В теории выборы являются одним из способов осуществления народовластия. На практике — одной из форм существования политиков. Выборами охотно замещают политику реальную. Покойный Иван Плющ шутил: «Как только избиратель начинает роптать, что избранные не выполнили своих обещаний, надо немедленно начинать новую кампанию. В принципе можно обещать то же самое».
На выборах можно обещать все, что угодно: АТО за несколько часов, скорое установление мира, доллар не выше десяти, возвращение в госказну украденных миллиардов, безвизовый режим в 2015-м, неминуемую кару высокопоставленных злодеев, деолигархизацию. Робкий вопрос о соответствии слов делам легко глушится гневным обвинением в коллаборационизме и задушевным монологом о тяжелых временах. Главное, сделать это убедительно. Хорошо, если оратор изъясняется изящнее, чем Янукович и доступнее, чем Ющенко. Но подобные приемы, как правило, имеют краткосрочный эффект. Когда число недовольных становится много выше числа тех, кто читал коалиционное соглашение и не вполне удовлетворен точностью его соблюдения, приходится истязать мозг поиском новых аргументов. Если хочешь избежать досрочной смены режима, которая имеет скверную привычку подкрадываться незаметно.
Слухи о досрочных президентских и парламентских, как правило, появляются не позже, чем через полгода после избрания очередного главы государства и формирования очередного законодательного органа. Иногда угрозы становятся явью, причем несоблюдение процедур досрочного прекращения полномочий гаранта и ВР не сильно смущает. И, наоборот, местные органы, порою, не переизбирались, даже если все необходимые условия были налицо. Ибо в отечественном политическом лексиконе успешно прижился принцип «политико-правового» решения. В переводе на доступный язык он означает: политическая целесообразность иногда может доминировать над буквой закона. В Украине эпохи войны и кризиса «политико-правовые» решения могут использоваться (и используются) в самых разных сферах государственной жизнедеятельности.
В 2014-м многие осмеливались прогнозировать, что свежеизбранные президент и парламент едва ли доживут до конца каденции, установленной Конституцией. Весной 2015-го о внеочередной президентской кампании говорят охотно, но достаточно осторожно, а вот о внеочередной парламентской — все громче. Грядущие плановые местные выборы все чаще рассматривают как пробу сил перед возможными досрочными выборами в Раду. И как повод для приближения гипотетических досрочных выборов президента.
Об октябрьских выборах местного самоуправления говорят меньше, чем они того заслуживают. Между тем, их важность трудно переоценить. Во-первых, это серьезный экзамен на состоятельность власти, тест на ее поддержку в регионах. Позволяющий замерить уровень более-менее реального доверия к ней в регионах и готовность местных элит противостоять сепаратизму. Во-вторых, будущая децентрализация (которую действующая власть позиционирует едва ли не как главное грядущее государственное преобразование) должна попасть в умелые и надежные руки. Иначе превратится не в исцеляющее снадобье, а в быстродействующий яд.
Интерес к местной кампании искусственно подогрели Минские соглашения, согласно которым Киев взял на себя обязательство провести де-юре полноценные выборы на де-факто оккупированных территориях. До сих пор, по вполне обоснованным причинам, никто не знает вразумительного ответа — пройдут в мятежном крае осенью этого года выборы под эгидой Киева или нет. Представить подобное пока крайне сложно, но отечественная политика — искусство невозможного компромисса. Целый ряд информированных источников сигнализирует о теоретической готовности Банковой к подобному шагу.
Пока подготовка к местной кампании осуществляется без учета пожеланий т.н. «днр» и «лнр», с нахальной поспешностью оформивших проект дополнений не только к избирательному законодательству, но и к Основному закону. Обсуждается вариант исключения из списка избираемых объектов Донецкой и Луганской областных рад. Аргументы — областные центры не находятся под контролем Киева, вся полнота власти в областях временно передана в руки военно-гражданских администраций, обеспечить представительство в облрадах всех громад не представляется возможным. Уточняется перечень территорий, на которых проведение выборов невозможно ввиду активных боевых действий, например, в Широкино.
В начале года спикер Рады Владимир Гройсман обещал, что новое местное избирательное законодательство будет принято не позже мая. Теперь сроки сместились на июнь-июль. Вчера Конституционная комиссия должна была обсудить концепт децентрализации, который призван найти свое воплощение в новой редакции Основного закона. Предполагается, что этот концепт будет логически и юридически увязан с новым местным избирательным законом. Если власть всерьез намерена провести выборы на отторженных территориях (об этом чуть позже), необходимо, чтобы свежая версия Конституции была предварительно одобрена 226-ю голосами до ухода Рады на летние каникулы и окончательно утверждена в сентябре. В промежутке получив положительный вывод Конституционного суда.
Если этого не случится, юридически ни о каком специальном статусе для Донбасса говорить не приходится. Невзирая ни на закон «Об особом порядке самоуправления», ни на Минские соглашения. Ибо 140-й статьей действующей Конституции законодательные особенности самоуправления дозволены только для Киева и Крыма. Есть, конечно, спасительный «политико-правовой» обычай, позволяющий на Основной закон плевать. Но уж больно деликатная тема, вроде как…
Как именно будет выглядеть будущий местный избирательный закон можно судить в общих чертах. Первый проект был внесен на днях Юлией Тимошенко. Он предполагает полный отказ от «мажоритарки» и чистую пропорциональную модель. Избирательные списки позиционируются как «открытые», но при этом фактическое перемещение кандидатов в табели о рангах регулирует не избиратель путем голосования, а… местная парторганизация.
Насколько можно судить, этот вариант вряд ли будет одобрен залом. В качестве потенциально проходного рассматривается проект, сейчас дорабатываемый группой под руководством главы комитета по вопросам правовой политики и правосудия Руслана Князевича. В основе документа, насколько можно судить, лежит так называемая «немецкая модель». Речь идет о «связанной схеме», когда избирателю предлагается голосовать и за партию, и за ее представителя в конкретном избирательном округе. Итоги голосования за партию определяют количество полученных ею мандатов. А обладателями их, в первую очередь, становятся те партийцы, которые получили максимальное количество голосов в округах, а уже потом — «списочники». Минус подобной модели — фактический победитель голосования в округе может не стать депутатом, если выдвинувшая его партия не заручилась должной поддержкой избирателей.
Вероятнее всего, будет предусмотрено двухтуровое голосование на выборах мэров городов, население которых составляет не менее 100 тысяч. Под это условие подпадают, в частности, все областные центры, кроме Ужгорода, в котором численность горожан до условной планки не дотягивает.
Приверженность власти к «немецкой модели» объясняют двумя обстоятельствами. С одной стороны — неуверенностью в достаточно высоком рейтинге доверия к себе (отсюда — страх перед безоговорочной «мажоритаркой»). С другой — отсутствием достаточного числа надежных «проходных» персон (отсюда — «размывание» мажоритарного компонента). «Связанная» схема, представляющая симбиоз «мажоритарки» и «пропорционалки», способна дать дополнительный шанс именно той партии, которая представляет власть. Особенно если она обладает финансовыми средствами и рассчитывает на определенный админресурс.
На Банковой небезосновательно побаиваются, что в целом ряде регионов большинство в местных советах могут получит представители Оппозиционного блока. Повышение рейтинга которого в областях Юга и Востока — прямое следствие неэффективности власти. Икотный страх перед возможной «посадкой» в 2014-м сменился брезгливым высокомерием в 2015-м. Те, кому надлежало смиренно обживать камеры на Лукьяновке, комфортно расположились в кабинетах на Грушевского. Эксплуатируя очевидную склонность власти к торгашеству (именно оно, увы, со всей очевидностью становится главной формой осуществления государственной политики) «вчерашние» лениво утрясают с властью отдельные имена, округа и советы. Пока лениво.
Возможные договоренности между формальными врагами, вероятно, могут гарантировать Банковой относительный мир с оппонентами (или мирный «распил», кому как угодно) на местах. Но осадок от легализованных признаков контрреволюции после выборов в обществе останется.
И на этом фоне «оппоблок» получит возможность не только все громче говорить о необходимости досрочных парламентских выборов. Но и активнее заниматься поиском союзников для подготовки к возможным досрочным президентским.
Дополнительный импульс для активности вчерашние подельники Януковича получили благодаря Минским соглашениям.
Коротко: Запад не хочет войны, не видит в Порошенко готовности эффективно воевать, не имеет другого плана замораживания конфликта кроме Минского. Могу ошибаться, но по отдельным телодвижениям ряда дипломатов, можно судить: и в Вашингтоне, и в Берлине рассматривают участие и возможную победу недавних регионалов на неконтролируемых территориях как механизм искусственного умиротворения Донбасса. Тамошних «отморозков» боятся, кандидаты от нынешней власти там не победят (они туда и не поедут). Пресловутый «оппоблок» — суррогат, предатели для многих там, предатели для очень многих здесь, но они декларируют единство Украины, и по этому формальному признаку отчасти устраивают всех сильных мира сего. В том числе, и Москву, которая небезосновательно рассматривает многих из них как агентов своего влияния.
Вопрос возможного участия (и возможной, отчасти «договорной» победы) «оппозиционеров» в выборах на неконтролируемой территории сейчас активно обсуждается. «Под них» готовят возможные, сегодня кажущиеся невозможными, якобы украинские выборы в Донецке, Луганске, Горловке, Макеевке, Стаханове и Алчевске. Они на всякий случай выкупают борды на оккупированных территориях.
Стыдная история, как по мне. Но у Запада нет никакого другого плана кроме Минского. А у Киева нет вообще никакого. И нет других союзников. И нет успехов, позволяющих с этими союзниками торговаться.
Требования, озвученные «днр» и «лнр» с подачи Москвы, иезуитски оформлены. В полном соответствии с «духом» Минских договоренностей — ни слова о формальной автономии, ни слова о русском языке как о государственном, ни одного упоминания о «днр» и «лнр», даже Крым в их конституционном драфте демонстративно упомянут как территория Украины, ну, «соборники» просто, обрыдаться. Но при этом требования эти маниакально масштабны (чего стоит требование о внеблоковости, выдвинутое кучкой людей целому государству). И цинично рациональны — они хотят узаконить свою бандитскую власть, российское оружие и при этом получить украинское финансирование.
Эти требования — не более чем заявочная позиция. Такая же, как наши требования о выводе наемников, сложении оружия или контроле над границей. Другое дело, что наши позиции в переговорном процессе несколько ослабли. Запад устал. Устал от вранья и бездеятельности Киева, помноженного на усталость от собственных множащихся проблем. А потому в адресованных Киеву призывах Вашингтона, Берлина и Брюсселя соблюдать Минские соглашения появились отчетливые нотки металла. Сегодня украинские выборы там выглядят полным бредом. Но ведь мы рапортуем об отводе тяжелого вооружения, обсуждаем готовность «демилитаризировать» Широкино вопреки игнорированию боевиками своих обязательств.
Принятие новой редакции Закона о правовом режиме военного положения, разговоры о новом широкомасштабном наступлении — отчасти реакция на новые вызовы. Никто не знает, что в «скрепленной» голове Путина. Информация о том, что риск нового витка эскалации минимизировали беседы президента РФ с Меркель и Керри, угрозу ужесточения военных действий не снимает.
Но отчасти псевдомилитаристская риторика может быть подготовкой к оправданиям за очередные уступки.
Как-то так: «Мы спасли страну от угрозы новой оккупации. Нам нужно время для передышки. Мы все отвоюем — Иловайск, Дебальцево, ДАП, Донецк и Луганск, Крым. Но потом. Нужно время собраться с силами».
Нужно. Но на Западе устали ждать, когда власть найдет время отвлечься от перераспределения потоков и «ребрендинга» теневых схем. И силы на запуск тех реформ, которые ими являются, а не только называются. Это не их война. Это не их страна. Будем имитировать и дальше — останемся старой зоной чужого влияния и новым источником раздела ресурсов. Земли, в первую очередь.
Кстати, усталость Запада, измученного Москвой, ИДИЛ, Сирией, Ираном, африканскими беженцами и Грецией, получила новое оформленное выражение. Он уже больше не держится за нашу коалицию, которая могла развалиться не родившись, сразу после выборов-2014. Запад поохладел к харизме Арсения Петровича. Или просто, наконец, рассмотрел то, на что раньше не было времени.
А ведь дело не в фамилиях, за которые мы так часто цепляемся. Не в Порошенко и Яценюке. Не в Махницком, Яреме или Шокине. Не в Чеботаре, Шкиряке или Боровике. Имена — визуализированные, формализованные образы наших вопросов, недоумений, разочарований и претензий. И обоснованных, и не очень. Но отвлекающих от главного — система пока не изменилась. Государство, на которое уповали, не заработало. Есть яркие частные успехи одиночек. Подобные героизму десятков в Песках, Широкино и Авдеевке на фоне сотен отжимающих, взимающих и крышующих там, где не стреляют. И чем меньше зона активных боевых действий, тем отчетливее разложение в рядах людей с оружием. Большая война мобилизует.
Еще и потому Москва, скорее, заинтересована в малой. Тихой. Приднестровье за наши деньги. Чечня после первой войны — только не на их территории. Чуть меньше, чем год назад рискнул сказать, что все идет к украинскому Хасавюрту. К фактической автономии и госфинасированию в обмен на «почти не стреляют». Заклевали. Сегодня этот образ обретает плоть и кровь. Уже растерзанную плоть и уже пролитую кровь. Даром?
Вернемся от лирики к физике. Геополитика не терпит пустоты. Запад «отрабатывает» Оппозиционный блок как средство замещения украинской власти на неконтролируемых территориях и разочарование действующей властью вообще, коалицией вообще и Арсением Петровичем в частности. Эти поиски и раздумья не остались незамечены теми, кто хочет досрочных парламентских выборов. Для изменения качества страны? Ну, не знаю. Для увеличения своего представительства — вне сомнения.
Нужны ли досрочные выборы Оппозиционному блоку? Конечно. И Москва их только поддержит в этом начинании. Не только потому, что это наиболее социально близкая политическая сила. Но и потому что любые досрочные выборы — дополнительная раскачка ситуации.
Тимошенко? Да. «Батьківщина» рассчитывает прирасти численностью на местных выборах и прогнозируемо прибавить в популярности на критике тарифов и возможной реализации Минских соглашений.
«Самопоміч»? Несомненно. В правительство не входит, резких движений не делает, а потому аккуратно привечает часть разочаровавшихся. Досрочные выборы для команды Садового — новый плацдарм. Тем более что именно они становятся фаворитами Запада на фоне разочарования Порошенко и Яценюком. А Украина на фоне бизнес-активности и политинертности Петра Алексеевича и Арсения Петровича становится все более зависимой от внешнего влияния. И западного, и восточного, чего греха таить. Если так пойдет, обсуждение нашей судьбы без нас станет правилом, а не неприятным исключением.
Коломойский? Скорее, да, чем нет. Масса проектов, масса обид, море денег…
И даже действующий президент при определенном раскладе может быть заинтересован в досрочных выборах. Как в факторе отвлечения от реальных проблем. Как в способе удаления из парламента условной «партии войны» на фоне досужих разговоров о вынужденном мире. Как в возможности получения сатисфакции после проигрыша НФ (наши политики более мнительные, тщеславные и злопамятные, чем вы можете себе представить). Как в механизме поиска новых, более сговорчивых союзников.
Кстати, своих возможностей этот состав парламента не то что не исчерпал, а даже не до конца показал. Следующий, весьма вероятно, может оказаться более низким по качеству.
Хотя пока Петра Алексеевича досрочные выборы могут интересовать больше как способ шантажа, чем как способ укрепления власти или инструмент кадровых изменений.
Выборы — все-таки война. А он — президент мира, если память не изменяет.
Мира, который еще предстоит отвоевать.
