказать, что это следствие вели знатоки. Хотя и обвинять сотрудников органов не могу – они ж все высокоморальные, высокопрофессиональные и работящие. Наверное, это просто сиюминутная слабость. Потом все исправят. Вопрос только в том, как объяснить это потерпевшему от мошеннических действий Юрию Айнбиндеру.
Тот же Юрий Айнбиндер 10 марта ехал на своей машине по главной улице. А вылетевший со второстепенной автомобиль угодил ему в заднее крыло. Из автомобиля вышли какие-то арабы, сказали, что торопятся, но оставляют своего товарища, который и дождется вместе с Юрием сотрудников ГАИ. Оставшийся их приятель быстренько сбежал, так что гаишники оформляли протокол уже только с потерпевшим. А после этого было возбуждено дело, поскольку повреждения на машине сами не зарастают и ущерб возмещать надо. Но вот незадача – вспомнил Юрий Айнбиндер – номер машины арабов не указан в протоколе, наверное милиционерам без него будет трудно искать нарушителя. И он принес в ГАИ заявление, где точно указал номер – АХ2268СІ. Но следователь почему-то разволновался, сказал, что он уже и так знает, кого искать и заявление посоветовал выбросить. Но Юрий, не поверив ему все же занес документ начальнику ГАИ, чем оказал стражам дорожного порядка неоценимую помощь.
Через месяц Юрий поинтересовался, как у правоохранителей идут дела, удалось ли им найти нарушителя, устроившего аварию. А в ответ получил просто гениальную бумагу. Номер автомобиля виновника ДТП, как мы помним, указал сам заявитель. Адрес проживания его владельца установили сотрудники ГАИ. Они даже сориентировали на его задержание личный состав ГАИ ГУМВД Украины в Харьковской области. Но ни машина, ни владелец никак не находятся. Так что в случае задержания водитель будет привлечен к ответственности – пишет и.о. начальника ГАИ области. А пока, мол, ждите… ждите… ждите…
А теперь мне интересно, что должен подумать о милиции человек, дважды столкнувшийся с неспособностью ее сотрудников расследовать дела? Нет, я не утверждаю, что милиционеры знатоками не являются. Более того, я даже не пытаюсь утверждать, что они профессионально непригодны. Я ж не комиссия по профосмотрам. Но и игнорировать полное отсутствие всяческих результатов тоже не умею. Поэтому могу предположить, как я уже написал выше, что это такая временная слабость. Когда-то, возможно, следователи воспрянут от этой слабости и быстренько все расследую. Или это уже будет ни к чему – не мне судить. А раз так, то пока что следствие ведут… слабаки.
